Неточные совпадения
Теперь, поняв прямой смысл учения, я вижу ясно то странное противоречие с самим собой, в котором я находился. Признав Христа
богом и учение его божественным и вместе с тем устроив свою жизнь противно этому учению, что же оставалось, как не признавать учение неисполнимым? На
словах я признал учение Христа священным, на деле я исповедывал совсем не христианское учение и признавал и поклонялся учреждениям не христианским, со всех сторон обнимающим мою жизнь.
Мне так несомненно казалось священным, не нарушающим закона
бога учреждение судов, в которых я участвовал и которые ограждали мою собственность и безопасность, что никогда и в голову не приходило, чтобы это изречение могло значить что-нибудь другое, как не то, чтобы на
словах не осуждать ближнего.
Верующие всё это слушают, читают это в церквах, называя это божественными
словами, его называют
богом, но говорят: всё это очень хорошо, но это невозможно при нашем устройстве жизни, — это расстроит всю нашу жизнь, а мы к ней привыкли и любим ее.
В Евангелиях я встретил
слова: «Вам сказано: око за око и зуб за зуб; а я говорю вам: не противьтесь злу».
Слова: «око за око и зуб за зуб» — была заповедь, данная
богом Моисею.
Слова: «я говорю: не противься злу или злому», была новая заповедь, которая отрицала первую.
По-гречески в посланиях Павла различие это даже определяется иногда употреблением члена. Без члена Павел употребляет это
слово большею частью в смысле писанного закона, с членом — в смысле вечного закона
бога.
У древних евреев, у пророков, у Исаии —
слово закон, тора, всегда употребляется в смысле вечного, единого, невыраженного откровения — научения
бога.
И то же
слово — закон, тора, у Ездры в первый раз и в позднейшее время, во время Талмуда, стало употребляться в смысле написанных пяти книг Моисея, над которыми и пишется общее заглавие — тора, так же как у нас употребляется
слово Библия; но с тем различием, что у нас есть
слово, чтобы различать между понятиями — Библии и закона
бога, а у евреев одно и то же
слово означает оба понятия.
И потому Христос, употребляя
слово закон — «тора», употребляет его, то утверждая его, как Исаия и другие пророки, в смысле закона
бога, который вечен, то отрицая его в смысле писанного закона пяти книг. Но для различия, когда он, отрицая его, употребляет это
слово в смысле писанного закона, он прибавляет всегда
слово: «и пророки», или
слово: «ваш», присоединяя его к
слову закон.
Всякий пророк — учитель веры, открывая людям закон
бога, всегда встречает между людьми уже то, что эти люди считают законом
бога, и не может избежать двоякого употребления
слова закон, означающего то, что эти люди считают ложно законом
бога ваш закон, и то, что есть истинный, вечный закон
бога.
Христос по отношению к закону Моисея и еще более к пророкам, в особенности Исаии,
слова которого он постоянно приводит, признает, что в еврейском законе и пророках есть истины вечные, божеские, сходящиеся с вечным законом, и их-то, как изречение — люби
бога и ближнего, — берет за основание своего учения.
Они объясняют эти
слова так, что Христос, как и Моисей, запрещает произносить имя
бога всуе.
Говорится, что Христос сам утвердил клятву на суде, когда на
слова первосвященника: «Заклинаю тебя
богом живым», отвечал: ты сказал; говорится, что апостол Павел призывает
бога во свидетельство истины своих
слов, что есть, очевидно, та же клятва; говорится, что клятвы были предписаны законом Моисеевым, но господь не отменил этих клятв; говорится, что отменяются только клятвы пустые, фарисейски-лицемерные.
Церковные толкователи, нисколько не стесняясь авторитетом того, кого они признают
богом, преспокойно ограничивают значение его
слов.
Последние
слова, повторенные у Луки о том, что
бог не делает различия между людьми и дает благо всем, и что потому и вы должны быть таковы же, как
бог: не делать различия между людьми и должны не так делать, как язычники, а должны всех любить и всем делать добро одинаково — эти
слова были ясны, они представлялись мне подтверждением и объяснением какого-то ясного правила, но в чем было это правило — я долго не мог понять.
Будет то царство
бога, царство мира, которое обещали все пророки и которое близилось при Иоанне Крестителе, и которое возвещал и возвестил Христос, говоря
словами Исаии: «Дух господень на мне, ибо он помазал меня благовествовать нищим и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето господне благоприятное» (Лук. IV, 18—19; Исаии LXI, 1—2).
