Неточные совпадения
Лука Лукич (к зрителям).Ей-богу, и
в рот никогда не
брал луку.
Мужик
берет веревку
в рот,
Мужик плывет — и конь плывет,
Мужик заржал — и конь заржал.
Уж двадцать лет, как Демушка
Дерновым одеялечком
Прикрыт, — все жаль сердечного!
Молюсь о нем,
в рот яблока
До Спаса не
беру.
— А ты, окроме сивухи, ничего больше, чай, и
в рот не
брал? Чай, и теперь налимонился?
Кажется, ни батюшка, ни дедушка пьяницами не бывали; о матушке и говорить нечего: отроду, кроме квасу,
в рот ничего не изволила
брать.
— Не ест он этого, Агафья Матвеевна: ухи терпеть не может, даже стерляжьей не ест; баранины тоже
в рот не
берет.
— Я пост на себя наложила бы; мяса всю жизнь
в рот не стану
брать, так и умру.
«С удовольствием», — отвечал я, и мы налили — он мне портвейну, которого я
в рот не
беру, а я ему хересу, которого он не любит.
Горячо, но можно продержать несколько секунд;
брали воду
в рот: ни вкуса, ни запаха.
Мы, не зная, каково это блюдо,
брали доверчиво
в рот; но тогда начинались различные затруднения: один останавливался и недоумевал, как поступить с тем, что у него во
рту; иной, проглотив вдруг, делал гримасу, как будто говорил по-английски; другой поспешно проглатывал и метался запивать, а некоторые,
в том числе и барон, мужественно покорились своей участи.
Чертопханов чуть не обезумел от радости, но и не подумал о водке: с самого того дня, как Малек-Адель поступил к нему, он капли
в рот не
брал.
Староста, никогда не мечтавший о существовании людей
в мундире, которые бы не
брали взяток, до того растерялся, что не заперся, не начал клясться и божиться, что никогда денег не давал, что если только хотел этого, так чтоб лопнули его глаза и росинка не попала бы
в рот.
— Вот что значит трезвость, — отвечал мне старик, — он капли вина
в рот не
берет.
Едал, покойник, аппетитно; и потому, не пускаясь
в рассказы, придвинул к себе миску с нарезанным салом и окорок ветчины, взял вилку, мало чем поменьше тех вил, которыми мужик
берет сено, захватил ею самый увесистый кусок, подставил корку хлеба и — глядь, и отправил
в чужой
рот.
И грязная баба, нередко со следами ужасной болезни,
брала несчастного ребенка, совала ему
в рот соску из грязной тряпки с нажеванным хлебом и тащила его на холодную улицу.
Пищик. Не надо принимать медикаменты, милейшая… от них ни вреда, ни пользы… Дайте-ка сюда… многоуважаемая. (
Берет пилюли, высыпает их себе на ладонь, дует на них, кладет
в рот и запивает квасом.) Вот!
Он едва держался на ногах, тело его изнемогало, а он и не чувствовал усталости, — зато усталость
брала свое: он сидел, глядел и ничего не понимал; не понимал, что с ним такое случилось, отчего он очутился один, с одеревенелыми членами, с горечью во
рту, с камнем на груди,
в пустой незнакомой комнате; он не понимал, что заставило ее, Варю, отдаться этому французу и как могла она, зная себя неверной, быть по-прежнему спокойной, по-прежнему ласковой и доверчивой с ним! «Ничего не понимаю! — шептали его засохшие губы.
— Ну, как же. За стрельбу наша дивизия попала
в заграничные газеты. Десять процентов свыше отличного — от, извольте. Однако и жулили мы, б-батюшки мои! Из одного полка
в другой
брали взаймы хороших стрелков. А то, бывало,
рота стреляет сама по себе, а из блиндажа младшие офицеры жарят из револьверов. Одна
рота так отличилась, что стали считать, а
в мишени на пять пуль больше, чем выпустили. Сто пять процентов попадания. Спасибо, фельдфебель успел клейстером замазать.
Странная, однако ж, вещь! Слыл я, кажется, когда-то порядочным человеком, водки
в рот не
брал, не наедался до изнеможения сил, после обеда не спал, одевался прилично, был бодр и свеж, трудился, надеялся, и все чего-то ждал, к чему-то стремился… И вот
в какие-нибудь пять лет какая перемена! Лицо отекло и одрябло;
в глазах светится собачья старость; движения вялы; словесности, как говорит приятель мой, Яков Астафьич, совсем нет… скверно!
