Неточные совпадения
Но дверь кабинета отворилась, и
вошел письмоводитель его, в поношенном пальто, нечесаный, с опухшим лицом и тоже, должно
быть, вчера бывший сильно пьян.
— Guten Abend, meine Herren und meine Damen! [Добрый вечер, господа и дамы! (немец.).] — произнесла,
входя скромно, третья. Она
была немка, и граф захватил ее для каких-то ему одному известных целей.
Супруг ее вскоре явился. Оказалось, что он почти еще молодой человек (Олухов
был ровесник жене своей), очень недурен собой, весьма приличный в манерах. Он
вошел заметно сконфуженный. Домна Осиповна познакомила его с Бегушевым.
Когда все
вошли в залу, то Мильшинский
был еще там и, при проходе мимо него Тюменева, почтительно ему поклонился, а тот ему на его поклон едва склонил голову: очень уж Мильшинский
был ничтожен по своему служебному положению перед Тюменевым! На дачу согласились идти пешком. Тюменев пошел под руку с Меровой, а граф Хвостиков с Бегушевым. Граф шел с наклоненной головой и очень печальный. Бегушеву казалось неделикатным начать его расспрашивать о причине ареста, но тот, впрочем, сам заговорил об этом.
Войдя в свой просторный номер, Бегушев торопливо спросил себе бутылку хереса и почти залпом
выпил ее. Последнее время он довольно часто стал прибегать к подобному развлечению.
Перед самым обедом, когда Бегушев хотел
было сходить вниз, в залу за табльдот, к нему
вошли в номер Тюменев и граф Хвостиков.
— Сейчас доложу-с!.. Потрудитесь пожаловать в гостиную! — отвечал курьер и указал на смежную комнату. Бегушев
вошел туда. Это
была приемная комната, какие обыкновенно бывают на дачах. Курьер скоро возвратился и просил Бегушева пожаловать к Ефиму Федоровичу наверх. Тот пошел за ним и застал приятеля сидящим около своего письменного стола в халате, что весьма редко
было с Тюменевым. К озлобленному выражению лица своего Тюменев на этот раз присоединил важничанье и обычное ему топорщенье.
Бегушев пошел в Загрябовский переулок, прошел его несколько раз, но дома Друшелева нигде не
было; наконец, он совершенно случайно увидел в одном из дворов, в самом заду его, дощечку с надписью: «3-й квартал». Дом же принадлежал Дреймеру, а не Друшелеву, как назвал его городовой. Когда Бегушев
вошел в ворота, то на него кинулись две огромные шершавые и, видимо, некормленые собаки и чуть
было не схватили за пальто, так что он, отмахиваясь только палкой, успел добраться до квартала.
Лакей пригласил его
войти. Бегушев
вошел и сел на первый же попавшийся ему стул в передней. Наверх вела мраморная лестница, уставленная цветами и теперь покрытая черным сукном; лакей убежал по этой лестнице и довольно долго не возвращался; наконец он показался опять на лестнице. Бегушев думал, что в эти минуты у него лопнет сердце, до того оно билось. Лакей доложил, что Домна Осиповна никак не могут принять господина Бегушева, потому что очень больны, но что они
будут писать ему.
— Иван Иванович Перехватов не заезжал ко мне? —
был первый ее вопрос, когда она
вошла в свою великолепную квартиру.
Чтобы успокоить Мерову, Бегушев сознался, что в самом деле глупо
было с его стороны
войти к ней в комнату, когда
была там Домна Осиповна, но что сделано
было это чисто по необдуманности, а не по какому-нибудь чувству. «Не мальчишка же я…» — заключил он.
Приехавший в восемь часов доктор и раздавшийся затем звонок прервал их свидание. Бегушев поспешил уйти от Елизаветы Николаевны. Доктор,
войдя к ней, заметил, что она
была в тревожном состоянии, и первое, что начал выслушивать, — ее грудь; выражение лица его сделалось недовольным.
Когда они подъехали к квартире Траховых и
вошли, то генерал стоял уже на лестнице. С самого утра Татьяна Васильевна брюзжала на него за то, что будто бы он не постарался и не хотел устроить ей литературный вечер, и что, вероятно, никто к ним не приедет. Тщетно генерал уверял ее, что все
будут; но вот, однако, наступил уже десятый час, а прибыли пока только Бегушев и граф Хвостиков.
Домна Осиповна не стала более читать и бросила письмо на пол; она сама некогда вроде этого посылала письма к Перехватову. В голове ее между тем зародился новый план: ехать к Бегушеву. Он ей стал казаться единственным спасителем, и она готова
была, назло мужу,
войти во всевозможные компромиссы со своим старым обожателем.
Оставшаяся компания принялась, под руководством повара, умело разрезавшего пирог и телятину,
есть и
пить. Минодора, когда все это покончилось,
вошла к себе в комнату, где она увидела, что Прокофий лежал на постели, но не спал.
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда
войдешь. Да и лучше, если б их
было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может
быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет
войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Он
был по службе меня моложе, сын случайного отца, воспитан в большом свете и имел особливый случай научиться тому, что в наше воспитание еще и не
входило.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты
входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе
была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не
входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только
будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…