Неточные совпадения
— Извините меня, графиня, — но я, право, ничего этого не знаю и ничего не могу вам сказать, — сказал он и оглянулся на входившего вслед за дамой
военного.
Выйдя очень молодым блестящим офицером из школы, он сразу попал в колею богатых петербургских
военных. Хотя он и ездил изредка в петербургский свет, все любовные интересы его были вне света.
Военный, застегивая перчатку, сторонился у двери и, поглаживая усы, любовался на розовую Кити.
Она вздохнула еще раз, чтобы надышаться, и уже вынула руку из муфты, чтобы взяться за столбик и войти в вагон, как еще человек в
военном пальто подле нее самой заслонил ей колеблющийся свет фонаря.
— Опасность в скачках
военных, кавалерийских, есть необходимое условие скачек. Если Англия может указать в
военной истории на самые блестящие кавалерийские дела, то только благодаря тому, что она исторически развивала в себе эту силу и животных и людей. Спорт, по моему мнению, имеет большое значение, и, как всегда, мы видим только самое поверхностное.
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в том дело — и он опять обратился к генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут
военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности
военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
В это время через беседку проходил высокий генерал. Прервав речь, Алексей Александрович поспешно, но достойно встал и низко поклонился проходившему
военному.
— Вы не скачете? — пошутил ему
военный.
И хотя ответ ничего не значил,
военный сделал вид, что получил умное слово от умного человека и вполне понимает lа pointe de la sauce. [в чем его острота.]
— Я только хочу сказать, что те права, которые меня… мой интерес затрагивают, я буду всегда защищать всеми силами; что когда у нас, у студентов, делали обыск и читали наши письма жандармы, я готов всеми силами защищать эти права, защищать мои права образования, свободы. Я понимаю
военную повинность, которая затрагивает судьбу моих детей, братьев и меня самого; я готов обсуждать то, что меня касается; но судить, куда распределить сорок тысяч земских денег, или Алешу-дурачка судить, — я не понимаю и не могу.
Вернувшись домой, он внимательно осмотрел вешалку и, заметив, что
военного пальто не было, по обыкновению прошел к себе.
На вешалке было
военное пальто. Алексей Александрович заметил это и спросил...
— Как бы графине Марье Борисовне —
военное министерство, а начальником бы штаба княгиню Ватковскую, — говорил, обращаясь к высокой красавице фрейлине, спрашивавшей у него о перемещении, седой старичок в расшитом золотом мундире.
— Как в тебе мало осталось
военного! — сказал ему Серпуховской. — Дипломат, артист, вот этакое что-то.
Губернский предводитель, в руках которого по закону находилось столько важных общественных дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и
военная, и народное образование по новому положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние, добрый человек, честный в своем роде, но совершенно не понимавший потребностей нового времени.
― Левин, сюда! ― крикнул несколько дальше добродушный голос. Это был Туровцын. Он сидел с молодым
военным, и подле них были два перевернутые стула. Левин с радостью подошел к ним. Он и всегда любил добродушного кутилу Туровцына, ― с ним соединялось воспоминание объяснения с Кити, ― но нынче, после всех напряженно умных разговоров, добродушный вид Туровцына был ему особенно приятен.
Очень прямо державшийся
военный с веселыми, всегда смеющимися глазами был петербуржец Гагин. Туровцын познакомил их.
Против него сидел уже немолодой офицер в австрийской
военной фуфайке гвардейского мундира.
Всё это вместе произвело на Катавасова неприятное впечатление, и, когда добровольцы вышли на станцию выпить, Катавасов хотел в разговоре с кем-нибудь поверить свое невыгодное впечатление. Один проезжающий старичок в
военном пальто всё время прислушивался к разговору Катавасова с добровольцами. Оставшись с ним один-на-один, Катавасов обратился к нему.
Старичок был
военный, делавший две кампании.
Он знал, что такое
военный человек, и, по виду и разговору этих господ, по ухарству, с которым они прикладывались к фляжке дорогой, он считал их за плохих
военных.
— Что ж, там нужны люди, — сказал он, смеясь глазами. И они заговорили о последней
военной новости, и оба друг перед другом скрыли свое недоумение о том, с кем назавтра ожидается сражение, когда Турки, по последнему известию, разбиты на всех пунктах. И так, оба не высказав своего мнения, они разошлись.