Неточные совпадения
В детстве, когда меня бил отец, я должен
был стоять прямо,
руки по швам, и глядеть ему
в лицо. И теперь, когда он бил меня, я совершенно терялся и, точно мое детство все еще продолжалось, вытягивался и старался смотреть прямо
в глаза. Отец мой
был стар и очень худ, но, должно
быть, тонкие мышцы его
были крепки, как ремни, потому что дрался он очень больно.
Когда она
была еще девочкой, он пугал ее напоминанием о звездах, о древних мудрецах, о наших предках, подолгу объяснял ей, что такое жизнь, что такое долг; и теперь, когда ей
было уже двадцать шесть лет, продолжал то же самое, позволяя ей ходить под
руку только с ним одним и воображая почему-то, что рано или поздно должен явиться приличный молодой человек, который пожелает вступить с нею
в брак из уважения к его личным качествам.
— Пощади нас! — сказала сестра, поднимаясь. — Отец
в страшном горе, а я больна, схожу с ума. Что с тобою
будет? — спрашивала она, рыдая и протягивая ко мне
руки. — Прошу тебя, умоляю, именем нашей покойной мамы прошу: иди опять на службу!
В руках у него
был знакомый мне зонтик, и я уже растерялся и вытянулся, как школьник, ожидая, что отец начнет бить меня, но он заметил взгляд мой, брошенный на зонтик, и, вероятно, это сдержало его.
— Я просила доктора Благово познакомить меня с вами поближе, но, очевидно, он забыл или не успел. Как бы ни
было, мы все-таки знакомы, и если бы вы пожаловали ко мне как-нибудь запросто, то я
была бы вам чрезвычайно обязана. Мне так хочется поговорить! Я простой человек, — сказала она, протягивая мне
руку, — и, надеюсь, у меня вы
будете без стеснения. Отца нет, он
в Петербурге.
Когда я бывал у нее, от меня пахло краской и скипидаром,
руки мои
были темны — и ей это нравилось; она хотела также, чтобы я приходил к ней не иначе, как
в своем обыкновенном рабочем платье; но
в гостиной это платье стесняло меня, я конфузился, точно
был в мундире, и потому, собираясь к ней, всякий раз надевал свою новую триковую пару. И это ей не нравилось.
— Вот и он, вот и он! Очень рад видеть вас, господин маляр! Маша все рассказала, она тут
спела вам целый панегирик. Вполне вас понимаю и одобряю! — продолжал он, беря меня под
руку. —
Быть порядочным рабочим куда умнее и честнее, чем изводить казенную бумагу и носить на лбу кокарду. Я сам работал
в Бельгии, вот этими
руками, потом ходил два года машинистом…
Он
был в коротком пиджаке и по-домашнему
в туфлях, ходил, как подагрик, слегка переваливаясь и потирая
руки. Что-то
напевая, он тихо мурлыкал и все пожимался от удовольствия, что наконец вернулся домой и принял свой любимый душ.
Через минуту я уже
был за воротами и шел
в город, чтобы объясниться с отцом.
Было грязно, скользко, холодно.
В первый раз после свадьбы мне стало грустно, и
в мозгу моем, утомленном этим длинным серым днем, промелькнула мысль, что,
быть может, я живу не так, как надо. Я утомился, мало-помалу мною овладели слабодушие, лень, не хотелось двигаться, соображать, и, пройдя немного, я махнул
рукой и вернулся назад.
Около него стоял и мял
в руках свою шапку генеральшин работник Моисей, парень лет двадцати пяти, худой, рябоватый, с маленькими наглыми глазами; одна щека у него
была больше другой, точно он отлежал ее.
Маша часто уходила на мельницу и брала с собою сестру, и обе, смеясь, говорили, что они идут посмотреть на Степана, какой он красивый. Степан, как оказалось,
был медлителен и неразговорчив только с мужчинами,
в женском же обществе держал себя развязно и говорил без умолку. Раз, придя на реку купаться, я невольно подслушал разговор. Маша и Клеопатра, обе
в белых платьях, сидели на берегу под ивой,
в широкой тени, а Степан стоял возле, заложив
руки назад, и говорил...
