Неточные совпадения
Во все это время Клавская решительно не обращала
никакого внимания на танцующего с нею кавалера — какого-то доморощенного юношу —
и беспрестанно обертывалась к графу, громко с ним разговаривала, рассуждала
и явно старалась представить из себя царицу бала.
—
Никаких и много! — отвечал своим обычным отрывистым тоном Марфин.
Таким образом, вся эта святыня как будто бы навеяна была из-чужа, из католицизма, а между тем Крапчик только по-русски
и умел говорить,
никаких иностранных книг не читал
и даже за границей никогда не бывал.
—
Никакой!.. Да я бы
и не дал ее: я как был, есмь, так
и останусь масоном! — отвечал Марфин.
— Вам, дядя, хорошо так рассуждать! У вас нет
никаких желаний
и денег много, а у меня наоборот!.. Заневолю о том говоришь, чем болишь!.. Вчера, черт возьми, без денег, сегодня без денег, завтра тоже,
и так бесконечная перспектива idem per idem!.. [одно
и то же!.. (лат.).] — проговорил Ченцов
и, вытянувшись во весь свой длинный рост на стуле, склонил голову на грудь. Насмешливое выражение лица его переменилось на какое-то даже страдальческое.
—
Никакого нет тут добра,
никакого! — все несвязней
и несвязней бормотал Марфин. — Денежные раны не смертельны… нисколько… никому!..
Егор Егорыч почти не слыхал его слов
и в изнеможении закинул голову на спинку кресла: для него не оставалось уже
никакого сомнения, что ответ от Рыжовых будет неблагоприятный ему.
—
Никакой нет лошади!.. Убийцы, вероятно, на ней
и ускакали!..
Тогда является ко мне священник из того прихода, где жил этот хлыстовщик,
и стал мне объяснять, что Ермолаев вовсе даже не раскольник,
и что хотя судился по хлыстовщине [Хлыстовщина — мистическая секта, распространившаяся в России в XVII веке.], но отрекся от нее
и ныне усердный православный, что доказывается тем, что каждогодно из Петербурга он привозит удостоверение о своем бытии на исповеди
и у святого причастия; мало того-с: усердствуя к их приходской церкви, устроил в оной на свой счет новый иконостас, выкрасил, позолотил его
и украсил даже новыми иконами,
и что будто бы секта хлыстов с скопческою сектою не имеет
никакого сходства,
и что даже они враждуют между собою.
Встретился длинный мост, на котором, при проезде кибитки, под ногами коренной провалилась целая накатина; лошадь, вероятно, привыкнувшая к подобным случаям, не обратила
никакого внимания на это, но зато она вместе с передней лошадью шарахнулась с дороги прямо в сумет, увидав ветряную мельницу, которая молола
и махала своими крыльями.
— Каст тут не существует
никаких!.. — отвергнул Марфин. — Всякий может быть сим избранным,
и великий архитектор мира устроил только так, что ина слава солнцу, ина луне, ина звездам, да
и звезда от звезды различествует. Я, конечно, по гордости моей, сказал, что буду аскетом, но вряд ли достигну того: лествица для меня на этом пути еще нескончаемая…
Марфин начал чисто ораторствовать, красноречиво доказывая, что обеим сестрам, как девушкам молодым, нет
никакого повода
и причины оставаться в губернском городе, тем более, что они, нежно любя мать свою, конечно, скучают
и страдают, чему доказательством служит даже лицо Сусанны, а потому он желает их свезти в Москву
и поселить там.
Крапчик, в свою очередь, немножко уж
и раскаивался, что так взволновал своего друга, поняв, что теперь
никаким рычагом не своротишь того с главного предмета его беспокойств, а потому решился вытянуть из Егора Егорыча хоть малую толику пользы для своих целей.
— Ты
и не выходи!..
Никакой надобности тебе нет в том!.. — подтвердила Сусанна.
— Да
и другое! — продолжала с упорством Юлия Матвеевна. — Для вас, разумеется, не секрет, что Валерьян очень дурной человек,
и я бы
никакой матери не посоветовала выдать за него не только дочери своей, но даже горничной.
