Неточные совпадения
Зачем все это и для чего?» — спрашивал он себя, пожимая плечами и тоже выходя чрез коридор и
кабинет в залу, где увидал окончательно возмутившую его сцену: хозяин униженно упрашивал
графа остаться на бале хоть несколько еще времени, но тот упорно отказывался и отвечал, что это невозможно, потому что у него дела, и рядом же с ним стояла мадам Клавская, тоже, как видно, уезжавшая и объяснявшая свой отъезд тем, что она очень устала и что ей не совсем здоровится.
Вежливый чиновник на первых порах пошел было проворно в
кабинет сенатора; но, возвратясь оттуда гораздо уже медленнее, сказал Крапчику, что
граф болен и не может принять его.
Чиновник опять ушел в
кабинет, где произошла несколько даже комическая сцена:
граф, видимо, бывший совершенно здоров, но в то же время чрезвычайно расстроенный и недовольный, когда дежурный чиновник доложил ему о новом требовании Крапчика принять его, обратился почти с запальчивостью к стоявшему перед ним навытяжке правителю дел...
Сенатор, прежде чем Звездкин возвратился в
кабинет, поспешил занять свое кресло, и когда тот, войдя, доложил с несколько подобострастною улыбкой, что Крапчик успокоился и уехал,
граф вдруг взглянул на него неприязненно и проговорил...
Служебный
кабинет графа Зырова. Огромный стол весь завален бумагами и делами. Граф, по-прежнему в пиджаке, сидит перед столом; лицо его имеет почти грозное выражение. На правой от него стороне стоят в почтительных позах и с грустно наклоненными головами Мямлин и князь Янтарный, а налево генерал-майор Варнуха в замирающем и окаменелом положении и чиновник Шуберский, тоже грустный и задумчивый.
Выбор графа пал на его камердинера Якова, расторопного ярославца, с самого прибытия в Петербург служившего у графа и пользовавшегося особыми его милостями в виде денежных подачек и подарков старым платьем. Граф позвонил. Через несколько минут в уютном и комфортабельно убранном
кабинете графа Иосифа Яновича Свянторжецкого появился его камердинер Яков. Это был франтовато одетый молодой парень, сильный и мускулистый, с добродушным, красивым, чисто русским лицом и плутоватыми быстрыми глазами.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и
кабинет графа.
Неточные совпадения
— Прошу покорно, садитесь, а меня извините. Я буду ходить, если позволите, — сказал он, заложив руки в карманы своей куртки и ступая легкими мягкими шагами по диагонали большого строгого стиля
кабинета. — Очень рад с вами познакомиться и, само собой, сделать угодное
графу Ивану Михайловичу, — говорил он, выпуская душистый голубоватый дым и осторожно относя сигару ото рта, чтобы не сронить пепел.
Пушкин сел, написал все контрабандные свои стихи и попросил дежурного адъютанта отнести их
графу в
кабинет. После этого подвига Пушкина отпустили домой и велели ждать дальнейшего приказания.
Граф, желая примирить враждующие стороны, явился к бабушке и застал ее в
кабинете сильно занятою: сидя за кучею бумаг, она составляла проект выдела княжны Анастасии.
Граф, препожаловав с жалобою графини Антониды на Дон-Кихота, застал бабушку уже при конце ее работы, которую оставалось только оформить актуальным порядком, для чего тут перед княгинею и стояли землемер и чиновник. А потому, когда княгине доложили о
графе, она велела просить его в
кабинет и встретила его словами:
Тот, конечно, не отказал ему. При прощанье Тюменев с Бегушевым нежно расцеловался, а
графу протянул только руку и даже не сказал ему: «До свиданья!» По отъезде их он немедленно ушел в свой
кабинет и стал внимательно разбирать свои бумаги и вещи: «прямолинейность» и плотный мозг Ефима Федоровича совершенно уже восторжествовали над всеми ощущениями.
Граф Хвостиков, едучи в это время с Бегушевым, опять принялся плакать.