Неточные совпадения
Литератор откинулся пред ним
на спинку стула, его красивое
лицо нахмурилось, покрылось серой
тенью, глаза как будто углубились, он закусил губу, и это сделало рот его кривым; он взял из коробки
на столе папиросу, женщина у самовара вполголоса напомнила ему: «Ты
бросил курить!», тогда он, швырнув папиросу
на мокрый медный поднос, взял другую и закурил, исподлобья и сквозь дым глядя
на оратора.
Служанка позвала зачем-то Коковкину. Она вышла. Саша тоскливо посмотрел за нею. Его глаза померкли, призакрылись ресницами — и казалось, что эти ресницы, слишком длинные,
бросают тень на все его
лицо, смуглое и вдруг побледневшее. Ему неловко было при этом угрюмом человеке. Передонов сел рядом с ним, неловко обнял его рукою и, не меняя неподвижного выражения
на лице, спросил...
В эту тяжелую минуту для кандидата отворилась дверь его комнатки, и какая-то фигура, явным образом не столичная, вошла, снимая темный картуз с огромным козырьком. Козырек этот
бросал тень на здоровое, краснощекое и веселое
лицо человека пожилых лет; черты его выражали эпикурейское спокойствие и добродушие. Он был в поношенном коричневом сюртуке с воротником, какого именно тогда не носили, с бамбуковой палкой в руках и, как мы сказали, с видом решительного провинциала.
В призрачном свете, что
бросали на землю красные тучи, словно колыхались четыре столба с привязанными мертвецами. Чернели
тенью опущенные
лица тех трех, но голова Жегулева была слегка закинута назад, как у коренника, и призрачно светлело
лицо, и улыбался слишком большой, разорванный рот с белеющими
на стороне зубами.
Холодна, равнодушна лежала Ольга
на сыром полу и даже не пошевелилась, не приподняла взоров, когда взошел Федосей; фонарь с умирающей своей свечою стоял
на лавке, и дрожащий луч, прорываясь сквозь грязные зеленые стекла, увеличивал бледность ее
лица; бледные губы казались зеленоватыми; полураспущенная коса
бросала зеленоватую
тень на круглое, гладкое плечо, которое, освободясь из плена, призывало поцелуй; душегрейка, смятая под нею, не прикрывала более высокой, роскошной груди; два мягкие шара, белые и хладные как снег, почти совсем обнаженные, не волновались как прежде: взор мужчины беспрепятственно покоился
на них, и ни малейшая краска не пробегала ни по шее, ни по ланитам: женщина, только потеряв надежду, может потерять стыд, это непонятное, врожденное чувство, это невольное сознание женщины в неприкосновенности, в святости своих тайных прелестей.
Прямой, высокий, вызолоченный иконостас был уставлен образами в 5 рядов, а огромные паникадила, висящие среди церкви,
бросали сквозь дым ладана таинственные лучи
на блестящую резьбу и усыпанные жемчугом оклады; задняя часть храма была в глубокой темноте; одна лампада, как запоздалая звезда, не могла рассеять вокруг тяготеющие
тени; у стены едва можно было различить бледное
лицо старого схимника,
лицо, которое вы приняли бы за восковое, если б голова порою не наклонялась и не шевелились губы; черная мантия и клобук увеличивали его бледность и руки, сложенные
на груди крестом, подобились тем двум костям, которые обыкновенно рисуются под адамовой головой.
Тогда тихо опускались до половины его длинные ресницы,
бросая синие
тени на светлое
лицо, и в глазах царя загорались, точно искры в черных брильянтах, теплые огни ласкового, нежного смеха; и те, кто видели эту улыбку, готовы были за нее отдать тело и душу — так она была неописуемо прекрасна.
Шерамур все провожал нас до последней стадии, — даже нес мой плед и не раз принимался водить туда и сюда мою руку, а в самую последнюю минуту мне показалось, как будто он хотел потянуть меня к себе или сам ко мне потянуться. По
лицу у него скользнула какая-то
тень, и волнение его стало несомненно: он торопливо
бросил плед и побежал, крикнув
на бегу...
— Я люблю и привык видеть тебя такой свято чистой, что даже пятно грязи
на твоём платье
бросает чёрную
тень на мою душу, — медленно выговорил Ипполит, с улыбкой глядя в
лицо Вареньки.
Когда он взял весла, оттолкнув шлюпку, и плавная качка волны отнесла берег назад — тоска, подобная одиночеству раненого в пустыне,
бросила на его
лицо тень болезненной мысли, устремленной к городу.
Пистолет шел рядом с Вавилой, но не смотрел
на него. Ружье держал под мышкой вниз дулом, руки в карманах потертой короткой куртки из толстого синего драпа.
На голове его кожаный картуз, большой козырек закрывал глаза,
бросая на лицо черную
тень.
Заранее вытаращив глазенки и затаив дыхание, дети чинно, по паре, входили в ярко освещенную залу и тихо обходили сверкающую елку. Она
бросала сильный свет, без
теней,
на их
лица с округлившимися глазами и губками. Минуту царила тишина глубокого очарования, сразу сменившаяся хором восторженных восклицаний. Одна из девочек не в силах была овладеть охватившим ее восторгом и упорно и молча прыгала
на одном месте; маленькая косичка со вплетенной голубой ленточкой хлопала по ее плечам.
Мать спала, обессилев от целого дня работы и выпитой водки. В маленькой комнатке, за перегородкой, горела
на столе кухонная лампочка, и слабый желтоватый свет ее с трудом проникал через закопченное стекло,
бросая странные
тени на лицо Сашки и его отца.