— Происходило, — ответил Крапчик, сразу вошедший в свою колею, — что Сергей Степаныч стал меня, как на допросе, спрашивать, какие же я серьезные обвинения имею против сенатора. Я тогда подал мою заранее составленную докладную записку, которой, однако, у меня не приняли ни князь, ни Сергей Степаныч,
и сказали мне, чтобы я ее представил министру юстиции Дашкову, к которому я не имел
никаких рекомендаций ни от кого.
— Ах, это вы!.. Вот кто приехал! — произнесла как бы с удивлением Муза, но вряд ли она искренно удивилась. — Подождите тут, я предуведомлю об вас мамашу
и Сусанну! — присовокупила она, но
и тут ей, кажется, предуведомлять было не для чего, — по крайней мере Сусанну, — потому что та, услыхав от сестры, кто приехал, не выразила
никакого недоумения касательно приезда неожиданного гостя, а сейчас же
и прежде всего пошла к Егору Егорычу.
— Еще далеко не все кончено
и едва только начато! — возразила gnadige Frau. — Теперь вот что мы должны делать: сначала ты выпытай у Егора Егорыча, потому что мне прямо с ним заговорить об этом
никакого повода нет!
Внутри город был довольно грязен: в нем всего только одна церковь высилась
и белелась, да белелись еще, пожалуй, каменные присутственные места; лавки же были хоть
и новые, но деревянные,
и для приезжающих в городе не имелось
никаких удобств, кроме единственного постоялого двора с небольшим числом комнаток вроде номеров
и с огромным крытым двором для лошадей.
Плакала, слушая эту проповедь, почти навзрыд Сусанна; у Егора Егорыча также текли слезы; оросили они
и глаза Сверстова, который нет-нет да
и закидывал свою курчавую голову назад; кого же больше всех произнесенное отцом Василием слово вышибло, так сказать, из седла, так это gnadige Frau, которая перед тем очень редко видала отца Василия, потому что в православную церковь она не ходила, а когда он приходил в дом, то почти не обращала на него
никакого внимания; но тут, увидав отца Василия в золотой ризе, с расчесанными седыми волосами,
и услыхав, как он красноречиво
и правильно рассуждает о столь возвышенных предметах, gnadige Frau пришла в несказанное удивление, ибо никак не ожидала, чтобы между русскими попами могли быть такие светлые личности.
Ченцовы, впрочем, не возобновили
никаких своих прежних знакомств
и стали развлекаться общественными удовольствиями: они разъезжали по Москве в своих дорогих экипажах
и на доморощенных рысаках; гуляли среди самого высшего света по Тверскому бульвару; ездили на Кузнецкий мост, где накупали всевозможных модных безделушек,
и, между прочим, Ченцов приобрел у Готье все сочинения Поль-де-Кока для развлечения себя
и своей супруги.
К несчастию, к последнему-то способу Катрин была более склонна, чем к первому,
и не прошло еще года их свадьбе, как не оставалось уже
никакого сомнения, что Ченцов механически разговаривал с женой, механически слушал ее пение, механически иногда читал ей, но уже не Боккачио
и не Поль-де-Кока, а некоторые весьма скучные
и бестолковые масонские сочинения из библиотеки Петра Григорьича, что он явно делал на досаду Катрин, потому что, читая, всегда имел ядовито-насмешливую улыбку
и был несказанно доволен, когда супруга его, томимая скукой от такого слушания, наконец, начинала зевать.
На следующей неделе Марфины получили еще письмо, уже из Москвы, от Аггея Никитича Зверева, которое очень порадовало Егора Егорыча. Не было
никакого сомнения, что Аггей Никитич долго сочинял свое послание
и весьма тщательно переписал его своим красивым почерком. Оно у него вышло несколько витиевато,
и витиевато не в хорошем значении этого слова; орфография у майора местами тоже хромала. Аггей Никитич писал...
