Дверь снова пищит, и на пороге показывается Иван Филаретов. Попиков раскрывает перед собой «Дело по обвинению запасного рядового Алексея Алексеева Дрыхунова в истязании жены своей Марфы Андреевой»,
берет перо и начинает быстро судейским разгонистым почерком писать протокол допроса.
Домой приехав, пистолеты // Он осмотрел, потом вложил // Опять их в ящик и, раздетый, // При свечке, Шиллера открыл; // Но мысль одна его объемлет; // В нем сердце грустное не дремлет: // С неизъяснимою красой // Он видит Ольгу пред собой. // Владимир книгу закрывает, //
Берет перо; его стихи, // Полны любовной чепухи, // Звучат и льются. Их читает // Он вслух, в лирическом жару, // Как Дельвиг пьяный на пиру.
— Давайте сюда. Ну, Родя, подымайся. Я тебя попридержу; подмахни-ка ему Раскольникова,
бери перо, потому, брат, деньги нам теперь пуще патоки.
По ее словам, он почти никогда ничего не делал и по месяцам не раскрывал книги и не
брал пера в руки; зато целые ночи прохаживал взад и вперед по комнате и все что-то думал, а иногда и говорил сам с собою; что он очень полюбил и очень ласкал ее внучку, Катю, особенно с тех пор, как узнал, что ее зовут Катей, и что в Катеринин день каждый раз ходил по ком-то служить панихиду.
Неточные совпадения
Но вы, разрозненные томы // Из библиотеки чертей, // Великолепные альбомы, // Мученье модных рифмачей, // Вы, украшенные проворно // Толстого кистью чудотворной // Иль Баратынского
пером, // Пускай сожжет вас божий гром! // Когда блистательная дама // Мне свой in-quarto подает, // И дрожь и злость меня
берет, // И шевелится эпиграмма // Во глубине моей души, // А мадригалы им пиши!
Коли хочешь, так
бери сейчас текст,
перьев бери, бумаги — все это казенное — и
бери три рубля: так как я за весь перевод вперед взял, за первый и за второй лист, то, стало быть, три рубля прямо на твой пай и придутся.
Побежденного петуха
брал какой-то запачканный тагал, сдирал у него с груди горсть
перьев и клал их в большой мешок, а петуха отдавал хозяину.
У попа было благообразное Христово лицо, ласковые, женские глаза и маленькие руки, тоже какие-то ласковые ко всему, что попадало в них. Каждую вещь — книгу, линейку, ручку
пера — он
брал удивительно хорошо, точно вещь была живая, хрупкая, поп очень любил ее и боялся повредить ей неосторожным прикосновением. С ребятишками он был не так ласков, но они все-таки любили его.
Около печки что-то завозилось. Я подошел поближе и увидал старуху, сидевшую на полу. Перед ней лежала огромная куча куриных
перьев. Старуха
брала отдельно каждое
перо, сдирала с него бородку и клала пух в корзину, а стержни бросала прямо на землю.