Неточные совпадения
Хорошенькая княжна обернулась и подарила оратора долгим любопытным
взором. Выражение этого
взора было очень неопределенно, но не насмешливо, с чем я внутренно от
души его поздравил.
И между тем
душа в ней ныла,
И слез был полон томный
взор.
Вдруг топот!.. кровь ее застыла.
Вот ближе! скачут… и на двор
Евгений! «Ах!» — и легче тени
Татьяна прыг в другие сени,
С крыльца на двор, и прямо в сад,
Летит, летит; взглянуть назад
Не смеет; мигом обежала
Куртины, мостики, лужок,
Аллею к озеру, лесок,
Кусты сирен переломала,
По цветникам летя к ручью,
И, задыхаясь, на скамью...
Татьяна
взором умиленным
Вокруг себя на всё глядит,
И всё ей кажется бесценным,
Всё
душу томную живит
Полумучительной отрадой:
И стол с померкшею лампадой,
И груда книг, и под окном
Кровать, покрытая ковром,
И вид в окно сквозь сумрак лунный,
И этот бледный полусвет,
И лорда Байрона портрет,
И столбик с куклою чугунной
Под шляпой с пасмурным челом,
С руками, сжатыми крестом.
Тут был Проласов, заслуживший
Известность низостью
души,
Во всех альбомах притупивший,
St.-Priest, твои карандаши;
В дверях другой диктатор бальный
Стоял картинкою журнальной,
Румян, как вербный херувим,
Затянут, нем и недвижим,
И путешественник залётный,
Перекрахмаленный нахал,
В гостях улыбку возбуждал
Своей осанкою заботной,
И молча обмененный
взорЕму был общий приговор.
Пошли приветы, поздравленья:
Татьяна всех благодарит.
Когда же дело до Евгенья
Дошло, то девы томный вид,
Ее смущение, усталость
В его
душе родили жалость:
Он молча поклонился ей;
Но как-то
взор его очей
Был чудно нежен. Оттого ли,
Что он и вправду тронут был,
Иль он, кокетствуя, шалил,
Невольно ль, иль из доброй воли,
Но
взор сей нежность изъявил:
Он сердце Тани оживил.
Тут непременно вы найдете
Два сердца, факел и цветки;
Тут, верно, клятвы вы прочтете
В любви до гробовой доски;
Какой-нибудь пиит армейский
Тут подмахнул стишок злодейский.
В такой альбом, мои друзья,
Признаться, рад писать и я,
Уверен будучи
душою,
Что всякий мой усердный вздор
Заслужит благосклонный
взорИ что потом с улыбкой злою
Не станут важно разбирать,
Остро иль нет я мог соврать.
Мои богини! что вы? где вы?
Внемлите мой печальный глас:
Всё те же ль вы? другие ль девы,
Сменив, не заменили вас?
Услышу ль вновь я ваши хоры?
Узрю ли русской Терпсихоры
Душой исполненный полет?
Иль
взор унылый не найдет
Знакомых лиц на сцене скучной,
И, устремив на чуждый свет
Разочарованный лорнет,
Веселья зритель равнодушный,
Безмолвно буду я зевать
И о былом воспоминать?
Конечно, не один Евгений
Смятенье Тани видеть мог;
Но целью
взоров и суждений
В то время жирный был пирог
(К несчастию, пересоленный);
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже;
За ним строй рюмок узких, длинных,
Подобно талии твоей,
Зизи, кристалл
души моей,
Предмет стихов моих невинных,
Любви приманчивый фиал,
Ты, от кого я пьян бывал!
Траги-нервических явлений,
Девичьих обмороков, слез
Давно терпеть не мог Евгений:
Довольно их он перенес.
Чудак, попав на пир огромный,
Уж был сердит. Но, девы томной
Заметя трепетный порыв,
С досады
взоры опустив,
Надулся он и, негодуя,
Поклялся Ленского взбесить
И уж порядком отомстить.
Теперь, заране торжествуя,
Он стал чертить в
душе своей
Карикатуры всех гостей.
Издавна умысел ужасный
Взлелеял тайно злой старик
В
душе своей. Но
взор опасный,
Враждебный
взор его проник.
