Неточные совпадения
Он прочел и о том,
что граф Бейст, как слышно, проехал в Висбаден, и о том,
что нет более седых волос, и о продаже легкой кареты, и предложение молодой особы; но эти сведения не доставляли ему, как
прежде, тихого, иронического удовольствия.
Не больше ли,
чем прежде, я люблю его?
Получив от лакея Сергея Ивановича адрес брата, Левин тотчас же собрался ехать к нему, но, обдумав, решил отложить свою поездку до вечера.
Прежде всего, для того чтобы иметь душевное спокойствие, надо было решить то дело, для которого он приехал в Москву. От брата Левин поехал в присутствие Облонского и, узнав о Щербацких, поехал туда, где ему сказали,
что он может застать Кити.
— Должно быть, мои слова на вас сильно действуют,
что вы их так помните, — сказал Левин и, вспомнив,
что он уже сказал это
прежде, покраснел.
— Когда найдено было электричество, — быстро перебил Левин, — то было только открыто явление, и неизвестно было, откуда оно происходит и
что оно производит, и века прошли
прежде,
чем подумали о приложении его. Спириты же, напротив, начали с того,
что столики им пишут и духи к ним приходят, а потом уже стали говорить,
что это есть сила неизвестная.
Облонский обедал дома; разговор был общий, и жена говорила с ним, называя его «ты»,
чего прежде не было. В отношениях мужа с женой оставалась та же отчужденность, но уже не было речи о разлуке, и Степан Аркадьич видел возможность объяснения и примирения.
Кити любовалась ею еще более,
чем прежде, и всё больше и больше страдала. Кити чувствовала себя раздавленною, и лицо ее выражало это. Когда Вронский увидал ее, столкнувшись с ней в мазурке, он не вдруг узнал ее — так она изменилась.
— А затем,
что мужики теперь такие же рабы, какими были
прежде, и от этого-то вам с Сергеем Иванычем и неприятно,
что их хотят вывести из этого рабства, — сказал Николай Левин, раздраженный возражением.
Он хотел теперь быть только лучше,
чем он был
прежде.
Он считал переделку экономических условий вздором, но он всегда чувствовал несправедливость своего избытка в сравнении с бедностью народа и теперь решил про себя,
что, для того чтобы чувствовать себя вполне правым, он, хотя
прежде много работал и нероскошно жил, теперь будет еще больше работать и еще меньше будет позволять себе роскоши.
Но
прежде еще,
чем он увидал ее, он увидал ее мужа, которого начальник станции учтиво проводил между толпою.
— У меня нет никакого горя, — говорила она успокоившись, — но ты можешь ли понять,
что мне всё стало гадко, противно, грубо, и
прежде всего я сама. Ты не можешь себе представить, какие у меня гадкие мысли обо всем.
— И мне то же говорит муж, но я не верю, — сказала княгиня Мягкая. — Если бы мужья наши не говорили, мы бы видели то,
что есть, а Алексей Александрович, по моему, просто глуп. Я шопотом говорю это… Не правда ли, как всё ясно делается?
Прежде, когда мне велели находить его умным, я всё искала и находила,
что я сама глупа, не видя его ума; а как только я сказала: он глуп, но шопотом, — всё так ясно стало, не правда ли?
Он не мог лечь, чувствуя,
что ему
прежде необходимо обдумать вновь возникшее обстоятельство.
Он видел,
что глубина ее души, всегда
прежде открытая пред ним, была закрыта от него.
И она, удивляясь тому,
что прежде ей казалось это невозможным, объясняла им, смеясь,
что это гораздо проще и
что они оба теперь довольны и счастливы.
Его не рассердили ни вид крестьянской лошади и стригуна, топтавших его зеленя (он велел согнать их встретившемуся мужику), ни насмешливый и глупый ответ мужика Ипата, которого он встретил и спросил: «
Что, Ипат, скоро сеять?» — «Надо
прежде вспахать, Константин Дмитрич», отвечал Ипат.
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и
прежде. Единственная разница состояла в том,
что он еще более был занят,
чем прежде. Как и в прежние года, он с открытием весны поехал на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно, вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала на дачу, а он остался в Петербурге.
