Неточные совпадения
Прежде всего мы решили, что я с вечера же переберусь к Глумову, что мы вместе ляжем спать и вместе же завтра проснемся,
чтобы начать «годить». И
не расстанемся до
тех пор, покуда вакант сам собой, так сказать, измором
не изноет.
Но теперь мы с
тем именно и собрались,
чтобы начать годить,
не рассуждая,
не вдаваясь в исследования, почему и как, а просто-напросто плыть по течению до
тех пор, пока Алексей Степаныч
не снимет с нас клятвы и
не скажет: теперь — валяй по всем по трем!
— Впрочем, и
то сказать, — начал я, —
не такой город Петербург,
чтобы в нем ранние обедни справлять.
— А я хоть и
не видал, но знаю, — упорствовал Прудентов, —
не в
том штука,
чтобы видючи знать — это всякий может, — а в
том,
чтобы и невидимое за видимое твердо содержать! Вы, господа, каких об этом предмете мнений придерживаетесь? — очень ловко обратился он к нам.
— Для
того,
чтобы решить этот вопрос совершенно правильно, — сказал он, — необходимо прежде всего обратиться к источникам. А именно: ежели имеется в виду статья закона или хотя начальственное предписание, коими разрешается считать душу бессмертною,
то, всеконечно, сообразно с сим надлежит и поступать; но ежели ни в законах, ни в предписаниях прямых в этом смысле указаний
не имеется,
то, по моему мнению, необходимо ожидать дальнейших по сему предмету распоряжений.
И эта одна система может быть выражена в следующих немногих словах:
не обременяя юношей излишними знаниями, всемерно внушать им, что назначение обывателей в
том состоит,
чтобы беспрекословно и со всею готовностью выполнять начальственные предписания!
Я понял, что истинная благонамеренность
не в
том одном состоит,
чтобы в уединении упитывать свои телеса до желанного веса, но в
том,
чтобы подавать пример другим.
Не раз видали мы из окна, как он распоряжался во дворе дома насчет уборки нечистот, и даже нарочно производили шум,
чтобы обратить на себя его внимание, но он ограничивался
тем, что делал нам ручкой, и вновь погружался в созерцание нечистот.
—
Не скажу,
чтобы особенно рад, но надо же и остепениться когда-нибудь. А ежели смотреть на брак с точки зрения самосохранения,
то ведь, пожалуй, лучшей партии и желать
не надо. Подумай! ведь все родство тут же, в своем квартале будет. Молодкин — кузен, Прудентов — дяденька, даже Дергунов, старший городовой, и
тот внучатным братом доведется!
Я дрогнул.
Не то,
чтобы я вдруг получил вкус к ремеслу сыщика, но испытание, которое неминуемо повлек бы за собой отказ, было так томительно, что я невольно терялся. Притом же страсть Глумова к предположениям казалась мне просто неуместною. Конечно, в жизни все следует предусматривать и на все рассчитывать, но есть вещи до
того непредвидимые, что, как хочешь их предусматривай, хоть всю жизнь об них думай, они и тогда
не утратят характера непредвидимости. Стало быть, об чем же тут толковать?
Но на меня этот голос подействовал потрясающим образом. Я уже
не вспоминал больше, я вспомнил. Да, это — он! твердил я себе, он,
тот самый, во фраке с умершего титулярного советника!
Чтобы проверить мои чувства, я взглянул на Глумова и без труда убедился, что он взволнован
не меньше моего.
— А ведь мы сели совсем
не с
тем,
чтобы пронское вранье слушать, — сказал он. — Иван Иваныч! ты, кажется, нам историю своих превращений обещал?
Я
не буду говорить о
том, которое из этих двух сказаний более лестно для моего самолюбия: и
то и другое
не помешали мне сделаться вольнонаемным редактором"Красы Демидрона". Да и
не затем я повел речь о предках,
чтобы хвастаться перед вами, — у каждого из вас самих, наверное, сзади, по крайней мере, по Редеде сидит, а только затем,
чтобы наглядно показать, к каким полезным и в
то же время неожиданным результатам могут приводить достоверные исследования о родопроисхождении Гадюков.
—
То, да
не то. В сущности-то оно, конечно, так, да как ты прямо-то это выскажешь? Нельзя, мой друг, прямо сказать — перед иностранцами нехорошо будет — обстановочку надо придумать. Кругленько эту мысль выразить.
Чтобы и ослушник знал, что его по голове
не погладят, да и принуждения
чтобы заметно
не было.
Чтобы, значит, без приказов, а так, будто всякий сам от себя благопристойность соблюдает.
А кроме
того: заграничная благопристойность имеет характер исключительно внешний (
не сквернословь!