Вы глядите: та глубокая, чистая лазурь возбуждает на устах ваших улыбку, невинную, как она сама, как облака по небу, и как будто вместе с ними медлительной вереницей проходят по
душе счастливые воспоминания, и все вам кажется, что
взор ваш уходит дальше и дальше, и тянет вас самих за собой в ту спокойную, сияющую бездну, и невозможно оторваться от этой вышины, от этой глубины…
Поведение его с Марьей Гавриловной было просто и свободно; но что б она ни сказала или ни сделала,
душа и
взоры его так за нею и следовали.
О нет, Мизгирь, не страхом
Полна
душа моя. Какая прелесть
В речах твоих! Какая смелость
взора!
Высокого чела отважный вид
И гордая осанка привлекают,
Манят к тебе. У сильного — опоры,
У храброго — защиты ищет сердце
Стыдливое и робкое. С любовью
Снегурочки трепещущая грудь
К твоей груди прижмется.
В старшем
взоры были тверды, черты лица незыбки, являли начатки
души неробкой и непоколебимости в предприятиях.
Егда восхощешь меня видети, егда, осажденная кознями ласкательства,
душа твоя взалкает моего
взора, воззови меня из твоея отдаленности; где слышен будет твердый мой глас, там меня и обрящешь.
Но обрати теперь
взоры свои на себя и на предстоящих тебе, воззри на исполнение твоих велений, и если
душа твоя не содрогнется от ужаса при
взоре таковом, то отыду от тебя, и чертог твой загладится навсегда в памяти моей.
Стан высокий, стройный и роскошный, античная грудь, античные плечи, прелестная ручка, волосы черные, черные как вороново крыло, и кроткие, умные голубые глаза, которые так и смотрели в
душу, так и западали в сердце, говоря, что мы на все смотрим и все видим, мы не боимся страстей, но от дерзкого
взора они в нас не вспыхнут пожаром.
Мари видела, что он любит ее в эти минуты до безумия, до сумасшествия; она сама пылала к нему не меньшею страстью и готова была броситься к нему на шею и
задушить его в своих объятиях; но по свойству ли русской женщины или по личной врожденной стыдливости своей, ничего этого не сделала и устремила только горящий нежностью
взор на Вихрова и проговорила...
Легким и лихим шагом выходит Ромашов перед серединой своей полуроты. Что-то блаженное, красивое и гордое растет в его
душе. Быстро скользит он глазами по лицам первой шеренги. «Старый рубака обвел своих ветеранов соколиным
взором», мелькает у него в голове пышная фраза в то время, когда он сам тянет лихо нараспев...
Согласитесь сами, что в этом постоянном, неестественном напряжении всех струн
души человеческой есть тоже своя поэтическая сторона, которая, к сожалению, ускользает от
взора пристрастных наблюдателей.
Санин никогда еще не бывал в комнате Джеммы. Все обаяние любви, весь ее огонь, и восторг, и сладкий ужас — так и вспыхнули в нем, так и ворвались в его
душу, как только он переступил заветный порог… Он кинул вокруг умиленный
взор, пал к ногам милой девушки и прижал лицо свое к ее стану…
Быстрым зорким
взором обегает Александров все места и предметы, так близко прилепившиеся к нему за восемь лет. Все, что он видит, кажется ему почему-то в очень уменьшенном и очень четком виде, как будто бы он смотрит через обратную сторону бинокля. Задумчивая и сладковатая грусть в его сердце. Вот было все это. Было долго-долго, а теперь отошло навсегда, отпало. Отпало, но не отболело, не отмерло. Значительная часть
души остается здесь, так же как она остается навсегда в памяти.
Зато у милютиных лавок мы отдохнули и
взорами и
душою.
И она устремила на него глаза, полные страха и ожидания, и вся
душа ее обратилась в красноречивый умоляющий
взор.
Царь вперил в него испытующий
взор и старался проникнуть в самую глубь
души его.
Тогда близ нашего селенья,
Как милый цвет уединенья,
Жила Наина. Меж подруг
Она гремела красотою.
Однажды утренней порою
Свои стада на темный луг
Я гнал, волынку надувая;
Передо мной шумел поток.
Одна, красавица младая
На берегу плела венок.
Меня влекла моя судьбина…
Ах, витязь, то была Наина!
