Неточные совпадения
Да едва ли не большинство научных
людей держится этого… затрудняюсь, как сказать… мнения не мнения, парадокса не парадокса, а скорее шутки или загадки. Утверждается, что жизнь
происходит от игры физических и механических сил, — тех физических сил, которые мы назвали физическими и механическими только
в противоположность понятию жизни.
Споры о том, что не касается жизни, именно о том, отчего
происходит жизнь: анимизм ли это, витализм ли, или понятие еще особой какой силы, скрыли от
людей главный вопрос жизни, — тот вопрос, без которого понятие жизни теряет свой смысл, и привели понемногу
людей науки, — тех, которые должны вести других, —
в положение
человека, который идет и даже очень торопится, но забыл, куда именно.
Жизнь и есть то, что
происходит в теле
человека, так же как и животного,
в промежуток времени между рождением и смертью.
Пробуждение
человека к его истинной, свойственной ему жизни
происходит в нашем мире с таким болезненным напряжением только от того, что ложное учение мира старается убедить
людей в том, что призрак жизни есть сама жизнь и что проявление истинной жизни есть нарушение ее.
Животное страдало бы и видело бы
в этом состоянии мучительное противоречие и раздвоение. То же
происходит и с
человеком, наученным признавать низший закон своей жизни, животную личность, законом своей жизни. Высший закон жизни, закон его разумного сознания, требует от него другого; вся же окружающая жизнь и ложные учения удерживают его
в обманчивом сознании, и он чувствует противоречие и раздвоение.
Ложное знание рассуждает так:
люди существуют и существовали до нас; посмотрим, как они существовали, какие
происходили во времени и пространстве изменения
в их существовании, куда направляются эти изменения. Из этих исторических изменений их существования мы найдем закон их жизни.
И потому, сколько бы ни изучали
люди того, как существовали
люди, как животные, они никогда не узнают о существовании
человека ничего такого, чего само собой не
происходило бы
в людях и без этого знания; и никогда, сколько бы они ни изучали животного существования
человека, не узнают они того закона, которому для блага его жизни должно быть подчинено это животное существование
человека.
И они изучают
в человеке то, что
происходит и
в мертвом веществе, и
в растении, и
в животном, предполагая, что уяснение законов явлений, сопутствующих жизни
человека, может уяснить им самую жизнь
человека.
В том и другом случае заблуждение
происходит от смешения личности, индивидуальности, как называет наука, с разумным сознанием. Разумное сознание включает
в себя личность. Личность же не включает
в себя разумное сознание. Личность есть свойство животного и
человека, как животного. Разумное сознание есть свойство одного
человека.
Обман этот
происходит вследствие того, что
человек принимает то, что он видит происходящим
в своем животном, за цель деятельности своего разумного сознания.
Происходит нечто подобное тому, что бы делал
человек, руководясь
в бдящем состоянии тем, что он видит во сне.
Деятельность же эта не
происходит в каком-нибудь определенном порядке, так что сначала заявляются
человеку требования его самой сильной любви, потом менее сильной и т. д.
Происходит то, что сказано
в Евангелии: «Если свет, который
в тебе — тьма, то какова же тьма?» Если бы
в человеке не было ничего, кроме любви к себе и к своим детям, не было бы и 0,99 того зла, которое есть теперь между
людьми.
Если бы
люди с ложным представлением о жизни могли рассуждать спокойно и мыслили бы правильно на основании того представления, которое они имеют о жизни, они бы должны были придти к заключению, что
в том, что
в плотском существовании моем
произойдет та перемена, которая, я вижу, не переставая
происходит во всех существах и которую я называю смертью, нет ничего ни неприятного, ни страшного.