не буйствуй! и т. п.), тогда как наша благопристойность состоит
не столько в наружных проявлениях благоповедения, но в
том главнейше,
чтобы обыватель памятовал, что жизнь сия есть временная и что сам он — скудельный сосуд.
Очищенный на мгновение потупился. Быть может, его осенила в эту минуту мысль, достаточно ли он сам жизненную науку проник,
чтобы с уверенностью надеяться на"собственную"смерть? Однако так как печальные мысли вообще
не задерживались долго у него в голове,
то немного погодя он встряхнулся и продолжал...
— Нет,
не одобряю, потому что такого закона нет. А на
тот предмет,
чтобы без ущерба для ближнего экономию всякий в своей жизни наблюдал, — такой закон есть. А затем я вам и еще доложу: даже иностранное вино, ежели оно ворованное, очень недорого купить можно.
А я должен весь процесс мучительного оподления проделать с начала и по порядку; я должен на всякий свой шаг представить доказательство и оправдательный документ, и все это для
того,
чтобы получить в результате даже
не усыновление, а только снисходительно брошенное разрешение: живи!
Когда же успокоился,
то просил об одном:
чтобы предположенное по штату жалованье начать производить ему,
не дожидаясь открытия университета, а теперь же, со дня объявления ему радости.
Но при сем оговорился, что выражение это употреблено им
не в
том смысле,
чтобы он мечтал возвести Фаину Егоровну на румынский или сербский престол, но в смысле владычицы его, Глумова, сердца.
Но если б даже и представилось что-нибудь предосудительное и небезопасное,
то не следовало ли бы взглянуть на эти поступки как на случайные уклонения, к которым новообращенный прибегает,
чтобы сорвать сердце за утраченный стыд?
—
Не для
того мы, мой друг, здесь собрались, чтоб критиковать, — прибавил он солидно, — а для
того,
чтобы время с пользою провести.
Щука (разевает пасть,
чтобы лжесвидетельствовать, но при виде ее разинутой пасти подсудимым овладевает ужас. Он неистово плещется в тарелке и даже подпрыгивает, с видимым намерением перескочить через край. У щуки навертываются на глазах слезы от умиления, причем пасть ее инстинктивно
то разевается,
то захлопывается. Однако ж мало-помалу движения пискаря делаются менее и менее порывистыми; он уже
не скачет, а только содрогается. Еще одно, два, три содрогания и…)
Лет пятнадцать
тому назад здесь рос отличнейший сосновый лес, но еврей-арендатор начисто его вырубил, а со временем надеялся выкорчевать и пни, с
тем чтобы, кроме мхов, ничего уж тут
не осталось.
И вот, обездоленные всевозможными бреднями и антибреднями, они
не задумываются на последние гроши выписать Редедю,
чтобы хотя по поводу египетских дел излить
ту полноту чувства, которая
не нашла себе удовлетворения ни в вопросе о заготовлении белья для земских больниц, ни в вопросе об установлении на мостах и переправах однообразных и необременительных такс…
Не для сокрытия вредного образа мыслей предприняли мы знакомство с Кшепшицюльским, Прудентовым, Очищенным и проч., а для
того,
чтобы засвидетельствовать перед целым миром о нашей зрелости и готовности.
А мы
не только видели его, но и играли с ним целые месяцы в карты… единственно для
того,
чтобы доказать нашу зрелость!
Дело совсем
не в поимке так называемых упразднителей общества, — гремели мы, которые как ни опасны, но представляют, в сущности, лишь слепое орудие в руках ловких людей, а в
том,
чтобы самую мысль, мысль, мысль человеческую окончательно упразднить.
Чтобы об нас, об мерзавцах, никто слова сказать
не смел, а мы, мерзавцы, о ком вздумаем, что хотим,
то и лаем!
Неточные совпадения
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести,
то есть
не двести, а четыреста, — я
не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй, и теперь столько же,
чтобы уже ровно было восемьсот.
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо…
не вспомню его фамилии, никак
не может обойтись без
того,
чтобы, взошедши на кафедру,
не сделать гримасу, вот этак (делает гримасу),и потом начнет рукою из-под галстука утюжить свою бороду.
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее.
Не похоже,
не похоже, совершенно
не похоже на
то,
чтобы ей было восемнадцать лет. Я
не знаю, когда ты будешь благоразумнее, когда ты будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты будешь знать, что такое хорошие правила и солидность в поступках.
В это время слышны шаги и откашливания в комнате Хлестакова. Все спешат наперерыв к дверям, толпятся и стараются выйти, что происходит
не без
того,
чтобы не притиснули кое-кого. Раздаются вполголоса восклицания:
Почтмейстер. Сам
не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с
тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда
не чувствовал.
Не могу,
не могу! слышу, что
не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй,
не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.