Я к ней — и пламень роковой
За дерзкий
взор мне был наградой,
И я любовь узнал
душойС ее небесною отрадой,
С ее мучительной тоской.
Меж тем Руслан далеко мчится;
В глуши лесов, в глуши полей
Привычной думою стремится
К Людмиле, радости своей,
И говорит: «Найду ли друга?
Где ты,
души моей супруга?
Увижу ль я твой светлый
взор?
Услышу ль нежный разговор?
Иль суждено, чтоб чародея
Ты вечной пленницей была
И, скорбной девою старея,
В темнице мрачной отцвела?
Или соперник дерзновенный
Придет?.. Нет, нет, мой друг бесценный:
Еще при мне мой верный меч,
Еще глава не пала с плеч».
Он старается замять всякий разговор, он даже избегает всех
взоров… И только, быть может, через сутки, уже на последних станциях к Петербургу, он разгуляется настолько, чтоб открыть свое действительное положение и поведать печальную историю своей отставки. Тогда с
души его спадет бремя, его тяготившее, и из уст его впервые вырвется ропот. Этот ропот начнет новую эпоху его жизни, он наполнит все его будущее и проведет в его существовании черту, которая резко отделит его прошедшее от настоящего и грядущего.
В этих низменных сферах общественной жизни
душа вянет, сохнет в вечном беспокойстве, забывает о том, что у нее есть крылья, и, вечно наклоненная к земле, не подымает
взора к солнцу.
Он не сомневался, что найдет в приятеле Шалонского поседевшего в делах, хитрого старика, всей
душой привязанного к полякам; а вместо того видел перед собою человека лет пятидесяти, с самой привлекательной наружностью и с таким простодушным и откровенным лицом, что казалось, вся
душа его была на языке и, как в чистом зеркале, изображалась в его ясных
взорах, исполненных добросердечия и чувствительности.
О боярин! возведи скорбящий
взор к отцу нашему, пожелай только быть вместе с ним, и он уже с тобою, и он уже в
душе твоей!..
Хотя в 1612 году великолепная церковь святого Сергия, высочайшая в России колокольня, две башни прекрасной готической архитектуры и много других зданий не существовали еще в Троицкой лавре, но высокие стены, восемь огромных башен, соборы: Троицкий, с позлащенною кровлею, и Успенский, с пятью главами, четыре другие церкви, обширные монастырские строения, многолюдный посад, большие сады, тенистые рощи, светлые пруды, гористое живописное местоположение — все пленяло
взоры путешественника, все поселяло в
душе его непреодолимое желание посвятить несколько часов уединенной молитве и поклониться смиренному гробу основателя этой святой и знаменитой обители.
Кроткий и вместе величественный вид старца, его блестящие умом и исполненные добросердечия
взоры, приятный, благозвучный голос, а более всего известные всем русским благочестие и пламенная любовь к отечеству — все возбуждало в
душе Юрия чувство глубочайшего почтения к сему бессмертному сподвижнику добродетельного Дионисия. Помолчав несколько времени, Милославский сказал робким голосом...
Кто опишет горестные чувства Милославского, когда он вступил во внутренность храма, где в первый раз прелестная и невинная Анастасия, как ангел небесный, представилась его обвороженному
взору? Ах, все прошедшее оживилось в его воображении: он видел ее пред собою, он слышал ее голос… Несчастный юноша не устоял против сего жестокого испытания: он забыл всю покорность воле всевышнего, неизъяснимая тоска, безумное отчаяние овладели его
душою.
Но не все гости веселились. На сердце запорожца лежал тяжелый камень: он начинал терять надежду спасти Юрия. Напрасно старался он казаться веселым: рассеянные ответы, беспокойные взгляды, нетерпение, задумчивость — все изобличало необыкновенное волнение
души его. К счастию, прежде чем хозяин мог это заметить, одна счастливая мысль оживила его надежду;
взоры его прояснились, он взглянул веселее и, обращаясь к приказчику, сказал...
Он вошел в гостиную повеселевший, бодрый, почти торжествующий. Глаза его встретились с глазами Нины, и в ее долгом
взоре он прочел нежный ответ на свои мысли. «Она будет моей женой», — подумал Бобров, ощущая в
душе спокойную радость.
