Неточные совпадения
Из этих волокон делают материи, вроде кисеи, легкие, прозрачные, и потом носовые платки, те
дорогие лоскутки, которые барыни возят в
вечерние собрания напоказ и в которые сморкаться не положено.
Я отвернулся и быстрыми шагами стал спускаться с холма, на котором лежит Колотовка. У подошвы этого холма расстилается широкая равнина; затопленная мглистыми волнами
вечернего тумана, она казалась еще необъятней и как будто сливалась с потемневшим небом. Я сходил большими шагами по
дороге вдоль оврага, как вдруг где-то далеко в равнине раздался звонкий голос мальчика. «Антропка! Антропка-а-а!..» — кричал он с упорным и слезливым отчаянием, долго, долго вытягивая последний слог.
Беру на железной
дороге вечернюю газету и читаю большими буквами: «Болезнь генерала Гарибальди», потом весть, что он на днях едет в Капреру, не заезжая ни в один город.
В час, когда
вечерняя заря тухнет, еще не являются звезды, не горит месяц, а уже страшно ходить в лесу: по деревьям царапаются и хватаются за сучья некрещеные дети, рыдают, хохочут, катятся клубом по
дорогам и в широкой крапиве; из днепровских волн выбегают вереницами погубившие свои души девы; волосы льются с зеленой головы на плечи, вода, звучно журча, бежит с длинных волос на землю, и дева светится сквозь воду, как будто бы сквозь стеклянную рубашку; уста чудно усмехаются, щеки пылают, очи выманивают душу… она сгорела бы от любви, она зацеловала бы…
И инструмент зазвенел ровнее. Начавшись высоко, оживленно и ярко, звуки становились все глубже и мягче. Так звонит набор колокольцев под дугой русской тройки, удаляющейся по пыльной
дороге в
вечернюю безвестную даль, тихо, ровно, без громких взмахов, все тише и тише, пока последние ноты не замрут в молчании спокойных полей.
А что сбылось из всего того, на что я надеялся? И теперь, когда уже на жизнь мою начинают набегать
вечерние тени, что у меня осталось более свежего, более
дорогого, чем воспоминания о той быстро пролетевшей, утренней, весенней грозе?
Вот смотри же ты, пожалуйста: от лошадей идол сам себе получил дурную смерть на
дороге, об
вечерней поре.
Пройдя узкую тропинку, мы вышли на лесную
дорогу, черную от грязи, всю истоптанную следами копыт и изборожденную колеями, полными воды, в которой отражался пожар
вечерней зари. Мы шли обочиной
дороги, сплошь покрытой бурыми прошлогодними листьями, еще не высохшими после снега. Кое-где сквозь их мертвую желтизну подымали свои лиловые головки крупные колокольчики «сна» — первого цветка Полесья.
Лес; две неширокие
дороги идут с противоположных сторон из глубины сцены и сходятся близ авансцены под углом. На углу крашеный столб, на котором, по направлению
дорог, прибиты две доски с надписями; на правой: «В город Калинов», на левой: «В усадьбу Пеньки, помещицы г-жи Гурмыжской». У столба широкий, низенький пень, за столбом, в треугольнике между
дорогами, по вырубке мелкий кустарник не выше человеческого роста.
Вечерняя заря.
Поляна в лесу. Налево небольшой плетеный сарай для сена, у сарая, со стороны, обращенной к зрителям, положена доска на двух обрубках в виде скамьи; на правой стороне два или три пня и срубленное сухое дерево, в глубине сплошь деревья, за ними видна
дорога, за
дорогой поля и вдали деревня.
Вечерняя заря.
Он пошёл на службу успокоенный и с того дня начал оставаться на
вечерние занятия, а домой возвращался медленно, чтобы приходить позднее. Ему было трудно наедине с женщиной, он боялся говорить с нею, ожидая, что Раиса вспомнит ту ночь, когда она уничтожила хилое, но
дорогое Евсею его чувство к ней.
— Вчера Илья Макарович целую
дорогу все читал мне нотацию, как я должен жить у вас, — рассказывал за
вечерним чаем Долинский.
Через несколько дней на станцию Московской железной
дороги к
вечернему экстренному поезду приехал Бегушев вместе с графом Хвостиковым, и когда он стал было брать два билета, граф вдруг воскликнул...
Село уже тонуло в
вечерних сумерках, и солнце блестело только вверху на
дороге, которая змеей бежала по скату снизу вверх.
Журналы тоже не были
дороги: так, «Живописец» Новикова стоил 2 р. асс., «
Вечерняя заря» — 4 р. все издание.
На солнозакате мы выбрались на берег реки Ключевой, которая здесь была очень не широка — сажен пять в некоторых местах; летом ее вброд переезжают. Теперь на ней еще стоял лед, хотя на нем чернели широкие полыньи и от берегов во многих местах шли полосы живой текучей воды. Место было порядочно дикое и глухое, хотя начали попадаться росчисти и покосы; тропа, наконец, вывела на деревенскую
дорогу, по которой мы и въехали в Сосунки, когда все кругом начало тонуть в мутных
вечерних сумерках.
И кажется Меркулову, что теперь — теплый вечер ранней весны и что вся
дорога, черная от грязи, изборождена следами копыт, а в глубоких колеях стоит вода, розовая и янтарная от
вечерней зари.
Молодой сон был нашим спасеньем в этом долгом пути. Убаюкиваемые неровной
дорогой, ленивой трусцой лошадей, позваниваньем бубенцов и однообразием картин, мы проводили большую часть времени в полузабытьи. Засыпая иной раз при свете тусклой
вечерней зари и просыпаясь темною ночью под шипенье легкой метели, я часто терял границу между сном и действительностью. Сны порой бывали теплые и яркие, как действительность, холодная действительность походила на кошмарный сон.
