Неточные совпадения
Другое дело, о котором просила Богодуховская, состояло в том, чтобы выхлопотать содержащемуся в Петропавловской крепости Гуркевичу разрешение на свидание с родителями
и на получение научных
книг, которые ему нужны были для его ученых занятий.
На большом столе у зеркала лежал его открытый чемодан, из которого виднелись его туалетный несессер
и книги, взятые им с собою: русская — опыт исследования законов преступности, о том же одна немецкая
и одна английская
книга.
Нехлюдов отдал письмо графини Катерины Ивановны
и, достав карточку, подошел к столику, на котором лежала
книга для записи посетителей,
и начал писать, что очень жалеет, что не застал, как лакей подвинулся к лестнице, швейцар вышел на подъезд, крикнув: «подавай!», а вестовой, вытянувшись, руки по швам, замер, встречая
и провожая глазами сходившую с лестницы быстрой, не соответственной ее важности походкой невысокую тоненькую барыню.
— Это, видите ли, от меня не зависит, — сказал он, отдохнув немного. — О свиданиях есть Высочайше утвержденное положение,
и что там разрешено, то
и разрешается. Что же касается
книг, то у нас есть библиотека,
и им дают те, которые разрешены.
—
Книги им даются
и духовного содержания
и журналы старые.
Сначала как будто интересуются, а потом так
и остаются новые
книги до половины неразрезанными, а старые с неперевернутыми страницами.
И потому для уяснения этого вопроса он взял не Вольтера, Шопенгауера, Спенсера, Конта, а философские
книги Гегеля
и религиозные сочинения Vіnеt, Хомякова
и, естественно, нашел в них то самое, что ему было нужно: подобие успокоения
и оправдания того религиозного учения, в котором он был воспитан
и которое разум его давно уже не допускал, но без которого вся жизнь переполнялась неприятностями, а при признании которого все эти неприятности сразу устранялись.
Так же как в одной поваренной
книге говорится, что раки любят, чтоб их варили живыми, он вполне был убежден,
и не в переносном смысле, как это выражение понималось в поваренной
книге, а в прямом, — думал
и говорил, что народ любит быть суеверным.
Он купил
книги Ломброзо
и Гарофало,
и Ферри,
и Листа,
и Маудслея,
и Тарда
и внимательно читал эти
книги.
Войдя в его маленькие две комнатки, Наталья Ивановна внимательно осмотрела их. На всем она увидала знакомую ей чистоту
и аккуратность
и поразившую ее совершенно новую для него скромность обстановки. На письменном столе она увидала знакомое ей пресс-папье с бронзовой собачкой; тоже знакомо аккуратно разложенные портфели
и бумаги,
и письменные принадлежности,
и томы уложения о наказаниях,
и английскую
книгу Генри Джорджа
и французскую — Тарда с вложенным в нее знакомым ей кривым большим ножом слоновой кости.
Офицер требовал, чтобы были надеты наручни на общественника, шедшего в ссылку
и во всю дорогу несшего на руках девочку, оставленную ему умершей в Томске от тифа женою. Отговорки арестанта, что ему нельзя в наручнях нести ребенка, раздражили бывшего не в духе офицера,
и он избил непокорившегося сразу арестанта. [Факт, описанный в
книге Д. А. Линева: «По этапу».]
Он теперь изучал первый том Маркса
и с великой заботливостью, как большую драгоценность, хранил эту
книгу в своем мешке.
— Я думаю, — сказал Новодворов, — что если мы хотим делать свое дело, то первое для этого условие (Кондратьев оставил
книгу, которую он читал у лампы,
и внимательно стал слушать своего учителя) то, чтобы не фантазировать, а смотреть на вещи как они есть.
Единственное объяснение всего совершающегося было пресечение, устрашение, исправление
и закономерное возмездие, как это писали в
книгах.
Тут были
и деньга,
и несколько писем,
и книг,
и последний номер «Отечественных записок».
— Скажите им, что Христос жалел их
и любил, — сказал он, —
и умер за них. Если они будут верить в это, они спасутся. — Пока он говорил, все арестанты молча стояли перед нарами, вытянув руки по швам. — В этой
книге, скажите им, — закончил он, — всё это сказано. Есть умеющие читать?
Он не спал всю ночь
и, как это случается со многими
и многими, читающими Евангелие, в первый раз, читая, понимал во всем их значении слова, много раз читанные
и незамеченные. Как губка воду, он впитывал в себя то нужное, важное
и радостное, что открывалось ему в этой
книге.
И всё, что он читал, казалось ему знакомо, казалось, подтверждало, приводило в сознание то, что он знал уже давно, прежде, но не сознавал вполне
и не верил. Теперь же он сознавал
и верил.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть
книг,
и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки,
и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом
и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Аммос Федорович. Нет, нет! Вперед пустить голову, духовенство, купечество; вот
и в
книге «Деяния Иоанна Масона»…
Была тут также лавочка // С картинами
и книгами, // Офени запасалися // Своим товаром в ней.
«А статских не желаете?» // — Ну, вот еще со статскими! — // (Однако взяли — дешево! — // Какого-то сановника // За брюхо с бочку винную //
И за семнадцать звезд.) // Купец — со всем почтением, // Что любо, тем
и потчует // (С Лубянки — первый вор!) — // Спустил по сотне Блюхера, // Архимандрита Фотия, // Разбойника Сипко, // Сбыл
книги: «Шут Балакирев» //
И «Английский милорд»…
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что
книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера //
И не милорда глупого — // Белинского
и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? // То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их
книги прочитать…