В новом замещении этой должности опять вышло неприятное столкновение: губернатор хотел по крайней мере определить на это место кого-нибудь из своих канцелярских чиновников — например, одного из помощников своего правителя, человека, вполне ему верного и преданного; но вице-губернатор объявил, что на это место он имеет
в виду опять нашего старого знакомого, Экзархатова, о котором предварительно были собраны справки, не предается ли он по-прежнему пьянству, и когда было дознано, что Экзархатов, овдовев, лет семь ничего
в рот не
берет, Калинович
в собственноручном письме предложил ему место старшего секретаря.
— Напьемся чайку напополам с вином (которого он и
в рот не
брал), а потом наденем на себя бурку да наметом, наметом, пока скрозь не промокнем, — и всякая боль пройдет! К Черкасску здоровы будем!
У ведер с водой столпились арестанты; они по очереди
брали ковш, набирали
в рот воды и умывали себе руки и лицо изо
рта.
Сидит
в углу толсторожая торговка Лысуха, баба отбойная, бесстыдно гулящая; спрятала голову
в жирные плечи и плачет, тихонько моет слезами свои наглые глаза. Недалеко от нее навалился на стол мрачный октавист Митропольский, волосатый детина, похожий на дьякона-расстригу, с огромными глазами на пьяном лице; смотрит
в рюмку водки перед собою,
берет ее, подносит ко
рту и снова ставит на стол, осторожно и бесшумно, — не может почему-то выпить.
Толковали о немедленной теплой ванне, об растирании Фомы Фомича спиртом, о грудном чае, о том, что Фома Фомич крошечки хлебца-с «с утра
в рот не брали-с и что они теперь натощак-с».
— Муха
в рот лезла — оттого и молчал и сидел сычом. Что, я вам сказки, что ли, буду рассказывать? Сказочницу Маланью
берите с собой, коли сказки любите.
И держал себя Косяков так скромно, обходительно, даже водки капли
в рот не
брал, а карт и
в глаза не видывал.
Крючки надобно употреблять меньшего разбора из средних, потому что на маленькие трудно и скучно насаживать беспрестанно, по необходимости выбирая самых мелких червяков; хвостики можно пускать короче, гольцы
берут и вовсе без хвоста, хотя не так охотно, но зато гораздо вернее, потому что голец клюет не с разбега и не вдруг заглатывает, а взяв
в рот конец червяка, тихо плывет
в сторону; следственно, надобно подсекать немедленно, как скоро наплавок повезет вбок или прямо.
Заводи, заливы, полои, непременно поросшие травою, — вот любимое местопребывание линей; их надобно удить непременно со дна, если оно чисто;
в противном случае надобно удить на весу и на несколько удочек; они
берут тихо и верно: по большей части наплавок без малейшего сотрясения, неприметно для глаз, плывет с своего места
в какую-нибудь сторону, даже нередко пятится к берегу — это линь; он взял
в рот крючок с насадкой и тихо с ним удаляется; вы хватаете удилище, подсекаете, и жало крючка пронзает какую-нибудь часть его мягкого, тесного, как бы распухшего внутри,
рта; линь упирается головой вниз, поднимает хвост кверху и
в таком положении двигается очень медленно по тинистому дну, и то, если вы станете тащить;
в противном случае он способен пролежать камнем несколько времени на одном и том же месте.
Ерши
берут и заклевывают верно, без обмана, и почти всегда погружают наплавок
в воду, но иногда ведут
в сторону, тряся его; нередко, вынимая просто удочку, вытаскиваете ерша, который держал крючок во
рту.
В отношении к рыбам хищным оно верно всегда, наплавок, точно, погружается; но
в отношении к другим породам рыб, особенно некрупным, это правило вредно: они не проглатывают, а
берут насадку
в рот и плывут
в сторону, очень часто не утаскивая наплавка; если встретится какое-нибудь препятствие (и оно встретится непременно от упора натягиваемой лесы), особенно если рыба услышит жесткую спинку крючка, а всего более, если уколется его жалом, то она сейчас выбросит насадку вместе с крючком.
Рыба очень нередко задыхается зимой под льдом даже
в огромных озерах и проточных прудах: [Из многих, мною самим виденных таких любопытных явлений самое замечательное случилось
в Казани около 1804 г.: там сдохлось зимою огромное озеро Кабан; множество народа набежало и наехало со всех сторон: рыбу, как будто одурелую, ловили всячески и нагружали ею целые воза.] сначала,
в продолжение некоторого времени, показывается она
в отверстиях прорубей, высовывая
рот из воды и глотая воздух, но ловить себя еще не дает и даже уходит, когда подойдет человек; потом покажется гораздо
в большем числе и как будто одурелая, так что ее можно ловить саком и даже
брать руками; иногда всплывает и снулая.
