Брат Петр на Кавказе; поехал по собственному желанию на год в экспедицию. Недавно писал ко мне из Прочного Окопа, где приняли его Нарышкины с необыкновенною дружбою: добрый Мишель
чуть не задушил его, услышав голос, напоминающий меня. Теперь они все в горах, брат в отряде у Засса…
Неточные совпадения
Не припомню кто, — только
чуть ли
не В. Л. Пушкин, привезший Александра, подозвал меня и познакомил с племянником.
Наши стихи вообще
не клеились, а Пушкин мигом прочел два четырехстишия, которые всех нас восхитили. Жаль, что
не могу припомнить этого первого поэтического его лепета. Кошанский взял рукопись к себе. Это было
чуть ли
не в 811-м году, и никак
не позже первых месяцев 12-го. Упоминаю об этом потому, что ни Бартенев, ни Анненков ничего об этом
не упоминают. [П. И. Бартенев — в статьях о Пушкине-лицеисте («Моск. ведом.», 1854). П. В. Анненков — в комментариях к Сочинениям Пушкина. Стих. «Роза» — 1815 г.]
Он отвечал, что
чуть ли
не более десяти человек этого желают (и Пушкин тогда колебался, но родные его были против, опасаясь за его здоровье).
Кажется, я здесь
не уживусь и
чуть ли
не отправлюсь в обратный путь, на восток.
Об Нарышкиных имею известие от брата Петра из Прочного Окопа, — Нарышкин
чуть было
не задушил его, услышавши знакомый ему мой голос. Родственно они приняли моего Петра, который на год отправился по собственному желанию в экспедицию. Теперь они все в горах. Талызин уехал в Петербург и, кажется,
не воротится, я этому очень рад. При нем я бы
не поехал по приглашению Фонвизина.
Не знаю, чем наполнена путевая его книга:
чуть ли
не то же, что в «Тарантасе», — белая бумага!
Морякам нашим трудно теперь. Синопское дело
чуть ли
не последнее было столкновение. Нахимов, без сомнения, славно действовал, но калибр [Калибр — диаметр канала огнестрельного оружия; в данном случае: сила артиллерии.] был на его стороне: ему нетрудно было громить фрегаты, да еще турецкие.
Не сожалеешь ли ты теперь, что вне знатного поля?
Тут действует то же чувство, которое заставляло меня походом [На военной службе — до 1825 г.] сидеть на лошади и вести ее в поводу, когда спешивала вся батарея, —
чуть ли
не я один это делал и нисколько
не винил других офицеров, которым
не хотелось в жар, по глубокому песку проходить по нескольку верст.
Разумеется, если бы с начала царствования Александра (почти уже 60 лет) действовали
не одними неудовлетворительными постановлениями, а взглянувши настоящим образом на это дело с финансовой стороны, хотя бы даже сделали налог самый легкий с этой целью, то о сю пору отвращены были бы многие затруднения и
чуть ли
не большая часть из крестьян была бы уже свободна с землею.
Петр Васильевич Казакевич лично мне знаком и известен —
чуть ли это
не лучший сподвижник H. H. Муравьева, которых я почти всех имел случай больше или меньше видеть…
Одно плохо: иной раз славно наешься, а в другой
чуть не лопнешь с голоду, как теперь, например.
Только горами не двигали, // А на редуты как прыгали! // Зайцами, белками, дикими кошками, // Там и простился я с ножками, // С адского грохоту, свисту оглох, // С русского голоду
чуть не подох!
Как он, она была одета // Всегда по моде и к лицу; // Но, не спросясь ее совета, // Девицу повезли к венцу. // И, чтоб ее рассеять горе, // Разумный муж уехал вскоре // В свою деревню, где она, // Бог знает кем окружена, // Рвалась и плакала сначала, // С супругом
чуть не развелась; // Потом хозяйством занялась, // Привыкла и довольна стала. // Привычка свыше нам дана: // Замена счастию она.
Неточные совпадения
Добчинский. Я думаю,
чуть ли
не генерал.
Осклабился, товарищам // Сказал победным голосом: // «Мотайте-ка на ус!» // Пошло, толпой подхвачено, // О крепи слово верное // Трепаться: «Нет змеи — //
Не будет и змеенышей!» // Клим Яковлев Игнатия // Опять ругнул: «Дурак же ты!» // Чуть-чуть
не подрались!
Солдат опять с прошением. // Вершками раны смерили // И оценили каждую // Чуть-чуть
не в медный грош. // Так мерил пристав следственный // Побои на подравшихся // На рынке мужиках: // «Под правым глазом ссадина // Величиной с двугривенный, // В средине лба пробоина // В целковый. Итого: // На рубль пятнадцать с деньгою // Побоев…» Приравняем ли // К побоищу базарному // Войну под Севастополем, // Где лил солдатик кровь?
Чуть дело
не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а у вотчины // Останутся луга. // Так будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина… Увидите!»
Слушаю-с!» — // И кланялся помещику // Чуть-чуть
не до земли.