Неточные совпадения
Он пришел
в столовую. Тетушки
нарядные, доктор и соседка стояли у закуски. Всё было так обыкновенно, но
в душе Нехлюдова была буря. Он не понимал ничего из того, что ему говорили, отвечал невпопад и думал только о Катюше, вспоминая ощущение этого последнего поцелуя, когда он догнал ее
в коридоре. Он ни о чем другом не мог думать. Когда она входила
в комнату, он, не глядя на нее, чувствовал всем существом своим ее присутствие и должен был делать усилие над собой, чтобы не смотреть на нее.
Разбойники с своими конвойными вышли вниз
в избу, а вместо их другие конвойные ввели Елизавету Петрову. Она весело и улыбаясь вошла
в комнату, занимаемую Вихровым; одета она была
в нанковую поддевку,
в башмаки; на голове у ней был новый,
нарядный платок. Собой она была очень красивая брюнетка и стройна станом. Вихров велел солдату выйти и остался с ней наедине, чтобы она была откровеннее.
— Да, порядочная, но она нам заменяет горы; а горы, вы знаете, полезны для развития дыхательных органов, — ответил Неведомов. — Вот свободные нумера: один, другой, третий! — прибавил он, показывая на пустые
комнаты,
в которые Павел во все заглянул; и они ему, после квартиры Макара Григорьева, показались очень
нарядными и чистыми.
Ух, какое большое стекло, а за стеклом
комната, а
в комнате дерево до потолка; это елка, а на елке сколько огней, сколько золотых бумажек и яблоков, а кругом тут же куколки, маленькие лошадки; а по
комнате бегают дети,
нарядные, чистенькие, смеются и играют, и едят, и пьют что-то.
Комната Марьи Тимофеевны была вдвое более той, которую занимал капитан, и меблирована такою же топорною мебелью; но стол пред диваном был накрыт цветною
нарядною скатертью; на нем горела лампа; по всему полу был разостлан прекрасный ковер; кровать была отделена длинною, во всю
комнату, зеленою занавесью, и, кроме того, у стола находилось одно большое мягкое кресло,
в которое, однако, Марья Тимофеевна не садилась.
Квартира Лябьевых
в сравнении с логовищем Феодосия Гаврилыча представляла верх изящества и вкуса, и все
в ней как-то весело смотрело: натертый воском паркет блестел;
в окна через чистые стекла ярко светило солнце и играло на листьях тропических растений, которыми уставлена была гостиная; на подзеркальниках простеночных зеркал виднелись серебряные канделябры со множеством восковых свечей; на мраморной тумбе перед средним окном стояли дорогие бронзовые часы; на столах, покрытых пестрыми синелевыми салфетками, красовались фарфоровые с прекрасной живописью лампы; мебель была обита
в гостиной шелковой материей, а
в наугольной — дорогим английским ситцем; даже лакеи, проходившие по
комнатам, имели какой-то довольный и
нарядный вид: они очень много выручали от карт, которые по нескольку раз
в неделю устраивались у Лябьева.
Валерия заливалась звонким, хрупким смехом. И у Людмилы глаза стали веселы и блудливы. Она порывисто прошла
в свою
комнату, обрызгала себя корилопсисом, — и запах, пряный, сладкий, блудливый, охватил ее вкрадчивым соблазном. Она вышла на улицу
нарядная, взволнованная, и нескромною прелестью соблазна веяло от нее.
«Спят, видно», — подумал он, взглянув на дверь
в спальную и осматривая уютную и
нарядную в сумраке вечера
комнату, со множеством цветов на окнах, с пёстрыми картинами
в простенках и горкой, полной хрусталя и серебра,
в углу.
Елизавету же Петровну, как видно, сильно заняло ее новое предположение, так что, выйдя из-за стола, она, не теряя ни минуты, позвала Марфушу и дворника и заставила их вещи свои перетаскивать
в комнату Елены, а вещи Елены —
в свою
комнату, и при этом последнюю заметно старалась убрать как можно
наряднее; для этой цели Елизавета Петровна оставила
в этой
комнате свой ковер, свой ломберный стол и на нем вазы с восковыми цветами.
