Неточные совпадения
И тут я с печи спрыгнула,
Обулась. Долго слушала, —
Все тихо, спит семья!
Чуть-чуть я дверью скрипнула
И
вышла. Ночь морозная…
Из Домниной избы,
Где
парни деревенские
И девки собиралися,
Гремела песня складная.
Любимая моя…
На этот призыв
выходит из толпы
парень и с разбега бросается в пламя. Проходит одна томительная минута, другая. Обрушиваются балки одна за другой, трещит потолок. Наконец
парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок на нем затлелись, в руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом следуют утешения, сопровождаемые предположениями, что, вероятно, Матренка с испуга убежала на огород…
Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать господ; показалась всего одна девочка лет двенадцати, а вслед за ней
вышел из дому молодой
парень, очень похожий на Петра, одетый в серую ливрейную куртку [Ливрейная куртка — короткая ливрея, повседневная одежда молодого слуги.] с белыми гербовыми пуговицами, слуга Павла Петровича Кирсанова.
Этот
парень все более не нравился Самгину, весь не нравился. Можно было думать, что он рисуется своей грубостью и желает быть неприятным. Каждый раз, когда он начинал рассказывать о своей анекдотической жизни, Клим, послушав его две-три минуты, демонстративно уходил. Лидия написала отцу, что она
из Крыма проедет в Москву и что снова решила поступить в театральную школу. А во втором, коротеньком письме Климу она сообщила, что Алина, порвав с Лютовым,
выходит замуж за Туробоева.
Из комнаты Анфимьевны
вышли студент Панфилов с бинтом в руках и горничная Настя с тазом воды; студент встал на колени, развязывая ногу
парня, а тот, крепко зажмурив глаза, начал выть.
Уходят все, —
парни с девушками, Купава с Мурашом, Бобыль с Бобылихой, — Снегурочка
выходит из кустов, Лель с противоположной стороны.
Однажды к нашей квартире подъехала извозчичья
парная коляска,
из которой
вышел молодой офицер и спросил отца. Он был в новеньком свежем синем мундире, на котором эффектно выделялись белые аксельбанты. Шпоры его звенели на каждом шагу приятным тихим звоном.
Обычные сцены: на станциях ад —
Ругаются, спорят, толкутся.
«Ну, трогай!»
Из окон ребята глядят,
Попы у харчевни дерутся;
У кузницы бьется лошадка в станке,
Выходит весь сажей покрытый
Кузнец с раскаленной подковой в руке:
«Эй,
парень, держи ей копыты...
— Так я и порешил, чтоб ни за что,
парень, и никому не отдавать! Ночью проночуем тихо. Я сегодня только на час один и
из дому
вышел, поутру, а то всё при ней был. Да потом повечеру за тобой пошел. Боюсь вот тоже еще что душно, и дух пойдет. Слышишь ты дух или нет?
Вихров сначала не принял осторожности и, не
выслав старика отца (
парень, мать и девка сами
вышли из избы), стал разговаривать с пастухом.
— Вона! вона! мотри-ка, никак наши старочки
из лесу
выходят! — вскрикивает внезапно молодой
парень с добродушнейшею физиономией, доселе не принимавший никакого участия в разговоре.
Как
из парной бани,
вышли от него головы и в ту же ночь поскакали на почтовых в свои городки, наняли на свой счет писцов в думы и ратуши и откопали такие оброчные статьи, о которых и помину прежде не было.
Из-зa лесику, лесу темного,
Ай-да-люли!
Из-за садику, саду зеленого
Вот и шли-прошли два молодца,
Два молодца, да оба холосты.
Они шли-прошли, да становилися,
Они становилися, разбранилися
Выходила к ним красна девица,
Выходила к ним, говорила им:
Вот кому-нибудь
из вас достануся.
Доставалася да
парню белому,
Парню белому, белокурому.
Он бере, берет за праву руку,
Он веде, ведет да вдоль по кругу.
Всем товарищам порасхвастался:
Какова, братцы, хозяюшка!
Но рыбаку только и надо было знать. Он повернулся спиною к
парню и без дальних объяснений
вышел из Комарева.
Через неделю еще я уже
выходил сам, спускался вместе с ним к стаду, пил там обязательно
парное молоко и возвращался обедать — кисленький суп
из вареного козленка, а потом уже и шашлык.
И все заставлял пить
парное молоко. Я уже начал понемногу сперва сидеть, потом с его помощью вставать и
выходить раза два в день
из сакли, посидеть на камне, подышать великолепным воздухом, полюбоваться на снега Эльбруса вверху и на зеленую полянку внизу, где бродило стадо чуть различимых коз.
Просидев в уездном училище пять лет, Фома, с грехом пополам, окончил четыре класса и
вышел из него бравым, черноволосым
парнем, со смуглым лицом, густыми бровями и темным пухом над верхней губой.
В те поры я еще совсем молодой
парень был, хоть
из подростков и
вышел.
