Неточные совпадения
Прикрываясь пальто, надетым в накидку, Павел Павлович медленным шагом обходил позицию. Всюду под деревьями, на подостланных шинелях, спали
солдаты. Любавин вглядывался в их загорелые лица, полные безответной покорности судьбе, в эти, с виду такие невзрачные, простодушные лица, но принадлежащие тем
серым, незаметным героям, от которых зависели теперь судьбы России. И, глядя на них, Любавин думал...
Нет никаких сомнений, она вне сарая. Ни спящих
солдат, ни бледного фонаря нет уже перед ней. В
серых сумерках осеннего утра слабо намечается поле… Там справа холм, гора, вернее, открытая ими, ей и Игорем, нынче ночью. Но она пуста, увы! На ней нет и признака русских батарей… Значит, не успел Игорь, значит…
Все встречные на пути короля с удивлением поглядывали на
серого солдата и спрашивали, почему он идет рядом с королем. Простой, серый солдат, и дождался такой почести! Тогда из рядов войска послышались голоса:
Переступил он через штаб-крылечко, писаря за столами переглядываются, полковой адъютант, насупившись, ус теребит, — почему, мол, такая секретность? Через него же первого всякие тайности проходили, а тут на-кось, —
серый солдат со сверхштатной собачкой, и хочь бы слово… Обидно.
Неточные совпадения
И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы,
серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину: большая дорожная карета.]
солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Даже самая погода весьма кстати прислужилась: день был не то ясный, не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета, какой бывает только на старых мундирах гарнизонных
солдат, этого, впрочем, мирного войска, но отчасти нетрезвого по воскресным дням.
Мелко шагали мальчики и девочки в однообразных пепельно-серых костюмах, должно быть сиротский приют, шли почтальоны, носильщики с вокзала, сиделки какой-то больницы, чиновники таможни,
солдаты без оружия, и чем дальше двигалась толпа, тем очевиднее было, что в ее хвосте уже действовало начало, организующее стихию. С полной очевидностью оно выявилось в отряде конной полиции.
Клим отодвинулся за косяк.
Солдат было человек двадцать; среди них шли тесной группой пожарные, трое — черные, в касках, человек десять
серых — в фуражках, с топорами за поясом. Ехала зеленая телега, мотали головами толстые лошади.
Было нечто очень жуткое, угнетающее в безмолвном движении тысяч
серых фигур, плечи, спины
солдат обросли белым мохом, и вьюга как будто старалась стереть красные пятна лиц.