Неточные совпадения
Владя побежал, и слышно
было, как песок шуршит под его ногами. Вершина осторожно и быстро посмотрела в бок на Передонова сквозь непрерывно испускаемый ею дым. Передонов сидел молча, глядел прямо перед собою затуманенным взором и жевал карамельку. Ему
было приятно, что те
ушли, — а то, пожалуй, опять бы засмеялись. Хотя он и узнал наверное, что смеялись не над ним, но в нем осталась досада, — так после прикосновения жгучей крапивы долго остается и возрастает боль, хотя уже крапива и далече.
Вершина
была уверена, что Передонов
уходит потому, что она задела его за живое, и что он из нерешительности только не хочет говорить теперь о Марте.
Наташке и хотелось украсть сладкий пирог и потихоньку съесть его, да нельзя
было: раз — что Варвара торчит около нее, да и только, не выжить ее ничем; а другое — если и
уйдет и без нее снимать со сковороды, так она потом посчитает по следам на сковороде: сколько нет, столько пирожков потребует, — никак украсть нельзя ни одного.
—
Уйдет иногда к ночи, а я заснуть не могу, — говорила Варвара. — Кто его знает, может
быть, венчается где-нибудь. Иногда всю ночь промаешься. Все на него зарятся: и Рутиловские три кобылы, — ведь они всем на шею вешаются, — и Женька толсторожая.
Сестры побежали, заливаясь хохотом. Голоса их и смех затихли за дверьми. Передонов отвернулся от калитки. Он
был не совсем доволен. Он думал: болтнули что-то и
ушли. Дали бы лучше записочки. Но уже поздно тут стоять и ждать.
Меж тем принесли и закуску, так что можно
было и еще
выпить. Клавдия,
уходя, не затворила двери, и Передонов забеспокоился.
— Это бывает, — сладостным и грустным голосом заговорил Преполовенский, — у меня
был один знакомый, так тот иголок боялся, все боялся, что его уколют и иголка
уйдет во внутренности. И ужасно боялся, представьте, как увидит иголку…
Как только Передонов
ушел играть на биллиарде, Варвара поехала к Грушиной. Долго они толковали и, наконец, решили поправить дело вторым письмом. Варвара знала, что у Грушиной
есть знакомые в Петербурге. При их посредстве не трудно переслать туда и обратно письмо, которое изготовят здесь.
Он
ушел. А Клавдия скоро хватилась изюма, испугалась, принялась искать, — но не нашла. Варвара вернулась, узнала о пропаже изюма и накинулась на Клавдию с бранью: она
была уверена, что Клавдия съела изюм.
Он
ушел. Коковкина пошла утешать Сашу. Саша грустно сидел у окна и смотрел на звездное небо. Уже спокойны и странно печальны
были его черные глаза. Коковкина молча погладила его по голове.
Прощаясь, Людмила поцеловала Сашу в лоб и подняла руку к Сашиным губам, — пришлось поцеловать. И Саше приятно
было еще раз поцеловать белую, нежную руку, — и словно стыдно. Как не покраснеть! А Людмила,
уходя, улыбалась лукаво да нежно. И несколько раз обернулась.
«Как она скоро
ушла! — думал он. — Вдруг собралась и не дала опомниться, и уже нет ее.
Побыла бы еще хоть немного!» — думал Саша, и ему стало стыдно, как это он забыл вызваться проводить ее.
—
Была Людмилочка, — сказал он, — да вас не застала, посидела, меня надушила и
ушла.
И даже радостная надежда шевельнулась в его душе, и даже не столько надежда, сколько желание: Коковкина
уйдет, а Людмила как раз в это время придет и
побудет с ним. Вечером он напомнил Коковкиной о завтрашних именинах.
И впрямь, когда Саша вернулся из гимназии, Коковкина
ушла к Хрипачам. Сашу радовала мысль, что на этот раз он помог удалить Коковкину из дому. Уже он
был уверен, что Людмила найдет время притти.
— Когда он
уйдет в клуб. Не возьмет же он Антошу с собой! Он
уйдет, а я до тех пор молчать
буду, как будто согласилась с ним, а как только он
уйдет, я его и высеку, а вы мне поможете. Ведь вы мне поможете, не правда ли?
Сидели недолго. Варвара обрадовалась, когда они
ушли: и
были, и
ушли скоро. Она радостно говорила, снова раздеваясь...
Он вытянул шею к двери в зал, откуда глухо доносился хриплый голос и кашель. Самгин сообразил, что происходит нечто интересное, да уже и неловко
было уйти. В зале рычал и кашлял Дьякон; сидя у стола, он сложил руки свои на груди ковшичками, точно умерший, бас его потерял звучность, хрипел, прерывался глухо бухающим кашлем; Дьякон тяжело плутал в словах, не договаривая, проглатывая, выкрикивая их натужно.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не
была червонная дама. (Поспешно
уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная дама! Бог знает что такое!
Слесарша (
уходя).Не позабудь, отец наш!
будь милостив!
— Нет. Он в своей каморочке // Шесть дней лежал безвыходно, // Потом
ушел в леса, // Так
пел, так плакал дедушка, // Что лес стонал! А осенью //
Ушел на покаяние // В Песочный монастырь.
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером //
Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как
выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно
быть, богатырь».
— Филипп на Благовещенье //
Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный
был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, // Как ни бранят — молчу.