Неточные совпадения
— Как без уплаты? — спросил
граф, по-видимому совершенно счастливый тем, что ему и сто дают. — Это, знаешь, немного
выйдет щекотливо!
— Это такие, я тебе скажу, мошенники, — говорил он, ходя с азартом по комнате, в то время как Бегушев полулежал на диване и с любопытством слушал его, — такие, что… особенно Янсутский. (На последнего
граф очень злился за дочь.) Все знают, что он вместе обделывал разные штуки с Хмуриным, а
выходит чист, как новорожденный младенец… Следователь, надобно отдать ему честь, умел читать душу у всех нас; но Янсутский и тому отводил глаза: на все у него нашлось или расписочка от Хмурина, или приказ Хмурина!
— Вначале очень, а теперь нет. Отлично отлынивает; у него все дела вот как переплетены были с делами Хмурина!.. — говорил
граф и при этом пальцы одной руки вложил между пальцами другой. — Но по делу
выходит, что ничего, никакой связи не было.
Вечером Аделаида Ивановна, почувствовав себя после сна бодрой, приоделась и
вышла на мужскую половину, где застала брата, по обыкновению, в диванной, а вместе с ним и
графа Хвостикова, нарочно целый день не уходившего для нее из дому, чтобы еще более к ней приласкаться.
Рассказ
графа Хвостикова, что будто бы она еще любит его, не
выходил у него из головы, и он все проводил параллель между нею и m-me Меровой.
Лакей быстро побежал наверх к
графу, который, по решительному отсутствию денег, несколько дней не
выходил из дома, а все время употреблял на то, что читал скабрезные французские романы, отрытые им в библиотеке Бегушева. На приглашение хозяина он немедленно сошел к нему.
У Бегушева в доме каждый праздник обыкновенно принимали священников с их славлением и щедро им платили; только он сам редко к ним
выходил, и место его заступали прежде Прокофий и Минодора, а теперь Аделаида Ивановна, а иногда и
граф Хвостиков.
Доступ к Домне Осиповне, особенно с тех пор, как она
вышла замуж, сделался еще труднее;
графа сначала опросил швейцар и дал знать звонком о прибывшем госте наверх, оттуда сошедший лакей тоже опросил
графа, который на все эти расспросы отвечал терпеливо: он привык дожидаться в передних!
—
Граф сказывал, что хорошо, и сначала велел было мне дожидаться у гостиницы, а опосля
вышли и сказали, чтоб я ехал домой.
Бегушев,
выйдя от сестры, прямо отправился садиться в экипаж.
Граф Хвостиков последовал за ним и, видя, что Бегушев был в пальто, не удержался и спросил...
Но в это время один из лакеев что-то такое тихо сказал Бегушеву, а потом и
графу Хвостикову. Оба они с беспокойством встали с своих мест и
вышли в переднюю. Там их дожидался Прокофий.
«На поверку
выходит, что это я помог путям природы!» — мучительно подумал он, а потом, обратясь к Минодоре, сказал, чтобы она
вышла к доктору и попросила его еще раз завтра приехать;
графа Хвостикова и Аделаиду Ивановну он услал в свои комнаты. Старушка поплелась, ведомая под руку Минодорой.
Неточные совпадения
— Ну вот вам и Долли, княжна, вы так хотели ее видеть, — сказала Анна, вместе с Дарьей Александровной
выходя на большую каменную террасу, на которой в тени, за пяльцами, вышивая кресло для
графа Алексея Кирилловича, сидела княжна Варвара. — Она говорит, что ничего не хочет до обеда, но вы велите подать завтракать, а я пойду сыщу Алексея и приведу их всех.
Отец мой, Андрей Петрович Гринев, в молодости своей служил при
графе Минихе [Миних Б. Х. (1683–1767) — военачальник и политический деятель, командовал русскими войсками в войне с Турцией в 1735–1739 годах.] и
вышел в отставку премьер-майором [Премьер-майор — старинный офицерский чин (приблизительно соответствует должности командира батальона).] в 17… году.
В самом деле ей нечего было ужасаться и стыдиться:
граф Милари был у ней раз шесть, всегда при других, пел, слушал ее игру, и разговор никогда не
выходил из пределов обыкновенной учтивости, едва заметного благоухания тонкой и покорной лести.
От него я добился только — сначала, что кузина твоя — a pousse la chose trop loin… qu’elle a fait un faux pas… а потом — что после визита княгини Олимпиады Измайловны, этой гонительницы женских пороков и поборницы добродетелей, тетки разом слегли, в окнах опустили шторы, Софья Николаевна сидит у себя запершись, и все обедают по своим комнатам, и даже не обедают, а только блюда приносятся и уносятся нетронутые, — что трогает их один Николай Васильевич, но ему запрещено
выходить из дома, чтоб как-нибудь не проболтался, что
граф Милари и носа не показывает в дом, а ездит старый доктор Петров, бросивший давно практику и в молодости лечивший обеих барышень (и бывший их любовником, по словам старой, забытой хроники — прибавлю в скобках).
[Офицер, если не ошибаюсь,
граф Самойлов,
вышел в отставку и спокойно жил в Москве.