Неточные совпадения
— Чем ярче, красивее птица — тем она
глупее, но чем уродливей
собака — тем умней. Это относится и к людям: Пушкин был похож на обезьяну, Толстой и Достоевский не красавцы, как и вообще все умники.
Только принялись за суп, только Тарантьев обругал пирожки и повара, за
глупую выдумку ничего не класть в них, как послышалось отчаянное скаканье и лай
собаки на цепи.
Наступаю на него и узнаю штуку: каким-то он образом сошелся с лакеем покойного отца вашего (который тогда еще был в живых) Смердяковым, а тот и научи его, дурачка,
глупой шутке, то есть зверской шутке, подлой шутке — взять кусок хлеба, мякишу, воткнуть в него булавку и бросить какой-нибудь дворовой
собаке, из таких, которые с голодухи кусок, не жуя, глотают, и посмотреть, что из этого выйдет.
В Англии артистический период заменен пароксизмом милых оригинальностей и эксцентрических любезностей, то есть безумных проделок, нелепых трат, тяжелых шалостей, увесистого, но тщательно скрытого разврата, бесплодных поездок в Калабрию или Квито, на юг, на север — по дороге лошади,
собаки, скачки,
глупые обеды, а тут и жена с неимоверным количеством румяных и дебелых baby, [детей (англ.).] обороты, «Times», парламент и придавливающий к земле ольдпорт. [старый портвейн (от англ. old port).]
— То есть… простите, ваше сиятельство, — замялся Лодыжкин. — Я — человек старый,
глупый… Сразу-то мне не понять… к тому же и глуховат малость… то есть как это вы изволите говорить?.. За
собаку?..
Юлия Матвеевна, все это наблюдавшая, даже вскрикнула от испуга: считая Егора Егорыча за превосходнейшего человека в мире, Юлия Матвеевна, будучи сама великой трусихой лошадей,
собак, коров и даже шипящих гусей, понять не могла этой
глупой страсти ее кузена к бешеным лошадям.
— Я люблю гончих
собак, они —
глупые, но я их люблю. Очень красивы. Красивые женщины часто бывают глупы…
Сосед привез с собою в кибитке маленький фальконет и велел выстрелить из него в ознаменование радости; легавая
собака Бельтовой, случившаяся при этом, как
глупое животное, никак не могла понять, чтоб можно было без цели стрелять, и исстрадалась вся, бегая и отыскивая зайца или тетерева.
— Ах я,
глупый! Ах я, окаянный! — заговорил он, отчаянно болтая головою. — Что я наделал!.. Что я наделал!.. Бить бы меня,
собаку! Палочьем бы меня хорошенько, негодного!.. Батюшка, Глеб Савиныч, — подхватил Аким, простирая неожиданно руки к мальчику, мешаясь и прерываясь на каждом слове, — что ж я… как же?.. Как… как же я без него-то останусь?.. Батюшка!
— К-х-ха! — произнес он на всю комнату, беря князя за руку, чтобы пощупать у него пульс. — К-х-ха! — повторил он еще раз и до такой степени громко, что входившая было в кабинет
собака князя, услыхав это, повернулась и ушла опять в задние комнаты, чтобы только не слышать подобных страшных вещей. — К-х-ха! — откашлянулся доктор в третий раз. — Ничего, так себе, маленькая лихорадочка, — говорил он басом и нахмуривая свои
глупые, густые брови.
Мне сказывали даже, что один
глупый охотник застрелил близко подошедшую лису (шкура ее в это время года никуда не годится) и что это был самец; но я сомневаюсь в верности рассказа, судя по их течке, сходной с течкою
собак, у которых, как всем известно, отцы не имеют ни малейшего чувства к детям, никогда их не знают и вообще терпеть не могут маленьких щенят и готовы задавить их.
И нещадно, с цинической злостью высмеивали меня, а я был задорным кутенком, чувствовал себя не
глупее и смелее взрослых
собак, — я тоже злился. Начиная понимать, что думы о жизни не менее тяжелы, чем сама жизнь, я, порою, ощущал в душе вспышки ненависти к упрямо-терпеливым людям, с которыми работал. Меня особенно возмущала их способность терпеть, покорная безнадежность, с которой они подчинялись полубезумным издевательствам пьяного хозяина.
Гневышов. О мой друг, всякий может подвергнуться оскорблению, никто от этого не застрахован. Ну, представьте себе: я пошел прогуляться, и вдруг на меня из подворотни лает
собака, неужели же мне этот грубый лай принять за оскорбление и обидеться! А эти
глупые упреки, эта мещанская брань чем же лучше собачьего лая! И тебе, Валентина, не только обижаться, но даже и думать об этом не стоит.
— Вот так-то и ладно будеть, — сказал он, охлопывая с себя снег. — Вишь, заливается! — прибавил он на
собаку. — Да будеть тебе! Ну, буде,
глупая, буде. Только себя беспокоишь, — говорил он. — Не воры, свои…
— Что так болит у Иуды? Кто приложил огонь к его телу? Он сына своего отдает
собакам! Он дочь свою отдает разбойникам на поругание, невесту свою — на непотребство. Но разве не нежное сердце у Иуды? Уйди, Фома, уйди,
глупый. Пусть один останется сильный, смелый, прекрасный Иуда!
А котенок
глупый, вместо того чтобы бежать, присел к земле, сгорбил спину и смотрит на
собак.
— Да что ты? Очумела аль совсем рассудком рехнулась? — крепко нахмурившись, с сердцем сказала ей Фленушка. — Вбежала, ровно бешена
собака, смутила веселую нашу беседу да еще невесть какие слова говорит! Образумься, непутная, уйми свое
глупое сердце!..
Они тебя потом калачом, как
собаку, манить начнут, а ты тут всем сердцем и всей душой облапишь их
глупыми лапами — и ну лобызаться!
То я ныл и звякал лирою, как слезливый поэт, то вдруг преисполнялся каменным спокойствием и чувством несокрушимой силы, а то начинал болтать глупости, как попугай, испугавшийся
собаки, и болтал все громче,
глупее и несноснее, пока новый переход не повергал меня в смертельную и бессловесную тоску.
Я ей рассказывала о том, какой был неурожай на овес, какой у нас славный в селе священник, о том, как
глупая Гапка боится русалок, о любимой
собаке Милке, о том, как Гнедко болел зимой и как его лечил кучер Андрей, и о многом-многом другом.
Екатерина Ивановна. А я говорю дать… Чей это стакан, все равно (пьет). Кто говорит, что Алеша — пророк? (Пьет.) Алеша такой же дрянь-мальчишка, и если я захочу, я заставлю ползать его по земле, как
собаку. Лизочка, посмотри, какие они все смешные и
глупые, посмотри… Вот этот (показывая на Тепловского) очень хочет, чтобы я… но я ни-ни-ни… Я здесь царица, а они все мои рабы, и все хотят одного: и вы, и вы, и вы… Что это за мальчишка?
Весь свет ругал: и тех, кто вызвал меня по этому
глупому делу, и себя за то, что поехал, и
собак, существование которых в этой местности я предполагал, и дождливое лето, и ночной мрак, который уже царил всюду, особенно сгущаясь в узеньких путаных переулках, пролегавших между дачами.