Вот ежели человек
в остроге сидит, или, скажем, слепой, или без ног, то это, действительно, не дай бог никому, а ежели он на воле, при своем уме, глаза и
руки у него
есть, сила
есть, бог
есть, то чего ему еще?
Как-то вечером я тихо шел садом, возвращаясь с постройки. Уже начинало темнеть. Не замечая меня, не слыша моих шагов, сестра ходила около старой, широкой яблони, совершенно бесшумно, точно привидение. Она
была в черном и ходила быстро, все по одной линии, взад и вперед, глядя
в землю. Упало с дерева яблоко, она вздрогнула от шума, остановилась и прижала
руки к вискам.
В это самое время я подошел к ней.
Но я не вникал
в эти соображения. Как-то
было странно, не хотелось верить, что сестра влюблена, что она вот идет и держит за
руку чужого и нежно смотрит на него. Моя сестра, это нервное, запуганное, забитое, не свободное существо, любит человека, который уже женат и имеет детей! Чего-то мне стало жаль, а чего именно — не знаю; присутствие доктора почему-то
было уже неприятно, и я никак не мог понять, что может выйти из этой их любви.
В последнее время она часто уезжала
в город и там ночевала.
В ее отсутствие я не мог работать,
руки у меня опускались и слабели; наш большой двор казался скучным, отвратительным пустырем, сад шумел сердито, и без нее дом, деревья, лошади для меня уже не
были «наши».
— И ты здесь? — спросила она, подавая мне
руку. — Ты слышал, как я
пела? Ну, как ты находишь? — И, не дожидаясь моего ответа, она продолжала: — Очень кстати, что ты здесь. Сегодня ночью я уезжаю ненадолго
в Петербург. Ты меня отпустишь?
До третьего акта ей нечего
было делать, и ее роль гостьи, провинциальной кумушки, заключалась лишь
в том, что она должна
была постоять у двери, как бы подслушивая, и потом сказать короткий монолог. До своего выхода, по крайней мере часа полтора, пока на сцене ходили, читали,
пили чай, спорили, она не отходила от меня и все время бормотала свою роль и нервно мяла тетрадку; и, воображая, что все смотрят на нее и ждут ее выхода, она дрожащею
рукой поправляла волосы и говорила мне...
Должно
быть, она заразила меня своей мечтательностью. Я тоже ничего не читал и только мечтал; по вечерам, несмотря на утомление, я ходил по комнате из угла
в угол, заложив
руки в карманы, и говорил о Маше.
Он любил слово «юдоль». Как-то — это
было уже на Святках, — когда я проходил базаром, он зазвал меня к себе
в мясную лавку и, не подавая мне
руки, заявил, что ему нужно поговорить со мною о каком-то очень важном деле. Он
был красен от мороза и от водки; возле него за прилавком стоял Николка с разбойничьим лицом, держа
в руке окровавленный нож.
И от волнения стала мять
в руках свой фартук. На окне стояли четвертные бутыли с ягодами и водкой. Я налил себе чайную чашку и с жадностью
выпил, потому что мне сильно хотелось
пить. Аксинья только недавно вымыла стол и скамьи, и
в кухне
был запах, какой бывает
в светлых, уютных кухнях у опрятных кухарок. И этот запах и крик сверчка когда-то
в детстве манили нас, детей, сюда
в кухню и располагали к сказкам, к игре
в короли…
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая
рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Я даже думаю (берет его под
руку и отводит
в сторону),я даже думаю, не
было ли на меня какого-нибудь доноса.
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал
было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И
руки дрожат, и все помутилось.
Аммос Федорович. А я на этот счет покоен.
В самом деле, кто зайдет
в уездный суд? А если и заглянет
в какую-нибудь бумагу, так он жизни не
будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу на судейском стуле, а как загляну
в докладную записку — а! только
рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что
в ней правда и что неправда.
Есть грязная гостиница, // Украшенная вывеской // (С большим носатым чайником // Поднос
в руках подносчика, // И маленькими чашками, // Как гусыня гусятами, // Тот чайник окружен), //
Есть лавки постоянные // Вподобие уездного // Гостиного двора…