Неточные совпадения
— Нет, сударь, много уж раз бывал. Был и в Киеве, и у Сергия-Троицы [38] был, ходил ив Соловки не однова… Только вот на Святой Горе на Афонской не бывал, а куда, сказывают, там хорошо! Сказывают, сударь, что такие там есть
пустыни безмолвные, что и нехотящему человеку не спастись невозможно, и такие есть старцы-постники и подражатели, что даже самое закоснелое сердце словесами своими мягко яко воск соделывают!.. Кажется, только бы
бог привел дойти туда, так и живот-то скончать не жалко!
Доложу вам так: овый идет в
пустыню, чтоб плоть свою соблюсти: работать ему не желается, подати платить неохота — он и бежит в
пустыню; овый идет в
пустыню по злокозненному своему разуму, чтобы ему, примерно, не
богу молиться, а кляузничать, да стадо Христово в соблазн вводить.
И указал ему
бог путь в
пустыню…
Еще тогда, сколь припомню, только об том и думалось, чтоб в пустынножительстве спасение найти, чтоб уподобиться древним отцам пустынникам, которые суету мирскую хуже нечем мучения адовы для себя почитали… Ну, и привел
бог в
пустыню, да только не так, как думалось.
Неточные совпадения
Он сначала не понимал, подозреваю даже, что и совсем не понял; но
пустыню очень защищал: «Сначала жалко себя, конечно (то есть когда поселишься в
пустыне), — ну а потом каждый день все больше радуешься, а потом уже и
Бога узришь».
Всякий раз, когда вступаешь в лес, который тянется на несколько сот километров, невольно испытываешь чувство, похожее на робость. Такой первобытный лес — своего рода стихия, и немудрено, что даже туземцы, эти привычные лесные бродяги, прежде чем переступить границу, отделяющую их от людей и света, молятся
богу и просят у него защиты от злых духов, населяющих лесные
пустыни.
— Ничего, привык. Я, тетенька, знаешь ли, что надумал. Ежели
Бог меня помилует, уйду, по просухе, в
пустынь на Сульбу [Сольбинская
пустынь, если не ошибаюсь, находится в Кашинском уезде, Тверской губернии. Семья наша уезжала туда на богомолье, но так как я был в то время очень мал, то никаких определенных воспоминаний об этом факте не сохранил.] да там и останусь.
Казалось, народ мою грусть разделял, // Молясь молчаливо и строго, // И голос священника скорбью звучал, // Прося об изгнанниках
бога… // Убогий, в
пустыне затерянный храм! // В нем плакать мне было не стыдно, // Участье страдальцев, молящихся там, // Убитой душе необидно…
Я считаю излишним описывать радостный переполох, который это известие произвело в нашей маленькой колонии. Но для меня лично к этой радости примешивалась и частичка горя, потому что на другой же день и Блохины и Старосмысловы уехали обратно в Россию. И я опять остался один на один с мучительною думою: кого-то еще пошлет
бог, кто поможет мне размыкать одиночество среди этой битком набитой людьми
пустыни…