Неточные совпадения
— Потом-с, пожалуй, исправник с супругой; стряпчий,
молодой человек, холостой
еще, но скоро женится на этой, вот, городнической дочери.
В ней прибыла,
еще до прихода отца-протопопа, старая девица-помещица, которая, чтоб быть ближе к храму божию, переселилась из своей усадьбы в город с двумя толсторожими девками, очень скоро составившими предмет соблазна для
молодых и холостых приказных.
Хотя
еще бессмертный Карамзин наш сказал, что Парнас — гора высокая и дорога к ней негладкая; но зачем же совершенно возбранять на него путь
молодым людям?
Молодые ребята: форейтор предводительский и форейтор княжеский — качали на маховой качели, вровень с перекладом, двух приезжих горничных девушек, нарочно
еще притряхивая доску, причем те всякий раз визжали.
Калинович между тем выходил из себя, проклиная эту отвратительную помещичью наклонность — рассказывать друг другу во всякий час дня и ночи пошлейшие анекдоты о каких-нибудь мошенниках; но терпению его угрожало
еще продолжительное испытание:
молодой Кадников тоже воспалился желанием рассказать кое-что.
Тот же камин освещал
еще молодого человека, весьма скромного роста и с физиономией, вовсе уж ничего не обещающей.
Зыков жил на дворе в четвертом этаже; на дверях его квартиры вместо медной дощечки был просто приклеен лоскуток бумаги с написанной на нем фамилией; но
еще более удивился Калинович, когда на звонок его дверь отворила
молодая дама в холстинковом платье, шерстяном платке и с какой-то необыкновенно милой и доброй наружностью. Догадываясь, что это, должно быть, жена хозяина, он вежливо спросил...
Молодой столоначальник
еще более потупился. Подобное прямое и откровенное объяснение, по его мнению, совершенно уже выходило из пределов службы.
А коли этого нет, так нынче вон
молодых да здоровых начали присылать: так, где-нибудь в Троицкой улице, барыню заведет, да
еще и не одну, а, как турецкий паша, двух либо трех, и коленопреклонствуй перед ними вся губерния, — да!
Чрез несколько дней, впрочем, из пятисот тысяч жителей нашлась одна добрая душа: это был сосед Калиновича, живший
еще этажом выше его, —
молодой немец, с толстыми ногами, простоватой физиономией и с какими-то необыкновенно добродушными вихрами по всей голове.
Благодаря свободе столичных нравов положение их не возбуждало ни с какой стороны ни толков, ни порицаний, тем более, что жили они почти уединенно. У них только бывали Белавин и
молодой студент Иволгин. Первого пригласил сам Калинович, сказав
еще наперед Настеньке: «Я тебя, друг мой, познакомлю с одним очень умным человеком, Белавиным. Сегодня зайду к нему, и он, вероятно, как-нибудь вечерком завернет к нам». Настеньке на первый раз было это не совсем приятно.
Вы,
молодое поколение,
еще не вполне искусившееся в жизни, но уж очень хорошо понимающее всю чарующую прелесть денег, неужели у вас повернется язык произнести над моим героем свое «виновен»?
Часу в двенадцатом, наконец, приехали
молодые. Они замедлили единственно по случаю туалета
молодой, которая принялась убирать голову
еще часов с шести, но все, казалось ей, выходило не к лицу. Заставляя несколько раз перечесывать себя, она бранилась, потом сама начала завиваться, обожглась щипцами, бросила их парикмахеру в лицо, переменила до пяти платьев, разорвала башмаки и, наконец, расплакалась. Калинович,
еще в первый раз видевший такой припадок женина характера, вышел из себя.
Калинович между тем при виде целой стаи красивых и прелестных женщин замер в душе, взглянув на кривой стан жены, но совладел, конечно, с собой и начал кланяться знакомым. Испанский гранд пожал у него руку, сенаторша Рыдвинова, смотревшая, прищурившись, в лорнет,
еще издали кивала ему головой. Белокурый поручик Шамовский, очень искательный
молодой человек, подошел к нему и, раскланявшись, очень желал с ним заговорить.
Нашему вице-губернатору предшествовал на этот раз приглашенный им из департамента очень
еще молодой человек, но уже с геморроидальным цветом лица, одетый франтом, худощавый и вообще очень похожий своим тоном и манерами на Калиновича, когда тот был молод, и, может быть, такой же будущий вице-губернатор, но пока
еще только, как говорили, будущий секретарь губернского правления.
— Станет побирать, коли так размахивает! — решили другие в уме; но привести все это в большую ясность рискнул первый губернский архитектор — человек бы, кажется, с лица глупый и часть свою скверно знающий, но имевший удивительную способность подделываться к начальникам
еще спозаранку, когда
еще они были от него тысячи на полторы верст. Не стесняясь особенно приличиями, он явился на постройку, отрекомендовал себя
молодому человеку и тут же начал...
Молодой вице-губернатор,
еще на университетских скамейках, по устройству собственного сердца своего, чувствовал всегда большую симпатию к проведению бесстрастной идеи государства, с возможным отпором всех домогательств сословных и частных.
От управляющего губернией был послан между тем жандарм за начальником арестантской роты, и через какие-нибудь полчаса в приемной зале уж стоял навытяжке и в полной форме дослужившийся из сдаточных капитан Тимков, который, несмотря на то, что владел замечательно твердым характером и столь мало подвижным лицом, что как будто бы оно обтянуто было лубом, а не кожей человеческой, несмотря на все это, в настоящие минуты, сам
еще не зная, зачем его призвали, был бледен до такой степени, что
молодой чиновник, привезенный вице-губернатором из Петербурга и теперь зачисленный в штат губернского правления, подошел к нему и, насмешливо зевая, спросил...
Неточные совпадения
Городничий. Нет, нет; позвольте уж мне самому. Бывали трудные случаи в жизни, сходили,
еще даже и спасибо получал. Авось бог вынесет и теперь. (Обращаясь к Бобчинскому.)Вы говорите, он
молодой человек?
Он был по службе меня
моложе, сын случайного отца, воспитан в большом свете и имел особливый случай научиться тому, что в наше воспитание
еще и не входило.
Стародум. Оно и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят
еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да
молодой барин.
И вдруг всплывала радостная мысль: «через два года буду у меня в стаде две голландки, сама Пава
еще может быть жива, двенадцать
молодых Беркутовых дочерей, да подсыпать на казовый конец этих трех — чудо!» Он опять взялся за книгу.
И, выйдя на двор, Левин, как дерево весною,
еще не знающее, куда и как разрастутся его
молодые побеги и ветви, заключенные в налитых почках, сам не знал хорошенько, за какие предприятия в любимом его хозяйстве он примется теперь, но чувствовал, что он полон планов и предположений самых хороших.