Неточные совпадения
С вечера Константин Левин пошел
в контору, сделал распоряжение о
работах и послал по
деревням вызвать на завтра косцов, с тем чтобы косить Калиновый луг, самый большой и лучший.
Сергей Иванович Кознышев хотел отдохнуть от умственной
работы и, вместо того чтоб отправиться по обыкновению за границу, приехал
в конце мая
в деревню к брату.
— А вот другой Дон-Кишот просвещенья: завел школы! Ну, что, например, полезнее человеку, как знанье грамоты? А ведь как распорядился? Ведь ко мне приходят мужики из его
деревни. «Что это, говорят, батюшка, такое? сыновья наши совсем от рук отбились, помогать
в работах не хотят, все
в писаря хотят, а ведь писарь нужен один». Ведь вот что вышло!
— Да уж
в работниках не будете иметь недостатку. У нас целые
деревни пойдут
в работы: бесхлебье такое, что и не запомним. Уж вот беда-то, что не хотите нас совсем взять, а отслужили бы верою вам, ей-богу, отслужили. У вас всякому уму научишься, Константин Федорович. Так прикажите принять
в последний раз.
Вот время: добрые ленивцы,
Эпикурейцы-мудрецы,
Вы, равнодушные счастливцы,
Вы, школы Левшина птенцы,
Вы, деревенские Приамы,
И вы, чувствительные дамы,
Весна
в деревню вас зовет,
Пора тепла, цветов,
работ,
Пора гуляний вдохновенных
И соблазнительных ночей.
В поля, друзья! скорей, скорей,
В каретах, тяжко нагруженных,
На долгих иль на почтовых
Тянитесь из застав градских.
Сам он тоже не посещал никого; таким образом меж ним и земляками легло холодное отчуждение, и будь
работа Лонгрена — игрушки — менее независима от дел
деревни, ему пришлось бы ощутительнее испытать на себе последствия таких отношений. Товары и съестные припасы он закупал
в городе — Меннерс не мог бы похвастаться даже коробком спичек, купленным у него Лонгреном. Он делал также сам всю домашнюю
работу и терпеливо проходил несвойственное мужчине сложное искусство ращения девочки.
—
В деревне я чувствовала, что, хотя делаю
работу объективно необходимую, но не нужную моему хозяину и он терпит меня, только как ворону на огороде. Мой хозяин безграмотный, но по-своему умный мужик, очень хороший актер и человек, который чувствует себя первейшим, самым необходимым работником на земле.
В то же время он догадывается, что поставлен
в ложную, унизительную позицию слуги всех господ. Науке, которую я вколачиваю
в головы его детей, он не верит: он вообще неверующий…
Например, если б бабушка на полгода или на год отослала ее с глаз долой,
в свою дальнюю
деревню, а сама справилась бы как-нибудь с своими обманутыми и поруганными чувствами доверия, любви и потом простила, призвала бы ее, но долго еще не принимала бы ее
в свою любовь, не дарила бы лаской и нежностью, пока Вера несколькими годами,
работой всех сил ума и сердца, не воротила бы себе права на любовь этой матери — тогда только успокоилась бы она, тогда настало бы искупление или, по крайней мере, забвение, если правда, что «время все стирает с жизни», как утверждает Райский.
Матросы уже отобедали (они обедают рано, до полудня, как и
в деревне, после утренних
работ) и группами сидят или лежат между пушек.
Я, если хороша погода, иду на ют и любуюсь окрестностями, смотрю
в трубу на холмы, разглядываю
деревни, хижины, движущиеся фигуры людей, вглядываюсь внутрь хижин, через широкие двери и окна, без рам и стекол, рассматриваю проезжающие лодки с группами японцев; потом сажусь за
работу и работаю до обеда.