Тулузов на это только поклонился
и в десять часов был уже в большом доме: не оставалось почти
никакого сомнения, что он понимал несколько по-французски. Ужин был накрыт в боскетной
и вовсе не являл собою souper froid, а, напротив, состоял из трех горячих блюд
и даже в сопровождении бутылки с шампанским.
— Нет-с, я ни в моем флигельке
и нигде
никаких рандеву не имею.
Я тоже в усадьбу-то прибрела к вечеру, прямо прошла в людскую
и думала, что
и в дом меня сведут, однако-че говорят, что
никаких странниц
и богомолок от господ есть приказание не принимать,
и так тут какая-то старушонка плеснула мне в чашку пустых щей; похлебала я их,
и она спать меня на полати услала…
В то время еще обращали некоторое внимание на нравственную сторону жизни господ жертвователей, но простодушнейший Артасьев, вероятно,
и не слыхавший ничего о Тулузове, а если
и слыхавший, так давно это забывший,
и имея в голове одну только мысль, что как бы никак расширить гимназическое помещение, не представил
никакого затруднения для Тулузова; напротив, когда тот явился к нему
и изъяснил причину своего визита, Иван Петрович распростер перед ним руки; большой
и красноватый нос его затрясся, а на добрых серых глазах выступили даже слезы.
Об разных укорах
и намеках, которые Вы мне пишете, я не хочу
и говорить, потому что все они несправедливы; но что касается до высылки к Вам крестьянки Аксиньи, то я по закону
никакого права не имею этого сделать: мы можем наших крестьян отчуждать из своего владения, а нарушать их браки не в нашей власти; муж Аксиньи, который ее привез теперь сюда, очень хорошо это знает,
и мне очень странна показалась Ваша просьба: неужели Вы думали, что я позволю себе высылать Вам ваших любовниц?
—
Никакого у вас собрания ложи не будет! — возглашал вполголоса Егор Егорыч. — Вы меня не поняли!.. Что главным образом нужно для принятия в масонство?.. Испытание
и объяснение ищущему со стороны ритора!.. Положим, что Сусанна Николаевна в ближайший пост пожелает исповедаться, — возможно это?
—
И этот Сен-Мартен, — продолжал тот, — вот что, между прочим, сказал: что если кто почерпнул познания у Бема, считаемого мудрецами мира сего за сумасшедшего, то пусть
и не раскрывает
никаких других сочинений, ибо у Бема есть все, что человеку нужно знать!
Первое: вы должны быть скромны
и молчаливы, аки рыба, в отношении наших обрядов, образа правления
и всего того, что будут постепенно вам открывать ваши наставники; второе: вы должны дать согласие на полное повиновение, без которого не может существовать
никакое общество, ни тайное, ни явное; третье: вам необходимо вести добродетельную жизнь, чтобы, кроме исправления собственной души, примером своим исправлять
и других, вне нашего общества находящихся людей; четвертое: да будете вы тверды, мужественны, ибо человек только этими качествами может с успехом противодействовать злу; пятое правило предписывает добродетель, каковою, кажется, вы уже владеете, — это щедрость; но только старайтесь наблюдать за собою, чтобы эта щедрость проистекала не из тщеславия, а из чистого желания помочь истинно бедному;
и, наконец, шестое правило обязывает масонов любить размышление о смерти, которая таким образом явится перед вами не убийцею всего вашего бытия, а другом, пришедшим к вам, чтобы возвести вас из мира труда
и пота в область успокоения
и награды.
— Останусь
и я! — отвечал Егор Егорыч
и, немедля после этого, подняв голову, сказал, обращаясь к Сусанне Николаевне: — Тут, сколько это видно по письму Мартына Степаныча, мне
никаких не следует делать распоряжений!
—
Никакого но тут не существует, — перебил его отец Василий, — тем более, что после смерти вашей сестрицы разве вы не поспешили помириться с вашим племянником
и не предались горячему желанию просветить его масонством?
— Я
никаким образом
и ни при какой ревизии моего мужа не могу быть виновна!
— Мне, как частному человеку,
никакое министерство не может предписывать, — сказал он, — а не вношу я деньги потому, что не уверен, буду ли выбран,
и тогда зачем же я брошу на ветер пятьдесят тысяч!
