Неточные совпадения
— Нет, вы погодите, чем еще кончилось! — перебил князь. — Начинается с того, что Сольфини бежит с первой станции.
Проходит несколько времени — о нем ни слуху ни духу. Муж этой госпожи уезжает в деревню; она остается одна… и тут различно рассказывают: одни — что будто бы Сольфини как из-под земли вырос и явился в городе, подкупил
людей и пробрался к ним в дом; а другие говорят, что он писал к ней несколько писем, просил у ней свидания и будто бы она согласилась.
— Но при всех этих сумасбродствах, — снова продолжал он, — наконец, при этом страшном характере, способном совершить преступление, Сольфини был добрейший и благороднейший
человек. Например, одна его черта: он очень любил
ходить в наш собор на архиерейскую службу, которая напоминала ему Рим и папу. Там обыкновенно на паперти встречала его толпа нищих. «А, вы, бедные, — говорил он, — вам нечего кушать!» — и все, сколько с ним ни было денег, все раздавал.
Лестницу и половину зала в доме генеральши Калинович
прошел тем спокойным и развязным шагом, каким обыкновенно входят молодые
люди в дома, где привыкли их считать полубожками; но, увидев в зеркале неуклюжую фигуру Петра Михайлыча и с распустившимися локонами Настеньку, попятился назад.
В течение месяца Калинович сделался почти домашним
человеком у генеральши. Полина по крайней мере раза два — три в неделю находила какой-нибудь предлог позвать его или обедать, или на вечер — и он
ходил. Настенька уже более не противодействовала и даже смеялась над ухаживаньем Полины.
Но капитан не пришел. Остаток вечера
прошел в том, что жених и невеста были невеселы; но зато Петр Михайлыч плавал в блаженстве: оставив молодых
людей вдвоем, он с важностью начал расхаживать по зале и сначала как будто бы что-то рассчитывал, потом вдруг проговорил известный риторический пример: «Се тот, кто как и он, ввысь быстро, как птиц царь, порх вверх на Геликон!» Эка чепуха, заключил он.
— Не
ходил!.. Не просил! — воскликнул он, закашливаясь. — Вместо того чтобы похвалить за это
человека, она его же за то обвиняет. Что ж это такое?
Ближе к кабинету
ходил другой молодой
человек, тоже в вицмундире, с тонкими, но сонными чертами лица и с двойным лорнетом на носу.
Прошло около получаса в ожидании. Молодой
человек, с лорнеткой в глазу, начал уж зевать.
Молодой
человек опять начал
ходить и насвистывать.
В его помыслах, желаниях окончательно стушевался всякий проблеск поэзии, которая прежде все-таки выражалась у него в стремлении к науке, в мечтах о литераторстве, в симпатии к добродушному Петру Михайлычу и, наконец, в любви к милой, энергичной Настеньке; но теперь все это
прошло, и впереди стоял один только каменный, бессердечный город с единственной своей житейской аксиомой, что деньги для
человека — все!
В продолжение всего моего романа читатель видел, что я нигде не льстил моему герою, а, напротив, все нравственные недостатки его старался представить в усиленно ярком виде, но в настоящем случае не могу себе позволить
пройти молчанием того, что в избранной им служебной деятельности он является замечательно деятельным и, пожалуй, даже полезным
человеком [Вместо слов: «…замечательно деятельным и, пожалуй, даже полезным
человеком» в рукописи было: «…если не великим, то по крайней мере замечательно полезным
человеком» (стр. 50 об.).].
На наших глазах мы видели, какая участь постигает у нас всех передовых
людей на этом деле: кого подстрелят, кто нищим умрет на соломе, кто с кругу сопьется или с ума
сойдет…
Словом, все было хорошо, как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединятся вместе, когда по нагроможденному, часто без толку, труду
человека пройдет окончательным резцом своим природа, облегчит тяжелые массы, уничтожит грубоощутительную правильность и нищенские прорехи, сквозь которые проглядывает нескрытый, нагой план, и даст чудную теплоту всему, что создалось в хладе размеренной чистоты и опрятности.
Тотчас же убили, всего каких-нибудь пять или десять минут назад, — потому так выходит, тела еще теплые, — и вдруг, бросив и тела и квартиру отпертую и зная, что сейчас туда
люди прошли, и добычу бросив, они, как малые ребята, валяются на дороге, хохочут, всеобщее внимание на себя привлекают, и этому десять единогласных свидетелей есть!
— Как скажете: покупать землю, выходить на отруба, али — ждать? Ежели — ждать, мироеды все расхватают. Тут —
человек ходит, уговаривает: стряхивайте господ с земли, громите их! Я, говорит, анархист. Громить — просто. В Майдане у Черкасовых — усадьбу сожгли, скот перерезали, вообще — чисто! Пришла пехота, человек сорок резервного батальона, троих мужиков застрелили, четырнадцать выпороли, баб тоже. Толку в этом — нет.
— Черт возьми! — пробормотал Ив, глядя вслед кебу, увозившему Стильтона, и задумчиво вертя десятифунтовый билет. — Или этот
человек сошел с ума, или я счастливчик особенный! Наобещать такую кучу благодати только за то, что я сожгу в день пол-литра керосина!
Неточные совпадения
Хлестаков. Отчего же нет? Я видел сам,
проходя мимо кухни, там много готовилось. И в столовой сегодня поутру двое каких-то коротеньких
человека ели семгу и еще много кой-чего.
Городничий. Нет, нет; позвольте уж мне самому. Бывали трудные случаи в жизни,
сходили, еще даже и спасибо получал. Авось бог вынесет и теперь. (Обращаясь к Бобчинскому.)Вы говорите, он молодой
человек?
Осип. Я, сударь, отправлю его с
человеком здешним, а сам лучше буду укладываться, чтоб не
прошло понапрасну время.
Без прутика, без кнутика // Все
ходим,
люди грешные, // На этот водопой!
Г-жа Простакова (к гостям). Одна моя забота, одна моя отрада — Митрофанушка. Мой век
проходит. Его готовлю в
люди.