— Павел перебирал в уме всех, могущих там быть лиц, но ни на кого, хоть сколько-нибудь подходящего к тому, не напал, а уверенность между
тем росла все больше и больше, так что ему сделалось даже это смешно.
Неточные совпадения
Многие, вероятно, замечали, что богатые дворянские мальчики и богатые купеческие мальчики как-то схожи между собой наружностью: первые, разумеется, несколько поизящней и постройней, а другие поплотнее и посырее; но как у
тех, так и у других, в выражении лиц есть нечто телячье, ротозееватое: в раззолоченных палатах и на мягких пуховиках плохо, видно, восходит и
растет мысль человеческая!
Куцка немного позавязнул в огороде, проскакивая в него; заяц, между
тем, далеко от него ушел; но ему наперерез, точно из-под земли,
выросла другая дворовая собака — Белка — и начала его настигать…
Только на обеспеченной всем и ничего не делающей русской дворянской почве мог
вырасти такой прекрасный и в
то же время столь малодействующий плод.
Симонов был человек неглупый; но,
тем не менее, идя к Рожественскому попу, всю дорогу думал — какой это табак мог у них
расти в деревне. Поручение свое он исполнил очень скоро и чрез какие-нибудь полчаса привел с собой высокого, стройненького и заметно начинающего франтить, гимназиста; волосы у него были завиты; из-за борта вицмундирчика виднелась бронзовая цепочка; сапоги светло вычищены.
Чтобы рассеяться немного, он вышел из дому, но нервное состояние все еще продолжалось в нем: он никак не мог выкинуть из головы
того, что там как-то шевелилось у него,
росло, — и только, когда зашел в трактир, выпил там рюмку водки, съел чего-то массу, в нем поутихла его моральная деятельность и началась понемногу жизнь материальная: вместо мозга стали работать брюшные нервы.
Если комнаты описывать,
то, по ее мнению, лучше всего было — богатые, убранные штофом и золотом; если же природу,
то какую-нибудь непременно восточную, — чтобы и фонтаны шумели, и пальмы
росли, и виноград спускался кистями; если охоту представлять, так интереснее всего — за тиграми или слонами, — но в произведении Вихрова ничего этого не было, а потому оно не столько не понравилось ей, сколько не заинтересовало ее.
В почти совершенно еще темном храме Вихров застал казначея, служившего заутреню, несколько стариков-монахов и старика Захаревского. Вскоре после
того пришла и Юлия. Она стала рядом с отцом и заметно была как бы чем-то недовольна Вихровым. Живин проспал и пришел уж к концу заутрени. Когда наши путники, отслушав службу, отправились домой, солнце уже взошло, и мельница со своими амбарами, гатью и берегами реки, на которых гуляли монастырские коровы и лошади, как бы тонула в тумане
росы.
На обратном пути они еще более настреляли дичи. Собака по
росе удивительно чутко шла, и на каждом почти шагу она делала стойку. Живин до
того стрелял, что у него глаза даже налились кровью от внимательного гляденья вдаль. Проехав снова по озеру на лодке, они у города предположили разойтись.
Не правда ли, что при этом, кроме мучительнейшего чувства жалости, вас начинает терзать
то, что все ваши маленькие вины и проступки, которые вы, может быть, совершили против этого существа,
вырастают в вашем воображении до ужасающей величины?
Время шло быстро: известность героя моего, как писателя, с каждым днем
росла все более и более, а вместе с
тем увеличивалось к нему и внимание Плавина, с которым он иногда встречался у Эйсмондов; наконец однажды он отвел его даже в сторону.
Пришлось обращаться за помощью к соседям. Больше других выказали вдове участие старики Бурмакины, которые однажды, под видом гощения, выпросили у нее младшую дочь Людмилу, да так и оставили ее у себя воспитывать вместе с своими дочерьми. Дочери между
тем росли и из хорошеньких девочек сделались красавицами невестами. В особенности, как я уж сказал, красива была Людмила, которую весь полк называл не иначе, как Милочкой. Надо было думать об женихах, и тут началась для вдовы целая жизнь тревожных испытаний.
Но тотчас же, как и давеча у Шлейферши, все загудело, застонало, вскочило с места и свернулось в какой-то пестрый, движущийся, крикливый клубок. Веткин, прыгая со стола, задел головой висячую лампу; она закачалась огромными плавными зигзагами, и тени от беснующихся людей,
то вырастая, как великаны, то исчезая под пол, зловеще спутались и заметались по белым стенам и по потолку.
Ангелочек между
тем рос. Верочка свободно говорила по-французски и по-английски, но несколько затруднялась с русским языком. К ней, впрочем, ходила русская учительница (дешевенькая), которая познакомила ее с краткой грамматикой, краткой священной историей и первыми правилами арифметики. Но Софья Михайловна чувствовала, что чего-то недостает, и наконец догадалась, что недостает немки.
Собака потерлась о мои ноги, и дальше пошли втроем. Двенадцать раз подходила бабушка под окна, оставляя на подоконниках «тихую милостыню»; начало светать, из
тьмы вырастали серые дома, поднималась белая, как сахар, колокольня Напольной церкви; кирпичная ограда кладбища поредела, точно худая рогожа.
Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с
той поры… // Что дальше? Домом правлю я, //
Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Раздражение
росло тем сильнее, что глуповцы все-таки обязывались выполнять все запутанные формальности, которые были заведены Угрюм-Бурчеевым.
Слава о его путешествиях
росла не по дням, а по часам, и так как день был праздничный,
то глуповцы решились ознаменовать его чем-нибудь особенным.
Хотя очевидно было, что пламя взяло все, что могло взять, но горожанам, наблюдавшим за пожаром по
ту сторону речки, казалось, что пожар все
рос и зарево больше и больше рдело.
Но чем более
рос высокодаровитый юноша,
тем непреоборимее делалась врожденная в нем страсть.