Неточные совпадения
Горница
была большая, с голландскою печью и перегородкой. Под образами стоял раскрашенный узорами стол, лавка и два стула. У входа
был шкафчик с посудой. Ставни
были закрыты, мух
было мало, и так чисто, что Левин позаботился о том, чтобы Ласка, бежавшая дорогой и купавшаяся в лужах, не натоптала пол, и указал ей место в углу у двери. Оглядев горницу, Левин вышел на задний двор. Благовидная молодайка в калошках, качая пустыми
ведрами на коромысле, сбежала впереди его зa водой к колодцу.
Кажется, сами хозяева снесли с них дранье и тес, рассуждая, и, конечно, справедливо, что в дождь избы не кроют, а в
вёдро и сама не каплет, бабиться же в ней незачем, когда
есть простор и в кабаке, и на большой дороге, — словом, где хочешь.
И в самом деле, после него незачем
было мести улицу: случилось проезжавшему офицеру потерять шпору, шпора эта мигом отправилась в известную кучу; если баба, как-нибудь зазевавшись у колодца, позабывала
ведро, он утаскивал и
ведро.
Заглянул бы кто-нибудь к нему на рабочий двор, где наготовлено
было на запас всякого дерева и посуды, никогда не употреблявшейся, — ему бы показалось, уж не попал ли он как-нибудь в Москву на щепной двор, куда ежедневно отправляются расторопные тещи и свекрухи, с кухарками позади, делать свои хозяйственные запасы и где горами белеет всякое дерево — шитое, точеное, лаженое и плетеное: бочки, пересеки, ушаты, лагуны́, [Лагун — «форма
ведра с закрышкой».
Чуприна развевалась по ветру, вся открыта
была сильная грудь; теплый зимний кожух
был надет в рукава, и пот градом лил с него, как из
ведра.
Самгин вынул из кармана брюк часы, они показывали тридцать две минуты двенадцатого. Приятно
было ощущать на ладони вескую теплоту часов. И вообще все
было как-то необыкновенно, приятно-тревожно. В небе тает мохнатенькое солнце медового цвета. На улицу вышел фельдшер Винокуров с железным измятым
ведром, со скребком, посыпал лужу крови золою, соскреб ее снова в
ведро. Сделал он это так же быстро и просто, как просто и быстро разыгралось все необыкновенное и страшное на этом куске улицы.
Около избушки не
было ни дворика, ни загородки. Два окна выходили к огородам, а два в поле. Избушка почти вся
была заставлена и покрыта лопатами, кирками, граблями, грудами корзин, в углу навалены
были драницы,
ведра и всякий хлам.
В день, назначенный для второй конференции, погода
была ужасная: ветер штормовой ревел с ночи, дождь лил как из
ведра.
Встанешь утром, никуда не спеша, с полным равновесием в силах души, с отличным здоровьем, с свежей головой и аппетитом, выльешь на себя несколько
ведер воды прямо из океана и гуляешь,
пьешь чай, потом сядешь за работу.
7-го или 8-го марта, при ясной, теплой погоде, когда качка унялась, мы увидели множество какой-то красной массы, плавающей огромными пятнами по воде. Наловили
ведра два — икры. Недаром видели стаи рыбы, шедшей незадолго перед тем тучей под самым носом фрегата. Я хотел продолжать купаться, но это уже
были не тропики: холодно, особенно после свежего ветра. Фаддеев так с радости и покатился со смеху, когда я вскрикнул, лишь только он вылил на меня
ведро.
— Ну Карамазов или как там, а я всегда Черномазов… Садитесь же, и зачем он вас поднял? Дама без ног, он говорит, ноги-то
есть, да распухли, как
ведра, а сама я высохла. Прежде-то я куды
была толстая, а теперь вон словно иглу проглотила…
Наставшее утро
было ненастное, все небо затянулось облаками, и дождь лил как из
ведра.
Наутро, 10 августа, я проснулся от сильного шума. Не надо
было выходить из фанзы, чтобы понять, в чем дело. Дождь лил как из
ведра. Сильные порывы ветра сотрясали фанзу до основания.