Так торжественно прошла во мне эта сцена и так разволновала меня, что я хотел уже встать, чтобы отправиться
в свою
комнату, потянуть шнурок стенного лифта и сесть мрачно вдвоем с бутылкой вина. Вдруг появился человек
в ливрее с галунами и что-то громко сказал. Движение
в зале изменилось. Гости потекли
в следующую залу, сверкающую голубым дымом, и, став опять любопытен, я тоже пошел среди легкого шума
нарядной, оживленной толпы, изредка и не очень скандально сталкиваясь с соседями по шествию.
В одиннадцать часов все дамы,
в ожидании торжественного представления жениха, были одеты
наряднее обыкновенного и сидели по своим обычным местам. Все они, конечно, испытывали весьма различные ощущения. Старуха
в своей
комнате была грустна, Мари сидела с нею; она была весела, но взволнованна;
в сердцах Пашет и Анет, сидевших
в зале, бушевали зависть и досада.
Между тем как он с любопытством все рассматривал, отворилась боковая дверь, прежде им не замеченная, и вошло множество маленьких людей, ростом не более как с пол-аршина,
в нарядных разноцветных платьях. Вид их был важен: иные по одеянию казались военными, другие — гражданскими чиновниками. На всех были круглые с перьями шляпы наподобие испанских. Они не замечали Алеши, прохаживались чинно по
комнатам и громко между собою говорили, но он не мог понять, что они говорили.
Катя помнила их два года назад. Счастливая, милая семья на уютной своей дачке, с детками,
нарядными и воспитанными. Он тогда служил акцизным ревизором
в Курске. У нее — пушистые, золотые волосы вокруг веселого личика. Теперь — лицо старухи, на голове слежавшаяся собачья шерсть, движения вульгарные. Распущенные грязные ребята с мокрыми носами, копоть и сор
в комнатах, неубранные постели, невынесенная ночная посуда. И бешеные, злобные ссоры весь день.
Прохор вышел. Иван Захарыч снял дорожную куртку и повесил ее
в шкап. Он был франтоват и чистоплотен. Кабинет по отделке совсем не походил на другие
комнаты дома: ковер, дорогие обои, огромный письменный стол, триповая мебель, хорошие гравюры
в черных
нарядных рамках. На одной стене висело несколько ружей и кинжалов, с лисьей шкурой посредине.
В глубине алькова стояла кровать — бронзовая, с голубым атласным одеялом.
И она живо, с поразительной ясностью,
в первый раз за все эти тринадцать лет, представила себе мать, отца, брата, квартиру
в Москве, аквариум с рыбками и все до последней мелочи, услышала вдруг игру на рояле, голос отца, почувствовала себя, как тогда, молодой, красивой,
нарядной,
в светлой, теплой
комнате,
в кругу родных; чувство радости и счастья вдруг охватило ее, от восторга она сжала себе виски ладонями и окликнула нежно, с мольбой...
Портретной была большая
комната, выходившая окнами
в сад; с ее стен улыбались всевозможные дамы и мужчины разных возрастов и
в самых разнообразных костюмах. Дамы, изображенные на портретах, были
в необыкновенно широких платьях и странных прическах, с розанами
в волосах; у мужчин были необычайно
нарядные мундиры со звездами на груди, а у двух-трех, наиболее важных на вид, были даже белые косы, спускавшиеся до плеч.
Некоторые из соседей, принарядившись
в лучшие одежды, успели проскользнуть на панихиды, но
в первой
комнате, где стоял гроб, не заметили ничего особенного и только удостоверяли, что «кровавый старик» лежит как живой и одет
в черную одежду. Видели и ту красивую и
нарядную барыню, которая первая прибыла
в дом покойного, и заметили, что она во все время панихиды стояла близ гроба и горько плакала.