Неточные совпадения
Капитан совершенно
не понял этого
слова, однако
не показал того.
— Интереснее всего было, — продолжал Калинович, помолчав, — когда мы начали подрастать и нас стали учить: дурни эти мальчишки ничего
не делали, ничего
не понимали. Я за них переводил, решал арифметические задачи, и в то время, когда гости и родители восхищались их успехами, обо мне обыкновенно рассказывалось, что я учусь тоже недурно, но больше беру прилежанием…
Словом, постоянное нравственное унижение!
К объяснению всего этого ходило, конечно, по губернии несколько темных и неопределенных слухов, вроде того, например, как чересчур уж хозяйственные в свою пользу распоряжения по одному огромному имению, находившемуся у князя под опекой; участие в постройке дома на дворянские суммы, который потом развалился; участие будто бы в Петербурге в одной торговой компании, в которой князь был распорядителем и в которой потом все участники потеряли безвозвратно свои капиталы; отношения князя к одному очень важному и значительному лицу, его прежнему благодетелю, который любил его, как родного сына, а потом вдруг удалил от себя и даже запретил называть при себе его имя, и, наконец, очень тесная дружба с домом генеральши, и ту как-то различно
понимали: кто обращал особенное внимание на то, что для самой старухи каждое
слово князя было законом, и что она, дрожавшая над каждой копейкой, ничего для него
не жалела и, как известно по маклерским книгам, лет пять назад дала ему под вексель двадцать тысяч серебром, а другие говорили, что m-lle Полина дружнее с князем, чем мать, и что, когда он приезжал, они, отправив старуху спать, по нескольку часов сидят вдвоем, затворившись в кабинете — и так далее…
Калинович еще раз поклонился, отошел и пригласил Полину. Та пожала ему с чувством руку. Визави их был m-r ле Гран, который танцевал с хорошенькой стряпчихой. Несмотря на счастливое ее положение, она заинтересовала француза донельзя: он с самого утра за ней ухаживал и беспрестанно смешил ее, хоть та ни
слова не говорила по-французски, а он очень плохо говорил по-русски, и как уж они
понимали друг друга — неизвестно.
Соседка слушала. Собственно,
слов она, кажется,
не понимала, но смысл их угадала, и в лице ее уже тени
не оставалось веселости.
Соседка этих
слов совершенно уж
не поняла, и, когда Калинович кончил и взял ее за упершийся в диван его башмачок, она отдернула ножку и проговорила...
— Нет, уж это, дяденька, шалишь! — возразил подрядчик, выворотив глаза. — Ему тоже откровенно дело сказать, так, пожалуй, туда попадешь, куда черт и костей
не занашивал, — вот как я
понимаю его ехидность. А мы тоже маленько бережем себя; знаем, с кем и что говорить надо. Клещами ему из меня
слова не вытащить: пускай делает, как знает.
Я дала себе
слово на все это решительно молчать, как будто ничего
не понимаю.
Словом, сколько публика ни была грубовата, как ни мало эстетически развита, но душа взяла свое, и когда упал занавес, все остались как бы ошеломленные под влиянием совершенно нового и неиспытанного впечатления,
не понимая даже хорошенько, что это такое.
— Да как же, помилуйте, ваше превосходительство, — продолжал тот, — какая это партия может быть?.. Жена теперь, по своему воспитанию,
слово скажет, а муж и
понять его
не может! Слыхали мы тоже часто его разговор с барышней: лям… тлям — и дальше нейдет; ходит только да волосы ерошит.
Слушая этот горький рассказ, я сначала решительно как будто
не понимал слов рассказчика, — так далека от меня была мысль, что Пушкин должен умереть во цвете лет, среди живых на него надежд. Это был для меня громовой удар из безоблачного неба — ошеломило меня, а вся скорбь не вдруг сказалась на сердце. — Весть эта электрической искрой сообщилась в тюрьме — во всех кружках только и речи было, что о смерти Пушкина — об общей нашей потере, но в итоге выходило одно: что его не стало и что не воротить его!
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Но позвольте, я еще
не понимаю вполне значения
слов. Если
не ошибаюсь, вы делаете декларацию насчет моей дочери?
Всечасное употребление этого
слова так нас с ним ознакомило, что, выговоря его, человек ничего уже
не мыслит, ничего
не чувствует, когда, если б люди
понимали его важность, никто
не мог бы вымолвить его без душевного почтения.
Тут только
понял Грустилов, в чем дело, но так как душа его закоснела в идолопоклонстве, то
слово истины, конечно,
не могло сразу проникнуть в нее. Он даже заподозрил в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во время отпадения глуповцев в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.
Из всех этих
слов народ
понимал только: «известно» и «наконец нашли». И когда грамотеи выкрикивали эти
слова, то народ снимал шапки, вздыхал и крестился. Ясно, что в этом
не только
не было бунта, а скорее исполнение предначертаний начальства. Народ, доведенный до вздыхания, — какого еще идеала можно требовать!
И второе искушение кончилось. Опять воротился Евсеич к колокольне и вновь отдал миру подробный отчет. «Бригадир же, видя Евсеича о правде безнуждно беседующего, убоялся его против прежнего
не гораздо», — прибавляет летописец. Или, говоря другими
словами, Фердыщенко
понял, что ежели человек начинает издалека заводить речь о правде, то это значит, что он сам
не вполне уверен, точно ли его за эту правду
не посекут.