Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени,
то она может еще подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по муже, однако, я ей свойственница;
а я люблю, чтоб
и чужие меня слушали.
Простаков. От которого она
и на
тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь;
а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести,
то мы
и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку
и надзираем над ее имением, как над своим.
Скотинин.
И не деревеньки,
а то, что в деревеньках-то ее водится
и до чего моя смертная охота.
Скотинин. Я никуда не шел,
а брожу, задумавшись. У меня такой обычай, как что заберу в голову,
то из нее гвоздем не выколотишь. У меня, слышь ты, что вошло в ум, тут
и засело. О
том вся
и дума,
то только
и вижу во сне, как наяву,
а наяву, как во сне.
Еремеевна(заслоня Митрофана, остервенясь
и подняв кулаки). Издохну на месте,
а дитя не выдам. Сунься, сударь, только изволь сунуться. Я
те бельмы-то выцарапаю.
Правдин.
А кого он невзлюбит,
тот дурной человек. (К Софье.) Я
и сам имею честь знать вашего дядюшку.
А, сверх
того, от многих слышал об нем
то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью,
то есть одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Митрофан. Да!
того и смотри, что от дядюшки таска;
а там с его кулаков да за Часослов. Нет, так я, спасибо, уж один конец с собою!
Цыфиркин.
А там другую, вот
те и умноженье.
Стародум.
А такова-то просторна, что двое, встретясь, разойтиться не могут. Один другого сваливает,
и тот, кто на ногах, не поднимает уже никогда
того, кто на земи.
Стародум. О!
те не оставляют двора для
того, что они двору полезны,
а прочие для
того, что двор им полезен. Я не был в числе первых
и не хотел быть в числе последних.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в
ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает,
а платит одни труды верно
и щедро.
Г-жа Простакова. Пронозила!.. Нет, братец, ты должен образ выменить господина офицера;
а кабы не он,
то б ты от меня не заслонился. За сына вступлюсь. Не спущу отцу родному. (Стародуму.) Это, сударь, ничего
и не смешно. Не прогневайся. У меня материно сердце. Слыхано ли, чтоб сука щенят своих выдавала? Изволил пожаловать неведомо к кому, неведомо кто.
Г-жа Простакова (увидя Кутейкина
и Цыфиркина). Вот
и учители! Митрофанушка мой ни днем, ни ночью покою не имеет. Свое дитя хвалить дурно,
а куда не бессчастна будет
та, которую приведет Бог быть его женою.
Цыфиркин.
А мы
те и честь отдадим. Я доскою…
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в
тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать,
а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с
теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум
и сердце.
Стародум. Дурное расположение людей, не достойных почтения, не должно быть огорчительно. Знай, что зла никогда не желают
тем, кого презирают;
а обыкновенно желают зла
тем, кто имеет право презирать. Люди не одному богатству, не одной знатности завидуют:
и добродетель также своих завистников имеет.
Стародум.
А того не знают, что у двора всякая тварь что-нибудь да значит
и чего-нибудь да ищет;
того не знают, что у двора все придворные
и у всех придворные. Нет, тут завидовать нечему: без знатных дел знатное состояние ничто.
Стародум. Как!
А разве
тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на
то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы
и достиг уже до
того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли
тот, кому нечего желать,
а лишь есть чего бояться?
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в
том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому
и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет,
а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Скотинин. Это
и видно. Вить
и давеча был я
тот же Скотинин,
а ты сердился.
Г-жа Простакова. Без наук люди живут
и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет,
а с
тем и скончаться изволил, что не умел грамоте,
а умел достаточек нажить
и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке. После всякого сундук отворит
и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду.
А! каково это?
Стародум.
А кто посмышленее,
тот и не откажет быть полезным своим согражданам.
Стародум. Они в руках государя. Как скоро все видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой
и ни за какие деньги нельзя купить
того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест,
а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным
и всякий хорош становится.
Всякий день ей готовы наряды новые богатые и убранства такие, что цены им нет, ни в сказке сказать, ни пером написать; всякой день угощенья и веселья новые, отменные; катанье, гулянье с музыкою на колесницах без коней и упряжи, по темным лесам; а те леса перед ней расступалися и дорогу давали ей широкую, широкую и гладкую, и стала она рукодельями заниматися, рукодельями девичьими, вышивать ширинки серебром и золотом и низать бахромы частым жемчугом, стала посылать подарки батюшке родимому, а и самую богатую ширинку подарила своему хозяину ласковому,
а и тому лесному зверю, чуду морскому; а и стала она день ото дня чаще ходить в залу беломраморную, говорить речи ласковые своему хозяину милостивому и читать на стене его ответы и приветы словесами огненными.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да вот тогда вы дали двести,
то есть не двести,
а четыреста, — я не хочу воспользоваться вашею ошибкою; — так, пожалуй,
и теперь столько же, чтобы уже ровно было восемьсот.
Аммос Федорович.
А черт его знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник,
а может быть,
и того еще хуже.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось!
А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с
тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра
тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу,
и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях
и у
того и у другого.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник?
А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это!
А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе
и сейчас! Вот тебе ничего
и не узнали!
А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь,
и давай пред зеркалом жеманиться:
и с
той стороны,
и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится,
а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, — что выдает дочь свою не
то чтобы за какого-нибудь простого человека,
а за такого, что
и на свете еще не было, что может все сделать, все, все, все!