Была масленица. Мы с Настасьей Петровной едва достали билет на
вечерний спектакль. Давали «Эсмеральду», которую ей давно хотелось видеть. Спектакль шел очень хорошо и, по русскому театральному обычаю, окончился очень поздно. Ночь была погожая, и мы с Настасьей Петровной пошли домой пешком.
Дорогою я заметил, что моя винокурша очень задумчива и часто отвечает невпопад.
Вечерние тени удлинились. Солнце стояло над самой чертой земли, окрашивая пыль в яркий пурпуровый цвет.
Дорога пошла под гору. Далеко на горизонте показались неясные очертания леса и жилых строений.
В двадцати шагах от леса через
дорогу лежал небольшой узкий мостик со столбиками по углам, который всегда во время
вечерних прогулок служил Кузнецовым и их гостям маленькой станцией. Отсюда желающие могли дразнить лесное эхо и видно было, как
дорога исчезала в черной просеке.
— Дивная старица! — сказал отец Михаил. — Духовной жизни, опять же от Писания какая начетчица, а уж домостроительница какая!.. Поискать другой такой старицы, во всем христианстве не найдешь!.. Ну, гости
дорогие, в трапезу не угодно ли?.. Сегодня день недельный, а ради праздника сорока мучеников полиелей — по уставу
вечерняя трапеза полагается: разрешение елея. А в прочие дни святыя Четыредесятницы ядим единожды в день.
А тут, спасенным делом обедню да лежачую на листу
вечерню отпевши, посельский старец Нифонт с
дорогими гостями, что наехали из властного монастыря, — соборным старцем Дионисием Поскочиным, значит, барского рода, да с двумя рядовыми старцами, да с тиуном, да с приказчиком и с иными людьми, — за трапезой великий праздник Пятидесятницы справляли да грешным делом до того натянулись, что хоть выжми их.
— Сударь! — сказал Я с достоинством. — Здесь произошло печальное недоразумение. Перед вами вочеловечившийся Сатана… вы понимаете? Он вышел на
вечернюю прогулку и неосторожно заблудился в лесу… в лесу, сударь, в лесу! Не будете ли добры, сударь, и не укажете ли ему ближайшей
дороги к вечности? Ага! Благодарю вас, я так и думал. Прощайте!
В тот же миг оглушительное торжествующее «живио» послышалось со стороны кукурузного поля и
дороги и в последнем освещении
вечерних сумерек показались свежие дружины юнакского войска…
Это верно только для некоторой доли «В путь-дорогу», для «Жертвы
вечерней» и для одной трети «Дельцов».
Продиктованы были некоторые части"В путь-дорогу","Земские силы","В чужом поле","Жертва
вечерняя" — все в Париже.
А мои итоги как романиста состояли тогда из четырех повествовательных вещей:"В путь-дорогу", куда вошла вся жизнь юноши и молодого человека с 1853 по 1860 год, затем оставшихся недоконченными"Земских сил", где матерьялом служила тогдашняя обновляющаяся русская жизнь в провинции, в первые 60-е годы;"Жертва
вечерняя" — вся дана петербургским нравам той же эпохи и повесть"По-американски", где фоном служила Москва средины 60-х годов.
Третий хороший страх мне пришлось испытать, когда я однажды ранней весною возвращался с тяги. Были
вечерние сумерки. Лесная
дорога была покрыта лужами от только что бывшего дождя, и почва всхлипывала под ногами. Багровая заря сквозила через весь лес, крася белые стволы берез и молодую листву. Я был утомлен и едва двигался.
У первого господского амбара
дорога раздваивалась: одна ветвь шла прямо и исчезала в
вечерней мгле, другая — вела вправо к господскому дому. Офицеры повернули вправо и стали говорить тише… По обе стороны
дороги тянулись каменные амбары с красными крышами, тяжелые и суровые, очень похожие на казармы уездного города. Впереди светились окна господского дома.
Луч ли веры, освещавший его молодость и заставлявший некогда горячо молиться в деревенской, позолоченной отблесками угасающей
вечерней зари церкви, снова закрался ему в душу, или мысль, как молния сразившая апостола Павла по
дороге в Дамаск, промелькнула в уме и указала на единственный, отчаянный исход спасти горячо, безумно любимую женщину — сказать мудрено, но чудо совершилось, и вольнодумец-артист медленно опустился на колени перед священником и голосом далеко непритворным сказал...
Молодая женщина, накормив грудью свое дитя, положила его опять в колыбель, и старик опять принялся убаюкивать его. Под вязом поставлен стол: скоро готова
вечерняя трапеза. Но прежде нежели садиться за нее, все семейство благоговейно творит молитву, и дитя, повторяя за матерью, лепечет благодарение богу за хлеб насущный. Сели; Любуша одна не садится. Она устремила взоры на ближайшую гору, по которой идет
дорога к замку, и как будто силится глазами поймать какой-то предмет.
На время богомолья великий князь и великая княгиня переехали на троицкую
дорогу и поселились в Раеве, именье Чеглоковых, близ Тайнинского. Государыня отправилась в Воскресенский монастырь. Граф Алексей Григорьевич сопутствовал ей, а также и некоторые из самых приближенных к ней лиц.
Дорогой государыня останавливалась в принадлежащем Разумовскому селе Знаменском и там
вечернее кушанье кушать изволила в ставках на лугу, подле Москвы-реки.
Удалившись к себе, чтобы переодеться с
дороги, она позаботилась, чтобы больную устроили удобно и покойно в одной из отведенных для ее приезда комнат и только тогда вышла к
вечернему чаю.