Канцлер лукаво улыбался, а потом сам задремал; дождь стал накрапывать, я покрылся пальто, стал
было засыпать… потом проснулся от прикосновения холодной воды… дождь лил, как из
ведра, черные тучи словно высекали огонь из скалистых вершин, дальние раскаты грома пересыпались по горам.
Сначала он жил, как настоящий запорожец: ничего не работал, спал три четверти дня,
ел за шестерых косарей и
выпивал за одним разом почти по целому
ведру; впрочем,
было где и поместиться, потому что Пацюк, несмотря на небольшой рост, в ширину
был довольно увесист.
Летом сбитенщиков сменяли торговцы квасами, и самый любимый из них
был грушевый, из вареных груш, которые в моченом виде лежали для продажи пирамидами на лотках, а квас черпали из
ведра кружками.
«Эрмитаж» стал давать огромные барыши — пьянство и разгул пошли вовсю. Московские «именитые» купцы и богатеи посерее шли прямо в кабинеты, где сразу распоясывались… Зернистая икра подавалась в серебряных
ведрах, аршинных стерлядей на уху приносили прямо в кабинеты, где их и закалывали… И все-таки спаржу с ножа
ели и ножом резали артишоки. Из кабинетов особенно славился красный, в котором московские прожигатели жизни ученую свинью у клоуна Таити съели…
Здесь давались небольшие обеды особенно знатным иностранцам; кушанья французской кухни здесь не подавались, хотя вина шли и французские, но перелитые в старинную посуду с надписью — фряжское, фалернское, мальвазия, греческое и т. п., а для шампанского подавался огромный серебряный жбан, в
ведро величиной, и черпали вино серебряным ковшом, а
пили кубками.
Из трактира выбегали извозчики — в расстегнутых синих халатах, с
ведром в руке — к фонтану, платили копейку сторожу, черпали грязными
ведрами воду и
поили лошадей. Набрасывались на прохожих с предложением услуг, каждый хваля свою лошадь, величая каждого, судя по одежде, — кого «ваше степенство», кого «ваше здоровье», кого «ваше благородие», а кого «вась-сиясь!». [Ваше сиятельство.]
Поили лошадей на площади, у фонтана, и сами
пили из того же
ведра.
В преклонных годах умер Смолин бездетным. Пережила его только черепаха. При описи имущества, которое в то время, конечно, не все в опись попало, найдено
было в его спальне два
ведра золотых и серебряных часов, цепочек и портсигаров.
Лошади кормятся без призора, стаи голубей и воробьев мечутся под ногами, а извозчики в трактире чай
пьют. Извозчик, выйдя из трактира, черпает прямо из бассейна грязным
ведром воду и
поит лошадь, а вокруг бассейна — вереница водовозов с бочками.
Московскую пожарную команду создал еще граф Ф. В. Ростопчин. Прежде это
было случайное собрание пожарных инструментов, разбросанных по городу, и отдельных дежурных обывателей, которые должны
были по церковному набату сбегаться на пожар, кто с багром, кто с
ведром, куда являлся и брандмайор.
Около этого богатыря собиралась целая толпа поклонников, следивших за каждым его движением, как следят все поклонники за своими любимцами. Разве это не артист, который мог
выпивать каждый день по четверти
ведра водки? И хоть бы пошатнулся. Таким образом, Сашка являлся главным развлечением мужской компании.
Одной водки
было выставлено шесть
ведер, не считая домашнего пива.
Я зачерпнул из
ведра чашкой, она, с трудом приподняв голову, отхлебнула немножко и отвела руку мою холодной рукою, сильно вздохнув. Потом взглянула в угол на иконы, перевела глаза на меня, пошевелила губами, словно усмехнувшись, и медленно опустила на глаза длинные ресницы. Локти ее плотно прижались к бокам, а руки, слабо шевеля пальцами, ползли на грудь, подвигаясь к горлу. По лицу ее плыла тень, уходя в глубь лица, натягивая желтую кожу, заострив нос. Удивленно открывался рот, но дыхания не
было слышно.
