Неточные совпадения
Сам он
почти каждый год два — три месяца
жил в Петербурге, а года два назад ездил даже,
по случаю болезни жены, со всем семейством за границу, на воды и провел там все лето.
— Без сомнения, — подхватил князь, — но, что дороже всего было в нем, — продолжал он, ударив себя
по коленке, — так это его любовь к России: он, кажется, старался изучить всякую в ней мелочь: и когда я вот бывал в последние годы его жизни в Петербурге, заезжал к нему, он
почти каждый раз говорил мне: «Помилуй, князь, ты столько лет
живешь и таскаешься
по провинциям: расскажи что-нибудь, как у вас, и что там делается».
Теперь вот ваш Петербург хвастает: «У нас, говорит, чиновники облагороженные»; ну, и, по-видимому, кажись бы, так следовало, кабы, кажется, и я в этаких палатах
жил, — продолжал Забоков, оглядывая комнату, — так и я бы дворянскую
честь больше наблюдал, и у меня, может быть, руки не были бы в сале замараны, хоть и за масло держался; но что ж на поверку выходит?
Неточные совпадения
— Да я не хочу знать! —
почти вскрикнула она. — Не хочу. Раскаиваюсь я в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы
живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать? Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не смотришь на меня?
Часть их души, занятая галереей предков, мало достойна изображения, другая часть — воображаемое продолжение галереи — начиналась маленьким Грэем, обреченным
по известному, заранее составленному плану
прожить жизнь и умереть так, чтобы его портрет мог быть повешен на стене без ущерба фамильной
чести.
Нестор Катин носил косоворотку, подпоясанную узеньким ремнем, брюки заправлял за сапоги, волосы стриг в кружок «à la мужик»; он был похож на мастерового, который хорошо зарабатывает и любит
жить весело.
Почти каждый вечер к нему приходили серьезные, задумчивые люди. Климу казалось, что все они очень горды и чем-то обижены. Пили чай, водку, закусывая огурцами, колбасой и маринованными грибами, писатель как-то странно скручивался, развертывался, бегал
по комнате и говорил:
Прошло человек тридцать каменщиков, которые воздвигали пятиэтажный дом в улице, где
жил Самгин,
почти против окон его квартиры, все они были,
по Брюсову, «в фартуках белых». Он узнал их
по фигуре артельного старосты, тощего старичка с голым черепом, с плюшевой мордочкой обезьяны и пронзительным голосом страдальца.
— А ты будто не впутан? — спросил Фроленков, усмехаясь. — Вот, Клим Иваныч, видели, какой характерный мужичонка? Нет у него ни кола, ни двора, ничего ему не жалко, только бы смутьянить! И ведь
почти в каждом селе имеется один-два подобных, бездушных. Этот даже и в тюрьмах сиживал, и
по этапам гоняли его, теперь обязан полицией безвыездно
жить на родине. А он
жить вовсе не умеет, только вредит. Беда деревне от эдаких.