История арестантки Масловой была очень обыкновенная история. Маслова была дочь незамужней дворовой женщины, жившей при своей матери-скотнице
в деревне у двух сестер-барышень помещиц. Незамужняя женщина эта рожала каждый год, и, как это обыкновенно делается по
деревням, ребенка крестили, и потом мать не кормила нежеланно появившегося, ненужного и мешавшего
работе ребенка, и он скоро умирал от голода.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из
деревни в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был
в городе и после 12 часов
работы на фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами
в трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», — мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
Привалов действительно
в это время успел познакомиться с прасолом Нагибиным, которого ему рекомендовал Василий Назарыч. С ним Привалов по первопутку исколесил почти все Зауралье, пока не остановился на
деревне Гарчиках, где заарендовал место под мельницу, и сейчас же приступил к ее постройке, то есть сначала принялся за подготовку необходимых материалов, наем рабочих и т. д. Время незаметно катилось
в этой суете, точно Привалов хотел себя вознаградить самой усиленной
работой за полгода бездействия.
Я прекратил
работу и пошел
в деревню.
При выезде из
деревни,
в нише, стояла небольшая мадонна, перед нею горел фонарь; крестьянские девушки, шедшие с
работы, покрытые своим белым убрусом на голове, опустились на колени и запели молитву, к ним присоединились шедшие мимо нищие пиферари; [музыканты, играющие на дудке (от ит. pifferare).] я был глубоко потрясен, глубоко тронут.
Измученные непосильной
работой и побоями, не видя вблизи себя товарищей по возрасту, не слыша ласкового слова, они бежали
в свои
деревни, где иногда оставались, а если родители возвращали их хозяину, то они зачастую бежали на Хитров, попадали
в воровские шайки сверстников и через трущобы и тюрьмы нередко кончали каторгой.
Из разговоров старших я узнал, что это приходили крепостные Коляновской из отдаленной
деревни Сколубова просить, чтобы их оставили по — старому — «мы ваши, а вы наши». Коляновская была барыня добрая. У мужиков земли было довольно, а по зимам почти все работники расходились на разные
работы. Жилось им, очевидно, тоже лучше соседей, и «щось буде» рождало
в них тревогу — как бы это грядущее неизвестное их «не поровняло».
Галактион отлично понял его. Значит, отец хочет запрячь его
в новую
работу и посадить опять
в деревню года на три. На готовом деле он рассчитывал управиться с Емельяном и Симоном. Это было слишком очевидно.
Зная хорошо, что значит даже простое слово Стабровского, Галактион ни на минуту не сомневался
в его исполнении. Он теперь пропадал целыми неделями по
деревням и глухим волостям, устраивая новые винные склады, заключая условия с крестьянскими обществами на открытие новых кабаков, проверяя сидельцев и т. д.
Работы было по горло, и время летело совершенно незаметно. Галактион сам увлекался своею
работой и проявлял редкую энергию.
Русаки — большие охотники до хлебной пищи, и потому ближайшие от
деревень постоянно посещают хлебные гумна, даже ложатся
в них на день и так бывают смелы, что, несмотря на ежедневные крестьянские
работы и на гам народа и стук цепов, остаются спокойно на своих логовах.
Тогда Мари совсем уже перестали кормить; а
в деревне все ее гнали, и никто даже ей
работы не хотел дать, как прежде.
— Да вот, барин, хотя бы то, — отвечала Груша, немного покраснев, — вот как вы, пока
в деревне жили, заставите бывало меня что-нибудь делать — я и делаю, а думаю не про то; работа-то уж и не спорится от этого.
— Никогда! — возражала Фатеева. — Потому что я душевно здесь гораздо более расстроена: у меня
в деревне идет полевая
работа, кто же за ней присматривает? Я все ведь сама — и везде одна.
Хозяева отобедали и ушли опять на
работы. Пришел пастух, который
в деревнях обыкновенно кормится по ряду то
в одной крестьянской избе, то
в другой. Ямщик мой признал
в пастухе знакомого, который несколько лет сряду пас стадо
в М.
Этот вялый, опустившийся на вид человек был страшно суров с солдатами и не только позволял драться унтер-офицерам, но и сам бил жестоко, до крови, до того, что провинившийся падал с ног под его ударами. Зато к солдатским нуждам он был внимателен до тонкости: денег, приходивших из
деревни, не задерживал и каждый день следил лично за ротным котлом, хотя суммами от вольных
работ распоряжался по своему усмотрению. Только
в одной пятой роте люди выглядели сытнее и веселее, чем у него.