— Так-то так, посытнее, может статься — посытнее; да на все есть время: придут такие года, вот хоть бы мои теперь, не след потреблять такой пищи; вот я пятнадцать лет мяса
в рот не
беру, а слава тебе, всевышнему создателю, на силы не жалуюсь. Только и вся моя еда: хлеб, лук, да квасу ину пору подольешь…
— Ну, а ты-то что ж, сват? Пойдешь и ты с нами? — принужденно сказал Глеб, поворачиваясь к Акиму, который стоял с поднятою рукой и открытым
ртом. — Все одно: к ночи не поспеешь
в Сосновку, придется здесь заночевать… А до вечера время много;
бери топор… вон он там, кажись, на лавке.
Да, да, все это люди отличные, а
в результате ничего не выходит; припасы первый сорт, а блюдо хоть
в рот не
бери.
До конца жизни никакого вина папенька
в рот не
брал!
Чаю и прежде не пивал, водки никогда
в рот не
брал.
«Вот, — думал Колесов, — приеду
в Москву. Устроюсь где-нибудь
в конторе, рублей на пятьдесят
в месяц. Года два прослужу, дадут больше… Там, бог даст, найду себе по сердцу какую-нибудь небогатую девушку, женюсь на ней, и заживем… И чего не жить! Человек я смирный, работящий, вина
в рот не
беру… Только бы найти место, и я счастлив… А Москва велика, люди нужны… Я человек знающий, рекомендация от хозяина есть, значит, и думать нечего».
Огород есть еще на Выборгской стороне: третьего года купец нанимал под капусту; и такой купец трезвый, совсем не
берет хмельного
в рот, и трех сыновей имеет: двух уж поженил, «а третий, говорит, еще молодой, пусть посидит
в лавке, чтобы торговлю было полегче отправлять.
Сидим, разговляемся, все как следовает по порядку, а тетка наливает мне стакан водки и подносит: «Поздравь, говорит, дядю с праздником…» А я
в те поры насчет этой водки ни-ни, ни единой капли
в рот не
брал.
— Верно не знает! — подхватил Зарядьев. — Вот года три тому назад ко мне
в роту попал такой же точно молодчик — всех так и загонял! Бывало, на словах города
берет, а как вышел
в первый раз на ученье, так и язык прилип к гортани. До штабс-капитанского чина все
в замке ходил.
Рот у него все время был полураскрыт, как бы от непрестанного величайшего удивления; и, прежде чем взять
в руки какой-нибудь самый обыкновенный предмет, он долго и тупо рассматривал его и
брал недоверчиво.
Живого волка
в капкане
берут двое и даже трое охотников: утомив предварительно и потом нагнав волка близко, один из охотников просунет длинный рычаг под дугу капкана, прижмет к земле и таким образом совершенно остановит зверя; другой бросает ему на шею мертвую петлю и затягивает, а третий сзади хватает волка за уши; тогда первый охотник, бросив рычаг, связывает волку
рот крепкой веревочкой или надевает намордник и завязывает позади головы на шее.
Я старался убедить их, что рыба и
в рот не
брала их червяков, что это трогала какая-нибудь маленькая плотичка или верховка задевала за лесу и даже за наплавок, около которого она всегда вертится.
Петр. Я
в то время леденцы и пряники любил, а теперь
в рот не
беру…
Каждый нагибался к одному из кранов,
брал его
в рот и, напившись таким образом, уступал свое место следующему.
Несмотря на то, что у гостей мужского пола нагревались чубы и рделися щеки еще при первой перемене, батенька, с самого начала стола, ходили и, начиная с пана полковника и до последнего гостя, упрашивали побольше кушать, выбирая из мисок куски мяс, и клали их на тарелки каждому и упрашивали скушать все; даже вспотеют, ходя и кланяясь, а все просят, приговаривая печальным голосом, что конечно-де я чем прогневал пана Чупринского, что он обижает меня и
в рот ничего не
берет?
И тотчас узнал, что это вещество изобретения брата Павлуся пунш, которого я терпеть не мог и
в рот, что называется, не
брал; а тут, как зритель, должен, наблюдая общий порядок, пить с прочими зрителями, как назвал их вельможный чиновник; но я рассудил, что, по логическим правилам знаменитого домине Галушкинского, должно уже почитать их не зрителями, понеже они не зрят, а пителями или как-нибудь складнее, понеже они пьют…
Пожалуйте. Вот и пришел домине «Галушка». Маменька из своих рук поднесла ему чашку чаю. Домине начал отказываться, что он ничего хмельного во всю филипповку
в рот не
берет.
Он
брал огурец
в руку, не глядя на него, засовывал его до половины
в рот и сразу перекусывал большими желтыми зубами, так что рассол из огурца брызгал во все стороны, орошая его щеки.