Была пора юнкерам идти в училище. Гости тоже разъезжались. Ольга и Люба провожали их до передней, которая была освещена слабо. Когда Александров успел надеть и одернуть шинель, он услыхал у самого уха тихий шепот: «До свидания, господин писатель», — и горящие сухие губы быстро
коснулись его щеки, точно клюнули.
Илья сначала отталкивал её от себя, пытаясь поднять с пола, но она крепко вцепилась в него и, положив голову на колени, тёрлась лицом о его ноги и всё говорила задыхающимся, глухим голосом. Тогда он стал гладить её дрожащей рукой, а потом, приподняв с пола, обнял и положил её голову на плечо себе. Горячая щека женщины плотно
коснулась его щеки, и, стоя на коленях пред ним, охваченная его сильной рукой, она всё говорила, опуская голос до шёпота:
Фома отбросил рукой нити бисера; они колыхнулись, зашуршали и
коснулись его щеки. Он вздрогнул от этого холодного прикосновения и ушел, унося в груди смутное, тяжелое чувство, — сердце билось так, как будто на него накинута была мягкая, но крепкая сеть…
Неточные совпадения
Ее свежее дыхание
касалось моего лица; иногда локон, отделившийся в вихре вальса от своих товарищей, скользил по горящей
щеке моей…
Атласные листья прохладно
касались то шеи, то
щеки.
Он не шевелил пальцем, не дышал. А голова ее лежит у него на плече, дыхание обдает ему
щеку жаром… Он тоже вздрагивал, но не смел
коснуться губами ее
щеки.
И пальцы Веры Павловны забывают шить, и шитье опустилось из опустившихся рук, и Вера Павловна немного побледнела, вспыхнула, побледнела больше, огонь
коснулся ее запылавших
щек, — миг, и они побелели, как снег, она с блуждающими глазами уже бежала в комнату мужа, бросилась на колени к нему, судорожно обняла его, положила голову к нему на плечо, чтобы поддержало оно ее голову, чтобы скрыло оно лицо ее, задыхающимся голосом проговорила: «Милый мой, я люблю его», и зарыдала.
Без возражений, без раздражения он не хорошо говорил, но когда он чувствовал себя уязвленным, когда
касались до его дорогих убеждений, когда у него начинали дрожать мышцы
щек и голос прерываться, тут надобно было его видеть: он бросался на противника барсом, он рвал его на части, делал его смешным, делал его жалким и по дороге с необычайной силой, с необычайной поэзией развивал свою мысль.