Отчего же люди не делают того, что Христос сказал им и что дает им высшее доступное человеку благо, чего они вечно желали и желают? И со всех сторон я слышу один, разными
словами выражаемый, один и тот же ответ: «Учение Христа очень хорошо, и правда, что при исполнении его установилось бы царство
бога на земле, но оно трудно и потому неисполнимо».
Но вот, рассказывают, что пришло время, все услыхали во дворе
слова учителя, все поняли их, все, мало что поняли, все признали, что это сам
бог говорит через учителя, что и учитель-то был сам
бог, и все поверили, как в святыню, в каждое
слово учителя.
Только этим можно объяснить странное поведение во дворе тех людей, которые верят, что учитель был
бог, и тех, которые считают его умным человеком и
слова его справедливыми, но продолжают жить по-старому, противно советам учителя.
Восстановление мертвых (а не воскресение, как неправильно переводится это
слово), по верованиям евреев, совершится при наступлении века мессии и установлении царства
бога на земле. И вот Христос, встречаясь с этим верованием временного, местного и плотского воскресения, отрицает его и на место его ставит свое учение о восстановлении вечной жизни в
боге.
Христос в обоих случаях определяет, что̀ должно разуметь под
словами: жизнь вечная; когда он употребляет их, то говорит евреям то же самое, что сказано много раз в законе их, а именно: исполнение воли
бога есть жизнь вечная.
Но положим, что
слова Христа о страшном суде и совершении века и другие
слова из Евангелия Иоанна имеют значение обещания загробной жизни для душ умерших людей, все-таки несомненно и то, что учение его о свете жизни, о царстве
бога имеет и то доступное его слушателям и нам теперь значение, что жизнь истинная есть только жизнь сына человеческого по воле отца. Это тем легче допустить, что учение о жизни истинной по воле отца жизни включает в себя понятие о бессмертии и жизни за гробом.
Христос не говорит про эту нашу мнимую жизнь, которую
бог должен был дать, но не дал почему-то людям. Теория грехопадения Адама и вечной жизни в раю и бессмертной души, вдунутой
богом в Адама, была неизвестна Христу, и он не упоминал про нее и ни одним
словом не намекнул на существование ее.
По обоим Евангелиям, после
слова, страшного для каждого верующего в личную жизнь и полагающего благо в богатстве мира, после
слов о том, что богатый не войдет в царство
бога, и после еще более страшных для людей, верующих только в личную жизнь,
слов о том, что кто не оставит всего и жизни своей ради учения Христа, тот не спасется, — Петр спрашивает: что же будет нам, последовавшим за тобой и оставившим всё?
На вопрос: что я, что мне делать, нельзя ли мне облегчить жизнь мою по учению того
бога, который, по вашим
словам, пришел спасти нас? мне отвечают: исполняй предписание властей и верь церкви.
«Какая шестая заповедь божия? — Не убий. Не убий — не убивай. — Что
бог запрещает этой заповедью? — Запрещает убивать, т. е. лишать жизни человека. — Грех ли наказывать по закону преступника смертью и убивать неприятеля на войне? «Не грех. Преступника лишают жизни, чтобы прекратить великое зло, которое он делает; неприятеля убивают на войне потому, что на войне сражаются за государя и отечество». И этими
словами ограничивается объяснение того, почему отменяется заповедь
бога. Я не поверил своим глазам.
Это не прокламации, которые распространяются тайно, под страхом каторги, а это прокламации, несогласие с которыми наказывается каторгой. Я теперь пишу это, и мне жутко только за то, что я позволяю себе сказать, что нельзя отменять главную заповедь
бога, написанную во всех законах и во всех сердцах, ничего не объясняющими
словами: по должности, за государя и отечество, и что не должно учить этому людей.
Есть даже странное убеждение, что они не нужны, что религия есть только известные
слова о будущей жизни, о
боге, известные обряды, очень полезные для спасения души по мнению одних и ни на что ненужные по мнению других, а что жизнь идет сама собой и что для нее не нужно никаких основ и правил; нужно только делать то, что велят.
Я понимаю теперь
слова Христа:
бог сотворил вначале человека — мужчиной и женщиной, так чтобы два были одно, и что поэтому человек не может и не должен разъединять то, что соединил
бог.