Он ловит жадною
душойПриятной речи звук волшебный
И
взоры девы молодой.
Напротив того, сестрица Маша прежде всего вынуждена была бы скрыть мои таланты от всех
взоров, потому что всякому слишком хорошо известно, что собственно у нее нет даже медного гроша за
душой.
Но сестра ее… ах! какое неземное чувство горит в ее вечно томных, унылых
взорах; все, что сближает землю с небесами, все высокое, прекрасное доступно до этой чистой, пламенной
души!
— И ростом и
душою! — возразил Рославлев, устремив пылающий
взор на француза, который почти до половины уже влез в камин. — Если вы, граф, читали когда-нибудь историю…
— Да, Владимир Сергеевич, — сказал он, — я умираю спокойно; одна только мысль тревожит мою
душу… — и светлый
взор умирающего помрачился, а на бледном челе изобразились сердечная грусть и беспокойство.
Неведомые, прекрасные, раскрывались они перед ее внимательным
взором; со страниц книги, которую Рудин держал в руках, дивные образы, новые, светлые мысли так и лились звенящими струями ей в
душу, и в сердце ее, потрясенном благородной радостью великих ощущений, тихо вспыхивала и разгоралась святая искра восторга…
— Доверьтесь мне, я не обману вас и не скрою от
взоров вашей
души ни одной истины.
— Ольга не считала свою любовь преступлением; она знала, хотя всячески старалась усыпить эту мысль, знала, что близок ужасный, кровавый день… и… небо должно было заплатить ей за будущее — в настоящем; она имела сильную
душу, которая не заботилась о неизбежном, и по крайней мере хотела жить — пока жизнь светла; как она благодарила судьбу за то, что брат ее был далеко; один
взор этого непонятного, грозного существа оледенил бы все ее блаженство; — где взял он эту власть?..
Между тем Вадим остался у дверей гостиной, устремляя тусклый
взор на семейственную картину, оживленную радостью свидания… и в его
душе была радость, но это был огонь пожара возле тихого луча месяца.
Друг твоего отца отрыл старинную тяжбу о землях и выиграл ее и отнял у него всё имение; я видал отца твоего перед кончиной; его седая голова неподвижная, сухая, подобная белому камню, остановила на мне пронзительный
взор, где горела последняя искра жизни и ненависти… и мне она осталась в наследство; а его проклятие живо, живо и каждый год пускает новые отрасли, и каждый год всё более окружает своею тенью семейство злодея… я не знаю, каким образом всё это сделалось… но кто, ты думаешь, кто этот нежный друг? — как, небо!.. в продолжении 17-ти лет ни один язык не шепнул ей: этот хлеб куплен ценою крови — твоей — его крови! и без меня, существа бедного, у которого вместо
души есть одно только ненасытимое чувство мщения, без уродливого нищего, это невинное сердце билось бы для него одною благодарностью.
Но кто в ночной тени мелькает?
Кто легкой тенью меж кустов
Подходит ближе, чуть ступает,
Всё ближе… ближе… через ров
Идет бредучею стопою?..
Вдруг видит он перед собою:
С улыбкой жалости немой
Стоит черкешенка младая!
Дает заботливой рукой
Хлеб и кумыс прохладный свой,
Пред ним колена преклоняя.
И
взор ее изобразил
Души порыв, как бы смятенной.
Но пищу принял русский пленный
И знаком ей благодарил.
В
душе, чистой от предрассудков, наука может опереться на свидетельство духа о своем достоинстве, о своей возможности развить в себе истину; от этого зависит смелость знать, святая дерзость сорвать завесу с Изиды и вперить горящий
взор на обнаженную истину, хотя бы то стоило жизни, лучших упований.
Кротость, приятность ума, врожденное искусство пленять
душу людей единым словом, единым
взором произвели всеобщую к Ней любовь Двора.
Офицер повиновался и довольно звучным, чистым тенором запел: «Ты,
душа ль моя, красна девица».
Взоры молодого человека ясно говорили, что он под именем красной девицы разумеет Мари, которая, кажется, с своей стороны, все это очень хорошо поняла и потупилась. Затем молодые люди расселись по дальним углам и несколько времени ни слова не говорили между собою.