Когда мы оставляли
деревню, день был такой светлый, теплый, яркий; сельские
работы кончались; на гумнах уже громоздились огромные скирды хлеба и толпились крикливые стаи птиц; все было так ясно и весело, а здесь, при въезде нашем
в город, дождь, гнилая осенняя изморозь, непогода, слякоть и толпа новых, незнакомых лиц, негостеприимных, недовольных, сердитых!
Людей продавали и дарили, и целыми
деревнями, и поодиночке; отдавали
в услужение друзьям и знакомым; законтрактовывали партиями на фабрики, заводы,
в судовую
работу (бурлачество); торговали рекрутскими квитанциями и проч.
Однако прошло дня четыре,
в продолжение которых Тулузов вымещал свое нетерпение и гнев на всем и на всех: он выпорол на конюшне повара за то, что тот напился пьян, сослал совсем
в деревню своего камердинера с предписанием употребить его на самые черные
работы; камердинера этого он застал на поцелуе с одной из горничных, которая чуть ли не была
в близких отношениях к самому Василию Иванычу.
Шишлин был женат, но жена у него оставалась
в деревне, он тоже засматривался на поломоек. Все они были легко доступны, каждая «прирабатывала»; к этому роду заработка
в голодной слободе относились так же просто, как ко всякой иной
работе. Но красавец мужик не трогал женщин, он только смотрел на них издали особенным взглядом, точно жалея кого-то, себя или их. А когда они сами начинали заигрывать с ним, соблазняя его, он, сконфуженно посмеиваясь, уходил прочь…
— Подождем еще, малютка, — сказал Матвей. — Может быть, придет скоро ответ от Лозинского, тогда, пожалуй, и тебе найдется
работа в деревне.
— Ныне люди пошли — пародия на человеческую породу, — гремел Авиновицкий. — Здоровье пошлостью считают. Немец фуфайку выдумал. Я бы этого немца
в каторжные
работы послал. Вдруг бы на моего Владимира фуфайку! Да он у меня
в деревне все лето сапог ни разу не надел, а ему — фуфайку! Да он у меня избани на мороз нагишом выбежит, да на снегу поваляется, а ему — фуфайку. Сто плетей проклятому немцу!
— Какая ты ему мать?
В твои годы за эдаких замуж выдают.
В деревнях-то и завсе так: парнишке пятнадцать, а девку всегда старше берут. Ничего не поделаешь, коли мужики-то обречены
работе на всю жизнь, — всяко извёртываться надобно, чтоб хребет не треснул ране времени…
Дедушка, сообразно духу своего времени, рассуждал по-своему: наказать виноватого мужика тем, что отнять у него собственные дни, значит вредить его благосостоянию, то есть своему собственному; наказать денежным взысканием — тоже; разлучить с семейством, отослать
в другую вотчину, употребить
в тяжелую
работу — тоже, и еще хуже, ибо отлучка от семейства — несомненная порча; прибегнуть к полиции… боже помилуй, да это казалось таким срамом и стыдом, что вся
деревня принялась бы выть по виноватом, как по мертвом, а наказанный счел бы себя опозоренным, погибшим.
Не привыкши сызмала ни к какой
работе, избалованный матерью, вздорной, взбалмошной бабой, он так хорошо повел дела свои, что
в два года стал беднейшим мужиком своей
деревни.
Он присматривался к странной жизни дома и не понимал её, — от подвалов до крыши дом был тесно набит людьми, и каждый день с утра до вечера они возились
в нём, точно раки
в корзине. Работали здесь больше, чем
в деревне, и злились крепче, острее. Жили беспокойно, шумно, торопливо — порою казалось, что люди хотят скорее кончить всю
работу, — они ждут праздника, желают встретить его свободными, чисто вымытые, мирно, со спокойной радостью. Сердце мальчика замирало,
в нём тихо бился вопрос...
Ничего, до лета потерпим, а там опять на вольную
работу, опять
в деревню косить пойдем и сыты будем…
Так как
работы во флигеле не хватало и на одного, то Чепраков ничего не делал, а только спал или уходил с ружьем на плёс стрелять уток. По вечерам он напивался
в деревне или на станции, и, перед тем как спать, смотрелся
в зеркальце, и кричал...
