Неточные совпадения
Ломовой счастливо захохотал, Клим Иванович пошел тише, желая послушать, что еще скажет извозчик. Но
на панели пред витриной оружия стояло человек десять, из магазина
вышел коренастый человек, с бритым лицом под бобровой шапкой, в пальто с обшлагами из меха, взмахнул рукой и, громко сказав: «В дантиста!» — выстрелил. В проходе во двор
на белой эмалированной вывеске исчезла буква а, стрелок, самодовольно улыбаясь, взглянул
на публику, кто-то одобрил его...
В ясные дни
выходил гулять
на Невский и, наблюдая, как тасуется праздничная
публика, вспоминал стихи толстого поэта...
Дело скоро началось, и Нехлюдов вместе с
публикой вошел налево в залу заседаний. Все они, и Фанарин, зашли за решетку
на места для
публики. Только петербургский адвокат
вышел вперед зa конторку перед решеткой.
С каждым годом все чаще и чаще стали студенты
выходить на улицу. И полиция была уже начеку. Чуть начнут собираться сходки около университета, тотчас же останавливают движение, окружают цепью городовых и жандармов все переулки, ведущие
на Большую Никитскую, и огораживают Моховую около Охотного ряда и Воздвиженки. Тогда открываются двери манежа, туда начинают с улицы тащить студентов, а с ними и
публику, которая попадается
на этих улицах.
— Пришел посмотреть
на твою фабрику, — грубо объяснял он. — Любопытно, как вы тут
публику обманываете… Признаться оказать, я всегда считал тебя дураком, а
вышло так, что ты и нас поучишь… да. По нынешним-то временам не вдруг разберешь, кто дурак, кто умный.
И критика Белинского не трогала гоголевских теорий, пока он являлся пред нею просто как художник; она ополчилась
на него тогда, когда он провозгласил себя нравоучителем и
вышел к
публике не с живым рассказом, а с книжицею назидательных советов…
Публика несколько раз хохотала над ним и хлопала ему, и больше всех Николай Силыч. По окончании представления, когда все зрители поднялись и стали
выходить. Николай Силыч, с другом своим Насосычем, снова отправился к актерам в уборную. Там уже для них была приготовлена
на подносе известная нам бутылка водки и колбаса.
«Московские ведомости» то и дело писали доносы
на радикальную газету, им вторило «Новое время» в Петербурге, и, наконец, уже после 1 марта 1881 года посыпались кары: то запретят розницу, то объявят предупреждение, а в следующем, 1882, году газету закрыли административной властью
на шесть месяцев — с апреля до ноября. Но И.И. Родзевич был неисправим: с ноября газета стала
выходить такой же, как и была,
публика отозвалась, и подписка
на 1883 год явилась блестящей.
Он появился в большом нагольном овчинном тулупе, с поднятым и обвязанным ковровым платком воротником, скрывавшим его волосы и большую часть лица до самых глаз, но я, однако, его, разумеется, немедленно узнал, а дальше и мудрено было бы кому-нибудь его не узнать, потому что, когда привозный комедиантом великан и силач
вышел в голотелесном трике и, взяв в обе руки по пяти пудов, мало колеблясь, обнес сию тяжесть пред скамьями, где сидела
публика, то Ахилла, забывшись, закричал своим голосом: „Но что же тут во всем этом дивного!“ Затем, когда великан нахально вызывал бороться с ним и никого
на сие состязание охотников не выискивалось, то Ахилла, утупя лицо в оный, обвязанный вокруг его головы, ковровый платок,
вышел и схватился.
Были еще два театра — «Немчиновка» и «Секретаревка». Там играли кружки любителей. Много из этих кружков
вышло хороших актеров, театры эти сдавались внаймы
на спектакль. И каждый кружок имел свою
публику.
— Мне пришлось
выйти за вас и сказать
публике, что автор стихотворения
на пожаре у Рогожской, и это было встречено шумным приветствием. А сообщил об этом гласный думы Шамин, который два часа назад ехал мимо и видел вас рядом с брандмайором Потехиным: «Оба в саже, оба мокрые!»