Сережа, и
прежде робкий в отношении к отцу, теперь, после того как Алексей Александрович стал его звать молодым человеком и как ему зашла в голову загадка о том, друг или враг Вронский, чуждался отца. Он, как бы прося защиты, оглянулся на мать. С одною матерью ему было хорошо. Алексей Александрович между тем, заговорив с гувернанткой, держал сына за плечо, и Сереже было так мучительно неловко,
что Анна видела,
что он собирается плакать.
Теперь, когда над ним висело открытие всего, он ничего так не желал, как того, чтоб она, так же как
прежде, насмешливо ответила ему,
что его подозрения смешны и не имеют основания. Так страшно было то,
что он знал,
что теперь он был готов поверить всему. Но выражение лица ее, испуганного и мрачного, теперь не обещало даже обмана.
— Да если тебе так хочется, я узнаю
прежде о ней и сама подойду, — отвечала мать. —
Что ты в ней нашла особенного? Компаньонка, должно быть. Если хочешь, я познакомлюсь с мадам Шталь. Я знала её belle-soeur, — прибавила княгиня, гордо поднимая голову.
Княгиня видела,
что Кити читает по вечерам французское Евангелие, которое ей подарила госпожа Шталь,
чего она
прежде не делала;
что она избегает светских знакомых и сходится с больными, находившимися под покровительством Вареньки, и в особенности с одним бедным семейством больного живописца Петрова.
— Знал ее мужа и ее немножко, еще
прежде,
чем она в пиетистки записалась.
— А вы еще до болезни знали ее, князь, то есть
прежде,
чем она слегла?
Оправившись, она простилась и пошла в дом, чтобы взять шляпу. Кити пошла за нею. Даже Варенька представлялась ей теперь другою. Она не была хуже, но она была другая,
чем та, какою она
прежде воображала ее себе.
— Да особенного ничего нет, а только то,
что Михаил Алексеевич (так звали живописца)
прежде хотел ехать раньше, а теперь не хочет уезжать, — улыбаясь сказала Варенька.
— Самолюбия, — сказал Левин, задетый за живое словами брата, — я не понимаю. Когда бы в университете мне сказали,
что другие понимают интегральное вычисление, а я не понимаю, тут самолюбие. Но тут надо быть убежденным
прежде,
что нужно иметь известные способности для этих дел и, главное, в том,
что все эти дела важны очень.
Прежде она одевалась для себя, чтобы быть красивой и нравиться; потом,
чем больше она старелась, тем неприятнее ей становилось одеваться; она видела, как она подурнела.
Грибов набрали целую корзинку, даже Лили нашла березовый гриб.
Прежде бывало так,
что мисс Гуль найдет и покажет ей: но теперь она сама нашла большой березовый шлюпик, и был общий восторженный крик: «Лили нашла шлюпик!»
И ему действительно казалось,
что он всегда это видел; он припоминал подробности их прошедшей жизни, которые
прежде не казались ему чем-либо дурным, — теперь эти подробности ясно показывали,
что она всегда была испорченною.
Она была порядочная женщина, подарившая ему свою любовь, и он любил ее, и потому она была для него женщина, достойная такого же и еще большего уважения,
чем законная жена. Он дал бы отрубить себе руку
прежде,
чем позволить себе словом, намеком не только оскорбить ее, но не выказать ей того уважения, на какое только может рассчитывать женщина.
Сходя с лестницы, Серпуховской увидал Вронского. Улыбка радости осветила лицо Серпуховского. Он кивнул кверху головой, приподнял бокал, приветствуя Вронского и показывая этим жестом,
что не может
прежде не подойти к вахмистру, который, вытянувшись, уже складывал губы для поцелуя.
Прочтя письмо, он поднял на нее глаза, и во взгляде его не было твердости. Она поняла тотчас же,
что он уже сам с собой
прежде думал об этом. Она знала,
что,
что бы он ни сказал ей, он скажет не всё,
что он думает. И она поняла,
что последняя надежда ее была обманута. Это было не то,
чего она ждала.
Она прошлась по зале и с решимостью направилась к нему. Когда она вошла в его кабинет, он в вице-мундире, очевидно готовый к отъезду, сидел у маленького стола, на который облокотил руки, и уныло смотрел пред собой. Она увидала его
прежде,
чем он ее, и она поняла,
что он думал о ней.
