Трудно
было понять, какое удобство имел в виду неведомый столяр, загибая так немилосердно спинки, и хотелось думать, что тут виноват не столяр, а какой-нибудь проезжий силач, который, желая похвастать своей силой, согнул стульям спины, потом взялся поправлять и еще больше согнул.
Направо темнели холмы, которые, казалось, заслоняли собой что-то неведомое и страшное, налево все небо над горизонтом было залито багровым заревом, и трудно
было понять, был ли то где-нибудь пожар, или же собиралась восходить луна.
Неточные совпадения
— Кому наука в пользу, а у кого только ум путается. Сестра — женщина непонимающая, норовит все по-благородному и хочет, чтоб из Егорки ученый вышел, а того не
понимает, что я и при своих занятиях мог бы Егорку навек осчастливить. Я это к тому вам объясняю, что ежели все пойдут в ученые да в благородные, тогда некому
будет торговать и хлеб сеять. Все с голоду поумирают.
Егорушку оглядывался и не
понимал, откуда эта странная песня; потом же, когда он прислушался, ему стало казаться, что это
пела трава; в своей песне она, полумертвая, уже погибшая, без слов, но жалобно и искренно убеждала кого-то, что она ни в чем не виновата, что солнце выжгло ее понапрасну; она уверяла, что ей страстно хочется жить, что она еще молода и
была бы красивой, если бы не зной и не засуха; вины не
было, но она все-таки просила у кого-то прощения и клялась, что ей невыносимо больно, грустно и жалко себя…
К чему человеки
были равнодушны, —
понять было невозможно, так как гравюра сильно потускнела от времени и
была щедро засижена мухами.
Ничего я в этих делах не
понимаю!» То-то вот и
есть.
— Ваш Михайло Тимофеич человек непонимающий, — говорил вполголоса Кузьмичов, — не за свое дело берется, а вы
понимаете и можете рассудить. Отдали бы вы мне, как я говорил, вашу шерсть и ехали бы себе назад, а я б вам, так и
быть уж, дал бы по полтиннику поверх своей цены, да и то только из уважения…
Егорушка не
понимал значения подобных слов, но что они
были дурные, ему
было хорошо известно.
Егорушка ничего не
понимал в церковном пении и
был равнодушен к нему.
Из этого разговора Егорушка
понял, что у всех его новых знакомых, несмотря на разницу лет и характеров,
было одно общее, делавшее их похожими друг на друга: все они
были люди с прекрасным прошлым и с очень нехорошим настоящим; о своем прошлом они, все до одного, говорили с восторгом, к настоящему же относились почти с презрением.
Константин неуклюже высвободил из-под себя ноги, растянулся на земле и подпер голову кулаками, потом поднялся и опять сел. Все теперь отлично
понимали, что это
был влюбленный и счастливый человек, счастливый до тоски; его улыбка, глаза и каждое движение выражали томительное счастье. Он не находил себе места и не знал, какую принять позу и что делать, чтобы не изнемогать от изобилия приятных мыслей. Излив перед чужими людьми свою душу, он наконец уселся покойно и, глядя на огонь, задумался.
Ответа не последовало. Но вот наконец ветер в последний раз рванул рогожу и убежал куда-то. Послышался ровный, спокойный шум. Большая холодная капля упала на колено Егорушки, другая поползла по руке. Он заметил, что колени его не прикрыты, и хотел
было поправить рогожу, но в это время что-то посыпалось и застучало по дороге, потом по оглоблям, по тюку. Это
был дождь. Он и рогожа как будто
поняли друг друга, заговорили о чем-то быстро, весело и препротивно, как две сороки.
Очевидно, фельетонист понял всю книгу так, как невозможно
было понять ее. Но он так ловко подобрал выписки, что для тех, которые не читали книги (а очевидно, почти никто не читал ее), совершенно было ясно, что вся книга была не что иное, как набор высокопарных слов, да еще некстати употребленных (что показывали вопросительные знаки), и что автор книги был человек совершенно невежественный. И всё это было так остроумно, что Сергей Иванович и сам бы не отказался от такого остроумия; но это-то и было ужасно.
Скандалы, соблазны, и все так замешалось и сплелось вместе с историей Чичикова, с мертвыми душами, что никоим образом нельзя
было понять, которое из этих дел было главнейшая чепуха: оба казались равного достоинства.
И где
было понять ему, что с ней совершилось то, что совершается с мужчиной в двадцать пять лет при помощи двадцати пяти профессоров, библиотек, после шатанья по свету, иногда даже с помощью некоторой утраты нравственного аромата души, свежести мысли и волос, то есть что она вступила в сферу сознания. Вступление это обошлось ей так дешево и легко.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке? (Читает.)«Спешу тебя уведомить, душенька, что состояние мое
было весьма печальное, но, уповая на милосердие божие, за два соленые огурца особенно и полпорции икры рубль двадцать пять копеек…» (Останавливается.)Я ничего не
понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Городничий. Не погуби! Теперь: не погуби! а прежде что? Я бы вас… (Махнув рукой.)Ну, да бог простит! полно! Я не памятозлобен; только теперь смотри держи ухо востро! Я выдаю дочку не за какого-нибудь простого дворянина: чтоб поздравление
было…
понимаешь? не то, чтоб отбояриться каким-нибудь балычком или головою сахару… Ну, ступай с богом!
А если и действительно // Свой долг мы ложно
поняли // И наше назначение // Не в том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так надо
было ранее // Сказать… Чему учился я? // Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
Правдин. Удовольствие, которым государи наслаждаются, владея свободными душами, должно
быть столь велико, что я не
понимаю, какие побуждения могли бы отвлекать…
Один только раз он выражается так:"Много
было от него порчи женам и девам глуповским", и этим как будто дает
понять, что, и по его мнению, все-таки
было бы лучше, если б порчи не
было.