Всё было очень мало интересно; но когда я
выходил, то меня учтиво провожал показыватель и, обращаясь к
публике у входа, указывая
на меня, говорил: «вот спросите господина, стоит ли смотреть?
Повторяю, ведь сплошь да рядом из наших романтиков
выходят иногда такие деловые шельмы (слово «шельмы» я употребляю любя), такое чутье действительности и знание положительного вдруг оказывают, что изумленное начальство и
публика только языком
на них в остолбенении пощелкивают.
Это было лестно для моего самолюбия; но я по совести говорю, что не был ни увлечен, ни обольщен, а только взволнован; даже не вдруг согласился
на убеждения Кокошкина и Загоскина
выйти в директорскую ложу, чтобы раскланяться с
публикой.
«Собеседник», как видно, долго не переставали читать, и в 1809 году он
вышел вторым изданием; следовательно, в продолжение 25 лет он не устарел для русской
публики и мог обращать
на себя внимание даже после карамзинских журналов.
Прилив
публики из клуба.
На авансцену
выходят: Разносчик вестей, Москвич и Иногородный.
Дульчин, Глафира Фирсовна, Пивокурова уходят под деревья налево. Из клуба
выходит публика и остается в глубине площадки.
На сцену
выходят: Разносчик вестей, Иногородный и Москвич.
Лавр Мироныч и Дульчин уходят. Прилив
публики.
На авансцену
выходят: Разносчик вестей, Москвич, Иногородный.
Вдруг дошла до меня весть, что бывшая казанская актриса Феклуша, от которой я был всегда в восхищении (вместе со всей казанской
публикой), бежала от своего господина,
вышла за знакомого мне, очень хорошего молодого человека, г-на Пети, служившего в казанском почтамте, и едет в Москву, чтоб дебютировать
на московском театре.
Когда его партнер в ярко-шелковом костюме, расшитом атласными бабочками и сверкающими блестками, предлагал ему показать
публике новый номер, он, так и быть, соглашался, — «раз
вышел на манеж, надо же работать!» — но соглашался с унынием и недоверием: «Все равно это никому не интересно».
Оба, названные нами, сочинения
вышли в русском переводе уже довольно давно, но, кажется, не обратили
на себя особенного внимания русской
публики.
Как ни неприятно было Дилетаеву
выйти одетому
на глаза
публики, но делать было нечего.
Здесь я останавливаюсь. Я хотел передать
публике на первый случай небольшой отрывок. Кто желает более знать по сей части, тот пусть купит курс психиатрии, когда он
выйдет (о цене и условиях подписки своевременно через ведомости объявлено будет).
Дело было
на одной из маленьких железнодорожных ветвей, так сказать, совсем в стороне от «большого света». Линия была еще не совсем окончена, поезда ходили неаккуратно, и
публику помещали как попало. Какой класс ни возьми, все
выходит одно и то же — все являются вместе.
Опять же нам желательно венчаться
на публике, не крадучись, — так-то оккуратнее
выйдет.
В общем, Блондель пробыл в клетке четверть часа,
на пять минут дольше условленного.
Выходил он из нее не спиною, как это делают из осторожности большинство укротителей, а прямо лицом к дверям. Таким образом он не мог заметить того, что заметила
публика: одна нервная и злая тигрица, увидев уход укротителя, вдруг стала эластичными беззвучными шагами подкрадываться к нему. Но тот же азиатский лев стал ей поперек дороги и угрожающе забил хвостом.
Майор был в отчаянии и поспешил
выслать на эстраду двух барышень: поющую, и вопиющую, которые громогласным дуэтом хотели заглушить стук и крики. Некоторое время длилась борьба между пением и шумом, но храбрые и стойкие барышни преодолели
публику — и она наконец снисходительно замолкла.
