Неточные совпадения
Восстановление мертвых (а не воскресение, как неправильно переводится это слово), по верованиям
евреев, совершится при наступлении века мессии и установлении царства бога на земле. И вот Христос, встречаясь с этим верованием временного, местного и плотского воскресения, отрицает его и на место его ставит свое учение о восстановлении вечной
жизни в боге.
Связывая это свое учение с учением
евреев о пришествии мессии, он говорит
евреям о восстановлении сына человеческого из мертвых, разумея под этим не плотское и личное восстановление мертвых, а пробуждение
жизни в боге.
Наше понятие о воскресении до такой степени чуждо понятию
евреев о
жизни, что нельзя себе представить даже, как мог бы говорить Христос
евреям о воскресении и вечной личной, свойственной каждому человеку
жизни.
Жизнь вообще, и тем более
жизнь вечная, хайе-ойлом, по учению
евреев, есть свойство одного бога.
Эти два единственные случая употребления слов:
жизнь вечная в Пятикнижии и во всем Ветхом Завете (за исключением одной главы апокрифического Даниила) ясно определяют понятия
евреев о
жизни вообще и
жизни вечной.
Жизнь сама по себе, по понятию
евреев, вечна и такова она в боге: человек же всегда смертен, таково его свойство.
По учению
евреев, человек есть человек точно такой, какой он есть, т. е. смертный.
Жизнь есть в нем только как
жизнь, продолжающаяся из рода в род в народе. Один только народ, по учению
евреев, имеет в себе возможность
жизни. Когда бог говорит: будете жить и не умрете, то он говорит это народу. Вдунутая в человека богом
жизнь есть смертная для каждого отдельного человека, но
жизнь эта продолжается из поколения в поколение, если люди исполняют завет с богом, т. е. условия, положенные для этого богом.
Главное различие между нашим понятием о
жизни человеческой и понятием
евреев состоит в том, что, по нашим понятиям, наша смертная
жизнь, переходящая от поколения к поколению, не настоящая
жизнь, а
жизнь падшая, почему-то временно испорченная; а по понятию
евреев, эта
жизнь есть самая настоящая, есть высшее благо, данное человеку под условием исполнения воли бога.
Вот на этом-то понятии о
жизни и основывает Христос свое учение о
жизни истинной или вечной, которую он противуполагает
жизни личной и смертной. «Исследуйте писания», говорит Христос
евреям (Иоан. V, 39), «ибо вы через них думаете иметь
жизнь вечную».
Христос в обоих случаях определяет, что̀ должно разуметь под словами:
жизнь вечная; когда он употребляет их, то говорит
евреям то же самое, что сказано много раз в законе их, а именно: исполнение воли бога есть
жизнь вечная.
Христос в противоположность
жизни временной, частной, личной учит той вечной
жизни, которую по Второзаконию бог обещал израилю, но только с той разницею, что, по понятию
евреев,
жизнь вечная продолжалась только в избранном народе израильском и для приобретения этой
жизни нужно было соблюдать исключительные законы бога для израиля, а по учению Христа
жизнь вечная продолжается в сыне человеческом, и для сохранения ее нужно соблюдать законы Христа, выражающие волю бога для всего человечества.
Спасение
жизни личной от смерти, по учению
евреев, было исполнением воли бога, выраженной в законе Моисея по его заповедям.
По понятию
евреев, китайцев, индусов и всех людей мира, не верующих в догмат падения человека и искупления его,
жизнь есть
жизнь, как она есть.
Главная задача нашей
жизни по этому представлению не в том, чтобы прожить ту данную нам смертную
жизнь так, как хочет податель
жизни, не в том, чтобы сделать ее вечною в поколениях людей, как
евреи, или слиянием ее с волею отца, как учил Христос, а в том, чтобы уверить себя, что после этой
жизни начнется настоящая.
По закону Моисея, как его понимали
евреи, для приложения его к
жизни требовалось исполнение шестисот тринадцати заповедей, часто бессмысленных, жестоких и таких, которые все основывались на авторитете писания.
Неточные совпадения
Самгин начал рассказывать о беженцах-евреях и, полагаясь на свое не очень богатое воображение, об условиях их
жизни в холодных дачах, с детями, стариками, без хлеба. Вспомнил старика с красными глазами, дряхлого старика, который молча пытался и не мог поднять бессильную руку свою. Он тотчас же заметил, что его перестают слушать, это принудило его повысить тон речи, но через минуту-две человек с волосами дьякона, гулко крякнув, заявил:
Варвара пригласила к столу. Сидя напротив
еврея, Самгин вспомнил слова Тагильского: «Одно из самых отвратительных явлений нашей
жизни —
еврей, зараженный русским нигилизмом». Этот — не нигилист. И — не Прейс…
— Неверно? Нет, верно. До пятого года — даже начиная с 80-х — вы больше обращали внимания на
жизнь Европы и вообще мира. Теперь вас Европа и внешняя политика правительства не интересует. А это — преступная политика, преступная по ее глупости. Что значит посылка солдат в Персию? И темные затеи на Балканах? И усиление националистической политики против Польши, Финляндии, против
евреев? Вы об этом думаете?
— Странствуем, как цыганы, а имеем весь хозяйственный снаряд — два самовара выработали у
евреев, рухляди мягкой тоже… Беженцы эти имущество не ценят, только бы
жизнь спасти…
Лазарь же хоть и не столь преуспел, а все-таки сумел уничтожить тот особливый наружный облик, который запирает
еврею вход в
жизнь.