— Н-да-а?.. — вопросительно протянул Гаврила. — Кабы мне так-то вот! — вздохнул он, сразу вспомнив
деревню, убогое хозяйство, свою мать и все то далекое, родное, ради чего он ходил на
работу, ради чего так измучился
в эту ночь. Его охватила волна воспоминаний о своей деревеньке, сбегавшей по крутой горе вниз, к речке, скрытой
в роще берез, ветел, рябин, черемухи… — Эх, важно бы!.. — грустно вздохнул он.
Прежде,
в отсутствие моего отца, мне случалось управлять несколькими
деревнями и смотреть за производством сельских
работ.
В деревне он продолжал вести такую же нервную и беспокойную жизнь, как
в городе. Он много читал и писал, учился итальянскому языку и, когда гулял, с удовольствием думал о том, что скоро опять сядет за
работу. Он спал так мало, что все удивлялись; если нечаянно уснет днем на полчаса, то уже потом не спит всю ночь и после бессонной ночи, как ни
в чем не бывало, чувствует себя бодро и весело.
— Делевня наша — Егильдеево [
В «Беседах о ремесле» Горький, вспоминая о своей
работе в крендельной, писал: «Крендельщики почти все одного уезда, забыл — какого; кажется, и одной волости — Едильгеевской, из
деревень Каргузы, Собакина, Клетней».]… Тлудненько говорить мне, а то бы я…
Мне захотелось провести лето
в России,
в деревне, полениться хорошенько
в последний раз, а там уже приняться за
работу не шутя.
Но вот снегу больше нет: лошадей, коров и овец, к большому их, сколько можно судить по наружности, удовольствию, сгоняют
в поля — наступает рабочая пора; впрочем, весной
работы еще ничего — не так торопят: с Христова дня по Петров пост воскресенья называются гулящими;
в полях возятся только мужики; а бабы и девки еще ткут красна, и которые из них помоложе и повеселей да посвободней
в жизни, так ходят
в соседние
деревни или
в усадьбы на гульбища; их обыкновенно сопровождают мальчишки
в ситцевых рубахах и непременно с крашеным яйцом
в руке.
Я не оставлял
в покое ни одного клочка земли, я сгонял всех мужиков и баб из соседних
деревень,
работа у меня тут кипела неистовая; я сам тоже пахал, сеял, косил и при этом скучал и брезгливо морщился, как деревенская кошка, которая с голоду ест на огороде огурцы; тело мое болело, и я спал на ходу.
Внутренне Василий соглашался с доводами сына:
в деревне и жизнь и
работа тяжелее, чем здесь, — но ему почему-то не хотелось, чтобы Яков знал это. И он сурово сказал...
Вскоре после приезда моего
в деревню у Никина разыгрался настоящий роман: оказалось, что на святках он сошёлся с младшей дочерью богача Астахова, Настей, и теперь она была непраздной от него, а отец начал истязать её, допытываясь, кто соблазнил. О ту пору Авдея не было
в деревне, но узнав, что дело открылось, бросил он
работу, явился к старику Астахову.
Раз брат упрекнул ее, что она от
работы отговаривается болезнью, а
в плясках да играх перед всей
деревней отличается.
Нелюдно бывает
в лесах летней порою. Промеж Керженца и Ветлуги еще лесует [Ходить
в лес на
работу, деревья ронить.] по несколько топоров с
деревни, но дальше за Ветлугу, к Вятской стороне, и на север, за Лапшангу, лесники ни ногой, кроме тех мест, где липа растет. Липу драть, мочало мочить можно только
в соковую [Когда деревья
в соку, то есть весна и лето.].
Рябая звонариха поголосит-поголосит да опять за свою
работу —
в набат колотить. Заслышав тревогу, прибежали мужики, бабы из Ронжина, из Елфимова и других недальних
деревень.
Этому виноват был Егор Кожиён — шорник, который ходил по
деревням со своею
работою. Он был хороший мастер и отлично шил шлеи и хомуты, но человек был необстоятельный и на выработанные деньги пьянствовал иногда с таким великим усердием, что пропивал с себя все, и внутри себя утрачивал весь разум, и тогда страдал от разнообразных страхов, беспокойно разыгрывавшихся
в его воспаленном мозгу.