Неточные совпадения
Вместо пристани куча больших скользких камней, по которым пришлось прыгать, а на гору к
избе ведет ряд ступеней
из бревнышек, врытых
в землю почти отвесно, так что, поднимаясь, надо крепко держаться руками.
Многие
из живущих
в избах относятся к хозяевам как совладельцы или половинщики.
Чаще всего я встречал
в избе самого хозяина, одинокого, скучающего бобыля, который, казалось, окоченел от вынужденного безделья и скуки; на нем вольное платье, но по привычке шинель накинута на плечи по-арестантски, и если он недавно вышел
из тюрьмы, то на столе у него валяется фуражка без козырька.
Бывает и так, что, кроме хозяина, застаешь
в избе еще целую толпу жильцов и работников; на пороге сидит жилец-каторжный с ремешком на волосах и шьет чирки; пахнет кожей и сапожным варом;
в сенях на лохмотьях лежат его дети, и тут же
в темном я тесном углу его жена, пришедшая за ним добровольно, делает на маленьком столике вареники с голубикой; это недавно прибывшая
из России семья.
Тут резко нарушается идея равномерности наказания, но этот беспорядок находит себе оправдание
в тех условиях,
из которых сложилась жизнь колонии, и к тому же он легко устраним: стоит только перевести
из тюрьмы
в избы остальных арестантов.
В одной
избе уже
в сумерках я застал человека лет сорока, одетого
в пиджак и
в брюки навыпуск; бритый подбородок, грязная, некрахмаленная сорочка, подобие галстука — по всем видимостям привилегированный. Он сидел на низкой скамеечке и
из глиняной чашки ел солонину и картофель. Он назвал свою фамилию с окончанием на кий, и мне почему-то показалось, что я вижу перед собой одного бывшего офицера, тоже на кий, который за дисциплинарное преступление был прислан на каторгу.
Не убивала бы я мужа, а ты бы не поджигал, и мы тоже были бы теперь вольные, а теперь вот сиди и жди ветра
в поле, свою женушку, да пускай вот твое сердце кровью обливается…» Он страдает, на душе у него, по-видимому, свинец, а она пилит его и пилит; выхожу
из избы, а голос ее всё слышно.
В одной
избе, состоящей чаще всего
из одной комнаты, вы застаете семью каторжного, с нею солдатскую семью, двух-трех каторжных жильцов или гостей, тут же подростки, две-три колыбели по углам, тут же куры, собака, а на улице около
избы отбросы, лужи от помоев, заняться нечем, есть нечего, говорить и браниться надоело, на улицу выходить скучно — как всё однообразно уныло, грязно, какая тоска!
Когда я
в Палеве ходил по
избам, за мной неотступно следовал надзиратель
из поселенцев, родом пскович. Помнится, я спросил у него: среда сегодня или четверг? Он ответил...
Из здешних поселенцев обращают на себя внимание братья Бабичи,
из Киевской губ<ернии>; сначала они жили
в одной
избе, потом стали ссориться и просить начальство, чтобы их разделили. Один
из Бабичей, жалуясь на своего родного брата, выразился так: «Я боюсь его, как змия».
Галкино-Враское представляет
из себя тогда Венецию и ездят по нем на аинских лодках;
в избах, построенных на низине, пол бывает залит водой.
Один корреспондент, бывший
в Найбучи
в 1871 г., пишет, что здесь было 20 солдат под командой юнкера;
в одной
из изб красивая высокая солдатка угостила его свежими яйцами и черным хлебом, хвалила здешнее житье и жаловалась только, что сахар очень дорог.
Многим позволяется жить вне тюрьмы просто «по-человечности» или
из рассуждения, что если такой-то будет жить не
в тюрьме, а
в избе, то от этого не произойдет ничего худого, или если бессрочному Z. разрешается жить на вольной квартире только потому, что он приехал с женой и детьми, то не разрешить этого краткосрочному N. было бы уже несправедливо.
За леность, нерадение и нежелание устраиваться хозяйством его обращают
в общественные, то есть каторжные работы на один год и переводят
из избы в тюрьму.
На вопрос, сколько ее сожителю лет, баба, глядя вяло и лениво
в сторону, отвечает обыкновенно: «А чёрт его знает!» Пока сожитель на работе или играет где-нибудь
в карты, сожительница валяется
в постели, праздная, голодная; если кто-нибудь
из соседей войдет
в избу, то она нехотя приподнимется и расскажет, зевая, что она «за мужа пришла», невинно пострадала: «Его, чёрта, хлопцы убили, а меня
в каторгу».
Мне однажды пришлось записывать двух женщин свободного состояния, прибывших добровольно за мужьями и живших на одной квартире; одна
из них, бездетная, пока я был
в избе, всё время роптала на судьбу, смеялась над собой, обзывала себя дурой и окаянной за то, что пошла на Сахалин, судорожно сжимала кулаки, и всё это
в присутствии мужа, который находился тут же и виновато смотрел на меня, а другая, как здесь часто говорят, детная, имеющая несколько душ детей, молчала, и я подумал, что положение первой, бездетной, должно быть ужасно.
Неточные совпадения
— Нет! мне с правдой дома сидеть не приходится! потому она, правда-матушка, непоседлива! Ты глядишь: как бы
в избу да на полати влезти, ан она, правда-матушка,
из избы вон гонит… вот что!
Наверное, впрочем, неизвестно, хотя
в показаниях крестьяне выразились прямо, что земская полиция был-де блудлив, как кошка, и что уже не раз они его оберегали и один раз даже выгнали нагишом
из какой-то
избы, куда он было забрался.
Когда дорога понеслась узким оврагом
в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам
в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись
из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз,
в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами
в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались
в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые
избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Деревянный, потемневший трактир принял Чичикова под свой узенький гостеприимный навес на деревянных выточенных столбиках, похожих на старинные церковные подсвечники. Трактир был что-то вроде русской
избы, несколько
в большем размере. Резные узорочные карнизы
из свежего дерева вокруг окон и под крышей резко и живо пестрили темные его стены; на ставнях были нарисованы кувшины с цветами.
Впрочем, если слово
из улицы попало
в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят
в таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски
в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве
из патриотизма выстроят для себя на даче
избу в русском вкусе.