— Как тебе, чертеночку, не посмотреть, — все бы ему
и везде выглядеть! — сказала ему с нежностью Аграфена Васильевна, которая вовсе не приходилась
никакой тетенькой Углакову, но таким именем ее звали все почти молодые люди.
Особа эта была некая Зинаида Ираклиевна, дочь заслуженного кавказского генерала, владеющая значительным состоянием
и, несмотря на свой солидный возраст, до сих пор еще не вышедшая замуж, вероятно, потому, что, как говорили некоторые насмешники, не имела
никаких приятных женских признаков.
Любви к Тулузову Екатерина Петровна не чувствовала
никакой; если бы
и сослали его, то это, конечно, было бы стыдно
и неловко для нее, но
и только.
Муза Николаевна тоже чрезвычайно заинтересовалась пьесой, но зато Екатерина Петровна вовсе не обращала
никакого внимания на то, что происходило на сцене,
и беспрестанно взглядывала на двери ложи, в которой она сидела одна-одинехонька,
и только в четвертом антракте рядом с нею появился довольно приятной наружности молодой человек.
Нет
никакого сомнения, что сей умный мужик, видавший на своем веку многое, понял всю суть дела
и вывел такого рода заключение, что барин у него теперь совсем в лапах,
и что сколько бы он потом ни стал воровать по откупу, все ему будет прощаться.
— Я раненый…
и ниоткуда
никакого вспомоществования не имею… — бормотал, пожимая плечами, поручик.
Егор Егорыч, занятый своими собственными мыслями
и тому не придав
никакого значения, направился со двора в сад, густо заросший разными деревьями, с клумбами цветов
и с немного сыроватым, но душистым воздухом, каковой он
и стал жадно вдыхать в себя, почти не чувствуя, что ему приходится все ниже
и ниже спускаться; наконец, сад прекратился,
и перед глазами Егора Егорыча открылась идущая изгибом Москва-река с виднеющимся в полумраке наступивших сумерек Девичьим монастырем, а с другой стороны — с чернеющими Воробьевыми горами.
—
Никаких определенных дней не было, — отвечал гнусливо камер-юнкер, — а случалось обыкновенно так, что на каком-нибудь бале, очень скучном, по обыкновению, молодые дамы сговаривались с молодыми людьми повеселей потанцевать
и поужинать,
и для этого они ехали в подговоренный еще прежде дом…
— Ехать-с, Василий Иваныч, я готов, но пользы от того не будет
никакой! — возразил он. — Тамошний господин исправник недаром Зверевым прозывается, как есть зверь лютый… Изобьет меня еще раз, тем
и кончится… Нельзя ли вам как-нибудь у генерал-губернатора, что ли, или у тамошнего губернатора похлопотать?
— Да, вот что!.. Но, впрочем, для меня это все равно; у меня
никаких браков ни с мужем
и ни с кем бы ни было не будет больше в жизни.
—
Никакого праздника нет, — возразила ему невиннейшим голосом Миропа Дмитриевна, — но наскучило есть одно
и то же; живем,
никакими удовольствиями не пользуясь; надобно же, по крайней мере, есть, что нам нравится.
— О, вы знаете, но не хотите, вижу, сказать мне правду, тогда
и я вам во всю жизнь мою не скажу
никакой моей тайны!
Иных тайн масоны не имеют
никаких; но зато масонство само есть тайна, потому что его истинное
и внутреннее значение может открыться только тому, кто живет в союзе масонском
и совершенствуется постоянным участием в работах.
Масоны поклоняются всемогущему строителю
и содержителю вселенной
и утверждают, что из него исходит всякая телесная, умственная
и нравственная жизнь, не делая при этом
никакого определенного представления о сверхчувственном.
Истинный масон не может представить себе полного уничтожения самосознательного
и мыслящего существа,
и потому об умерших братьях мы говорим: «Они отошли в вечный восток», то есть чтобы снова ожить; но опять-таки, как
и о конечной причине всякого бытия, мы не даем будущей жизни
никакого определения.