Поляк этот был
парень ловкий и даже очень образованный; он был
из шляхты, не доказавшей дворянства, но обладал сведениями по истории и однажды пояснял мне, что есть правление, которое называется республика, и есть другое — республиканция. Республика — это
выходило то, где «есть король и публика, а республиканция, где нет королю ваканции».
И отправляют парнишку с Веденеем Иванычем, и бегает он по Петербургу или по Москве, с ног до головы перепачканный: щелчками да тасканьем не обходят — нечего сказать — уму-разуму учат. Но вот прошло пять лет:
парень из ученья
вышел, подрос совсем, получил от хозяина синий кафтан с обувкой и сто рублей денег и сходит в деревню. Матка первое время, как посмотрит на него, так и заревет от радости на всю избу, а потом идут к барину.
Сцена представляет улицу. Справа старики сидят на бревнах, между ними дед. В середине водят хороводы бабы, девки в
парни. Играют плясовую и пляшут.
Из избы слышатся шум, пьяные крики;
выходит старик и кричит пьяным голосом; за ним хозяин, уводит его назад.
— Я шучу, Ворсунька! — проговорил Володя; слова вестового напомнили ему, что и он собирался послать денег матери. — Ты, брат, славный
парень! — прибавил он и
вышел из каюты.
Роднились меж собой: с охотой миршенцы брали якимовских девок — добрые
из них
выходили работницы, не жаль было платить за них выводное, но своих девок за якимовских
парней не давали.
— Женится — переменится, — молвил Патап Максимыч. — А он уж и теперь совсем переменился. Нельзя узнать супротив прошлого года, как мы в Комарове с ним пировали. Тогда у него в самом деле только проказы да озорство на уме были, а теперь
парень совсем выровнялся… А чтоб он женины деньги нá ветер пустил, этому я в жизнь не поверю. Сколько за ним ни примечал, видится, что
из него
выйдет добрый, хороший хозяин, и не то чтоб сорить денежками, а станет беречь да копить их.
Возрастные
парни из хоровода поглядывают, крепко ль их сторона держится, не пора ль и им
выходить на подмогу, на выручку.
Солнце склонялось к горам. Местные
парни с винтовками сидели у входа и курили. Никого
из мужчин не выпускали. Катя
вышла на крыльцо. На шоссе слабо пыхтел автомобиль, в нем сидел военный в суконном шлеме с красной звездой, бритый. Перед автомобилем, в почтительной позе, стоял Белозеров. Военный говорил...
Из проулка навстречу нам
вышла парочка. Молодцеватый
парень с русой бородкой и девушка в красном платочке медленно переходили дорогу, тесно прижавшись друг к другу. С широкого, миловидного лица девушки без испуга глянули на меня глаза из-под черных бровей. Кажется, это была Дунька.
Я
вышел из трактира с двумя фабричными
парнями. Они любовно-почтительно слушали меня и кивали головами, а я с пьяным, фальшиво-искренним одушевлением говорил о завоевании счастья, о светлом будущем.
Довольные,
вышли оба
из ворот. Вдруг подошли к ним
парни.
Впереди стал военный оркестр. Грянул марш. Повзводно, шагая в ногу, колонна
вышла из сада и мимо завода двинулась вниз к Яузскому мосту. Гремела музыка, сверкали под солнцем трубы и литавры, мерно шагали прошедшие военную подготовку девчата и
парни, пестрели алые, голубые, белые косынки, улыбались молодые лица.
— Хорошо, — отвечал старик, — ты
парень хоть куда, женишься,
из опричины
выйдешь, ума тебе не занимать стать, тестю помогать станешь по торговле, а брату для дочери человек надобен, а не богатство, его у него и так хоть отбавляй и то впору… Да коли она тебе люба, и ты ей… так мой совет брату будет, чтобы и за свадебку.
Николай Павлович, несколько успокоившись и усевшись в кресло, рассказал им, что идя к ним, они с Кудриным проходили по Кузнецкому мосту; вдруг у одного
из магазинов остановились
парные сани и
из них
вышла молодая дама, которая и прошла мимо них в магазин. Эту даму Николай Павлович разглядел очень пристально, так как свет
из окон магазина падал прямо на ее лицо и готов прозакладывать голову, что это была не кто иная, как Екатерина Петровна Бахметьева.
Они
вышли с вокзала, сели в
парный экипаж барона, который через каких-нибудь четверть часа доставил их к прекрасной вилле, чудному домику, стоящему в саду
из апельсиновых деревьев.
Пизонский действительно выжидал появления совсем другого лица
из семьи Деевых и невыразимо смутился, когда тихо скрипнули ворота заднего двора и на огород
вышел высокий кучерявый
парень в светлой розовой рубашке. Это был не Маркел Семеныч и не сын его, Марко Маркелыч, но, очевидно, это все-таки был и не тот, кого желал встретить Пизонский.
Пока мы говорили,
парни вышли из дома на улицу, и опять началось голошение, взвизги, хохот, уговоры.
Пизонский действительно выжидал появления совсем другого лица
из семьи Деевых и невыразимо смутился, когда тихо скрипнули ворота заднего двора и на огород
вышел высокий кучерявый
парень в светлой розовой рубашке.