Я умру. Что же тут страшного? Ведь сколько разных перемен
происходило и
происходит в моем плотском существовании, и я не боялся их? Отчего же я боюсь этой перемены, которая еще не наступала и
в которой не только нет ничего противного моему разуму и опыту, но которая так понятна, знакома и естественна для меня, что
в продолжении моей жизни я постоянно делал и делаю соображения,
в которых смерть, и животных, и
людей, принималась мною, как необходимое и часто приятное мне условие жизни. Что же страшно?
Ведь есть только два строго логические взгляда на жизнь: один ложный — тот, при котором жизнь понимается, как те видимые явления, которые
происходят в моем теле от рождения и до смерти, а другой истинный — тот, при котором жизнь понимается как то невидимое сознание ее, которое я ношу
в себе. Один взгляд ложный, другой истинный, но оба логичны, и
люди могут иметь тот или другой, но ни при том, ни при другом невозможен страх смерти.
Основное свойство
человека более или менее любить одно и не любить другое не
происходит от пространственных и временных условий, но, напротив, пространственные и временные условия действуют или не действуют на
человека только потому, что
человек, входя
в мир, уже имеет весьма определенное свойство любить одно и не любить другое.
Только от этого и
происходит то, что
люди, рожденные и воспитанные
в совершенно одинаковых пространственных и временных условиях, представляют часто самую резкую противоположность своего внутреннего я.
Ведь ни один
человек не боится засыпать, хотя
в засыпании
происходит совершенно то же, что при смерти, именно: прекращается сознание во времени.
Боязнь потери того, что одно есть,
происходит только от того, что жизнь представляется
человеку нетолько
в одном известном ему, но невидимом, особенном отношении его разумного сознания к миру, но и
в двух неизвестных ему, но видимых ему отношениях: его животного сознания и тела к миру.
И
в самом деле, если мы под жизнью разумеем жизнь, а не подобие ее, если истинная жизнь есть основа всего, то не может основа зависеть от того, что она производит: — не может причина
происходить из следствия, — не может течение истинной жизни нарушаться изменением проявления ее. Не может прекращаться начатое и неконченное движение жизни
человека в этом мире от того, что у него сделается нарыв, или залетит бактерия, или
в него выстрелят из пистолета.
Сказать, что это
происходит оттого, что наслаждений
в этой жизни больше, чем страданий, нельзя, потому что, во-первых, не только простое рассуждение, но философское исследование жизни явно показывают, что вся земная жизнь есть ряд страданий, далеко не выкупаемых наслаждениями; во-вторых, мы все знаем и по себе и по другим, что
люди в таких положениях, которые не представляют ничего иного, как ряд усиливающихся страданий без возможности облегчения до самой смерти, всё-таки не убивают себя и держатся жизни.
Неточные совпадения
Тем не менее вопрос «охранительных
людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько
человек отделились и отправились прямо на бригадирский двор.
Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла
в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся
в будущем. «Отпадшие» пришли на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались на месте, чтобы засвидетельствовать.
Разговор этот
происходил утром
в праздничный день, а
в полдень вывели Ионку на базар и, дабы сделать вид его более омерзительным, надели на него сарафан (так как
в числе последователей Козырева учения было много женщин), а на груди привесили дощечку с надписью: бабник и прелюбодей.
В довершение всего квартальные приглашали торговых
людей плевать на преступника, что и исполнялось. К вечеру Ионки не стало.
Не потому это была дерзость, чтобы от того
произошел для кого-нибудь ущерб, а потому что
люди, подобные Негодяеву, — всегда отчаянные теоретики и предполагают
в смерде одну способность: быть твердым
в бедствиях.
На
людей нынешнего века он смотрел презрительно, и взгляд этот
происходил столько же от врожденной гордости, сколько от тайной досады за то, что
в наш век он не мог иметь ни того влияния, ни тех успехов, которые имел
в свой.
Это
происходило оттого, что, быв поставлен
в такое положение,
в котором он мог быть полезен многим, своею холодностью он старался оградить себя от беспрестанных просьб и заискиваний
людей, которые желали только воспользоваться его влиянием.