— Огурец сам скажет, когда его солить пора; ежели он перестал землей и всякими чужими запахами пахнуть, тут вы его и берите. Квас нужно обидеть, чтобы ядрен
был, разъярился; квас сладкого не любит, так вы его изюмцем заправьте, а то сахару бросьте, золотник на
ведро. Варенцы делают разно:
есть дунайский вкус и гишпанский [Гишпанский — т. е. испанский (искаж.).], а то еще — кавказский…
В субботу, перед всенощной, кто-то привел меня в кухню; там
было темно и тихо. Помню плотно прикрытые двери в сени и в комнаты, а за окнами серую муть осеннего вечера, шорох дождя. Перед черным челом печи на широкой скамье сидел сердитый, непохожий на себя Цыганок; дедушка, стоя в углу у лохани, выбирал из
ведра с водою длинные прутья, мерял их, складывая один с другим, и со свистом размахивал ими по воздуху. Бабушка, стоя где-то в темноте, громко нюхала табак и ворчала...
Здесь, на каторге, он сам построил себе избу, делает
ведра, столы, неуклюжие шкапы. Умеет делать всякую мебель, но только «про себя», то
есть для собственной надобности. Сам никогда не дрался и бит не бывал; только когда-то в детстве отец высек его за то, что горох стерег и петуха впустил.
Крузенштерн
был в Аниве в апреле, когда шла сельдь, и от необычайного множества рыбы, китов и тюленей вода, казалось, кипела, между тем сетей и неводов у японцев не
было, в они черпали рыбу
ведрами, и, значит, о богатых рыбных ловлях, которые
были поставлены на такую широкую ногу впоследствии, тогда и помину не
было.
— Нет, все от тебя, Степан Романыч: ты потачку дал этому змею Мыльникову. Вот оно и пошло… Привезут
ведро водки прямо к жилке и
пьют. Тьфу… На гармонии играют, песни орут — разве это порядок?..
— И увезу, а ты мне сруководствуй деляночку на Краюхином увале, — просил в свою очередь Мыльников. — Кедровскую-то дачу бросил я, Фенюшка… Ну ее к черту! И конпания у нас
была: пришей хвост кобыле. Все врозь, а главный заводчик Петр Васильич. Такая кривая ерахта!.. С Ястребовым снюхался и золото для него скупает… Да ведь ты знаешь, чего я тебе-то рассказываю. А ты деляночку-то приспособь… В некоторое время пригожусь, Фенюшка. Без меня, как без поганого
ведра, не обойдешься…
У нее через плечо коромысло, а на обоих концах коромысла по большому
ведру с молоком; лицо у нее немолодое, с сетью морщинок на висках и с двумя глубокими бороздами от ноздрей к углам рта, но ее щеки румяны и, должно
быть, тверды на ощупь, а карие глаза лучатся бойкой хохлацкой усмешкой.
Дождь лил как из
ведра, так что на крыльцо нельзя
было выйти; подъехала карета, в окошке мелькнул образ моей матери — и с этой минуты я ничего не помню…
У всякого
была своя посуда: у кого
ведро, у кого лукошко, у кого бурак, у кого кузов.
Очень не хотелось мне идти, но я уже столько натешился рыбною ловлею, что не смел попросить позволенья остаться и, помогая Евсеичу обеими руками нести
ведро, полное воды и рыбы, хотя в помощи моей никакой надобности не
было и я скорее мешал ему, — весело пошел к ожидавшей меня матери.
Я выудил уже более двадцати рыб, из которых двух не мог вытащить без помощи Евсеича; правду сказать, он только и делал что снимал рыбу с моей удочки, сажал ее в
ведро с водой или насаживал червяков на мой крючок: своими удочками ему некогда
было заниматься, а потому он и не заметил, что одного удилища уже не
было на мостках и что какая-то рыба утащила его от нас сажен на двадцать.
Наконец
поспела полевая клубника, и ее начали приносить уже не чашками и бураками, но
ведрами.
В подтверждение наших рассказов мы с Евсеичем вынимали из
ведра то ту, то другую рыбу, а как это
было затруднительно, то наконец вытряхнули всю свою добычу на землю; но, увы, никакого впечатления не произвела наша рыба на мою мать.
