Неточные совпадения
Когда Левин разменял первую сторублевую бумажку на покупку ливрей лакею и швейцару, он невольно сообразил, что эти никому ненужные ливреи, но неизбежно необходимые, судя по тому, как удивились княгиня и Кити при намеке, что без ливреи можно обойтись, — что эти ливреи будут стоить двух летних работников, то есть около трехсот рабочих
дней от Святой до заговень, и каждый
день тяжкой работы с раннего утра до позднего вечера, — и эта сторублевая бумажка еще шла коло̀м.
И в эти
тяжкие дни Огарева не раз сказала мне про Тургенева то, что я уже приводил в печати, как она просила его остаться хоть еще сутки, чтобы выждать кризис, но он заторопился в Баден, а между тем ездил на казнь Тропмана. Это и меня очень покоробило, и я не счел нужным умолчать об этом, что, может быть, мне и пеняли. Но я до сих пор помню слова подруги Герцена:
Когда я был в шестом классе, три моих товарища, Мерцалов, Буткевич и Новиков, попались в
тяжком деле: раздавали революционные прокламации рабочим Тульского оружейного завода.
—
Тяжкое дело, тяжкое дело! — в раздумье произнес Лизар. — А только я так домекаюсь, что бабам бы тут порадеть нужно, вот кому. Сходи к дохтору, поклонись в ножки, — они учены, знают дело. Поклонишься — дадут тебе капель. Ведь за это не то что яичек, — гуся не пожалеешь. Как скажешь, есть такие капли? — спросил Лизар, значительно и испытующе поглядев на меня.
Веди нас, отец наш, в решительный бой, // Веди нас на дерзких врагов! // Мы грозною тучей пойдем за тобой, // Сразимся с врагами мы вновь. // Мы кровью своею омоем позор // За прежние
тяжкие дни, // Нам больно услышать отчизны укор. // Веди нас, отец наш, — веди!
Неточные совпадения
— Афанасий Васильевич! вновь скажу вам — это другое. В первом случае я вижу, что я все-таки делаю. Говорю вам, что я готов пойти в монастырь и самые
тяжкие, какие на меня ни наложат, труды и подвиги я буду исполнять там. Я уверен, что не мое
дело рассуждать, что взыщется <с тех>, которые заставили меня делать; там я повинуюсь и знаю, что Богу повинуюсь.
Она готовилась пока
разделить с сестрой ее труды — лишь только, так или иначе, выйдет из этой
тяжкой борьбы с Марком, которая кончилась наконец недавно, не победой того или другого, а взаимным поражением и разлукой навсегда.
И
дни и ночи отдавался в нашей образной (как раз над каморкой Сатира) глухой кашель больного, до такой степени
тяжкий, словно он от внутренностей освободиться силился.
Дело доходило до того, что, уезжая, он запирал жену на замок, и молодая женщина, почти ребенок, сидя взаперти, горько плакала от детского огорчения и
тяжкой женской обиды…
Вспоминая эти свинцовые мерзости дикой русской жизни, я минутами спрашиваю себя: да стоит ли говорить об этом? И, с обновленной уверенностью, отвечаю себе — стоит; ибо это — живучая, подлая правда, она не издохла и по сей
день. Это та правда, которую необходимо знать до корня, чтобы с корнем же и выдрать ее из памяти, из души человека, из всей жизни нашей,
тяжкой и позорной.