Увидав ее, он хотел встать, раздумал, потом лицо его вспыхнуло,
чего никогда
прежде не видала Анна, и он быстро встал и пошел ей навстречу, глядя не в глаза ей, а выше, на ее лоб и прическу. Он подошел к ней, взял ее за руку и попросил сесть.
Левину невыносимо скучно было в этот вечер с дамами: его, как никогда
прежде, волновала мысль о том,
что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть не исключительное его положение, а общее условие, в котором находится дело в России,
что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они работали, как у мужика на половине дороги, есть не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему казалось,
что эту задачу можно решить и должно попытаться это сделать.
Правда,
что на скотном дворе дело шло до сих пор не лучше,
чем прежде, и Иван сильно противодействовал теплому помещению коров и сливочному маслу, утверждая,
что корове на холоду потребуется меньше корму и
что сметанное масло спорее, и требовал жалованья, как и в старину, и нисколько не интересовался тем,
что деньги, получаемые им, были не жалованье, а выдача вперед доли барыша.
Брат переоделся особенно старательно,
чего прежде не бывало, причесал свои редкие, прямые волосы и улыбаясь вошел наверх.
«Какая, какая она? Та ли, какая была
прежде, или та, какая была в карете?
Что, если правду говорила Дарья Александровна? Отчего же и не правда?» думал он.
Сначала, когда говорилось о влиянии, которое имеет один народ на другой, Левину невольно приходило в голову то,
что он имел сказать по этому предмету; но мысли эти,
прежде для него очень важные, как бы во сне мелькали в его голове и не имели для него теперь ни малейшего интереса.
— Да, удивительно, прелесть! — сказала Долли, взглядывая на Туровцына, чувствовавшего,
что говорили о нем, и кротко улыбаясь ему. Левин еще раз взглянул на Туровцына и удивился, как он
прежде не понимал всей прелести этого человека.
Замечательно было для Левина то,
что они все для него нынче были видны насквозь, и по маленьким,
прежде незаметным признакам он узнавал душу каждого и ясно видел,
что они все были добрые.
Необыкновенно было то,
что его все не только любили, но и все
прежде несимпатичные, холодные, равнодушные люди восхищаясь им, покорялись ему во всем, нежно и деликатно обходились с его чувством и разделяли его убеждение,
что он был счастливейшим в мире человеком, потому
что невеста его была верх совершенства.
Швейцар отворил дверь еще
прежде,
чем Алексей Александрович позвонил. Швейцар Петров, иначе Капитоныч, имел странный вид в старом сюртуке, без галстука и в туфлях.
«Честолюбие? Серпуховской? Свет? Двор?» Ни на
чем он не мог остановиться. Всё это имело смысл
прежде, но теперь ничего этого уже не было. Он встал с дивана, снял сюртук, выпустил ремень и, открыв мохнатую грудь, чтобы дышать свободнее, прошелся по комнате. «Так сходят с ума, — повторил он, — и так стреляются… чтобы не было стыдно», добавил он медленно.
Он у постели больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали страдания других людей и которого он
прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость к ней, и раскаяние в том,
что он желал ее смерти, и, главное, самая радость прощения сделали то,
что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и душевное спокойствие, которого он никогда
прежде не испытывал.
Он жалел и сына больше,
чем прежде, и упрекал себя теперь за то,
что слишком мало занимался им.
«Разумеется, не теперь, — думал Левин, — но когда-нибудь после». Левин, больше
чем прежде, чувствовал теперь,
что в душе у него что-то неясно и нечисто и
что в отношении к религии он находится в том же самом положении, которое он так ясно видел и не любил в других и за которое он упрекал приятеля своего Свияжского.
Долли, Чириков и Степан Аркадьич выступили вперед поправить их. Произошло замешательство, шопот и улыбки, но торжественно-умиленное выражение на лицах обручаемых не изменилось; напротив, путаясь руками, они смотрели серьезнее и торжественнее,
чем прежде, и улыбка, с которою Степан Аркадьич шепнул, чтобы теперь каждый надел свое кольцо, невольно замерла у него на губах. Ему чувствовалось,
что всякая улыбка оскорбит их.
Они не слышали и громких замечаний и споров о том,
что, по наблюдению одних, он стал
прежде, по мнению других, оба вместе.