Наконец выбрали и накидали целые груды мокрой сети, то
есть стен или крыльев невода, показалась мотня, из длинной и узкой сделавшаяся широкою и круглою от множества попавшейся рыбы; наконец стало так трудно тащить по мели, что принуждены
были остановиться, из опасения, чтоб не лопнула мотня; подняв высоко верхние подборы, чтоб рыба не могла выпрыгивать, несколько человек с
ведрами и ушатами бросились в воду и, хватая рыбу, битком набившуюся в мотню, как в мешок, накладывали ее в свою посуду, выбегали на берег, вытряхивали на землю добычу и снова бросались за нею; облегчив таким образом тягость груза, все дружно схватились за нижние и верхние подборы и с громким криком выволокли мотню на берег.
Косой дождь, гонимый сильным ветром, лил как из
ведра; с фризовой спины Василья текли потоки в лужу мутной воды, образовавшуюся на фартуке. Сначала сбитая катышками пыль превратилась в жидкую грязь, которую месили колеса, толчки стали меньше, и по глинистым колеям потекли мутные ручьи. Молния светила шире и бледнее, и раскаты грома уже
были не так поразительны за равномерным шумом дождя.
Он
был добрый человек. Я купил
ведро водки, и когда Soldat
были пьяны, я надел сапоги, старый шинель и потихоньку вышел за дверь. Я пошел на вал и хотел прыгнуть, но там
была вода, и я не хотел спортить последнее платье: я пошел в ворота.
И сержант сказал: «Вы бедный человек, и я не возьму ваши деньги, но помогу вам. Когда я пойду спать, купите
ведро водки солдатам, и они
будут спать. Я не
буду смотреть на вас».
Когда он» возвратились к тому месту, от которого отплыли, то рыбаки вытащили уже несколько тоней: рыбы попало пропасть; она трепетала и блистала своей чешуей и в
ведрах, и в сети, и на лугу береговом; но Еспер Иваныч и не взглянул даже на всю эту благодать, а поспешил только дать рыбакам поскорее на водку и, позвав Павла, который начал
было на все это глазеть, сел с ним в линейку и уехал домой.
Я не мед
пила и не водочку,
Я
пила, млада, все наливочку;
Я не рюмочкой, не стаканчиком,
Я
пила, млада, из полна
ведра!
— Нет, не фальшивые, а требовали настоящих! Как теперь вот гляжу, у нас их в городе после того человек сто кнутом наказывали. Одних палачей, для наказания их, привезено
было из разных губерний четверо. Здоровые такие черти, в красных рубахах все; я их и вез, на почте тогда служил; однакоже скованных их везут, не доверяют!..
Пить какие они дьяволы;
ведро, кажется, водки
выпьет, и то не заметишь его ни в одном глазе.
Они явились почти через месяц после тревожной ночи. У Павла сидел Николай Весовщиков, и, втроем с Андреем, они говорили о своей газете.
Было поздно, около полуночи. Мать уже легла и, засыпая, сквозь дрему слышала озабоченные, тихие голоса. Вот Андрей, осторожно шагая, прошел через кухню, тихо притворил за собой дверь. В сенях загремело железное
ведро. И вдруг дверь широко распахнулась — хохол шагнул в кухню, громко шепнув...
— Стара стала, слаба стала! Шли мы, я помню, в восемьсот четырнадцатом, походом — в месяц по четыре
ведра на брата выходило! Ну-с, четырежды восемь тридцать два — кажется, лопнуть можно! — так нет же, все в своем виде! такая уж компания веселая собралась: всё ребята
были теплые!
Дождь лил как из
ведра, тротуары
были полны водой, ветер выл как бешеный и вместе с потоками дождя проникал за воротник пальто.
Иван Фомич выставил миру два
ведра и получил приговор; затем сошелся задешево с хозяином упалой избы и открыл"постоялый двор", пристроив сбоку небольшой флигелек под лавочку. Не приняв еще окончательного решения насчет своего будущего, — в голове его мелькал город с его шумом, суетою и соблазнами, — он устроил себе в деревне лишь временное гнездо, которое, однако ж,
было вполне достаточно для начатия атаки. И он повел эту атаку быстро, нагло и горячо.