Илька улыбнулась, показала рукой
на горло и
вышла, предоставив толстой Бланшар самой ведаться с обманутой
публикой. Она пошла в один из кабинетов ресторана, где обыкновенно ужинала с «друзьями». За ней последовали ее поклонники.
Петр не рассердился
на эту шутку и только,
выходя из театра, проговорил: «Вольность комедьянтов!» Если эта труппа не забыла собрать перед спектаклем с
публики деньги, то нужно пожалеть, что не все наши актеры-современники знакомы с этим историческим анекдотом.
Когда мы
выходим после спуска занавеса об руку с Витей раскланиваться
на аплодисменты
публики, там, наверху, уже не видно милого бесценного личика и красного сконфуженного лица Матреши.
— Гм, гм, — промямлил он, вынимая изо рта сигару. — Не думаете ли вы, что эта
публика, — он презрительно мотнул головою в сторону толпы, — вполне искренна? Просто слишком добрые и снисходительные люди и хотят вас подбодрить. Священный огонь у вас есть, но что за нелепость так распускать вожжи
на сцене? Надо уметь владеть собою, а то
выйдет чепуха. И зачем вы горбитесь, когда играете? Ведь в жизни у вас прямая фигура, а тут
выходит на подмостки точно старуха столетняя.
Иные роли
выходят у меня удачно, другие нет, но Дашковская и
публика довольны мною, и я уже не порчу дела моим товарищам-артистам. И заработок мой увеличился немного. Теперь переводы отошли
на второй план, и я отдаюсь любимому искусству — с постоянной мыслью о маленьком принце. Маленький принц!
Пока я и Витя Толин дожидаемся поднятия занавеса и стоим уже готовые к выходу, Томилин, в своем форменном костюме почтальона, торжественно
выходит на сцену и, убрав в люк суфлерскую будку
на глазах всей
публики, закрывает люк и трижды стучит по крышке молотком.
И присяжные и
публика смотрят
на него с большим интересом, ожидая, что из этого может
выйти, и только судьи, привыкшие к его ораторским приемам, остаются равнодушны.
Молодые люди, как заметили некоторые из
публики, подошли друг к другу, сказали один другому несколько слов
на ухо и затем быстро
вышли. Их поведение, хотя и обратившее
на себя внимание лишь немногих, особенно показалось подозрительным бывшему в театре любимцу императрицы Ивану Ивановичу Шувалову, знавшему обоих молодых людей. Он
вышел вслед за ними, и ему удалось догнать их в совершенно пустом, во время действия, коридоре театра.
— Ни за что
на свете! Я не за тем сюда пришла! — воскликнула она. — Я за этот предмет никогда не плачу деньгами, а всегда натурой; что же касается до
публики, то ее подкупаю гусарским мундиром, трико или вообще узким мужским платьем, в котором и
выхожу на сцену во время моих бенефисов.
Вот и звонок. Болтавшая, гулявшая и курившая
публика толпой валит в залу, толкаясь в дверях. Из совещательной комнаты
выходят гуськом присяжные заседатели, и зала замирает в ожидании. Рты полураскрыты, глаза с жадным любопытством устремлены
на бумагу, которую спокойно берет председатель от старшины присяжных, равнодушно прочитывает и подписывает. Колосов стоит в дверях и смотрит, не отрываясь,
на бледный профиль Тани.
Тут в
публике все мне захлопали, як бы я был самый Щепкин, а председатель велел
публику выгонять, и меня вывели, и как я только всеред людей
вышел, то со всех сторон услыхал обо мне очень разное: одни говорили: «Вот сей болван и подлец!» И в тот же день я стал вдруг
на весь город известный, и даже когда пришел
на конный базар, то уже и там меня знали и друг дружке сказывали: «Вот сей подлец», а другие в гостинице за столом меня поздравляли и желали за мое здоровье пить, и я так непристойно напился с неизвестными людьми, що бог знае в какое место попал и даже стал танцевать с дiвчатами.