«Там-то, говорит, еще того хуже. Прежний ямщик сказал: к ночи в деревню приедем, а сам в
глухую тайгу завез, на заимку… У старика-то, — говорит барыня, — пуще всех глаза нехорошие…»
Неточные совпадения
Чем дальше, тем лес становился
глуше. В этой девственной
тайге было что-то такое, что манило в глубину ее и в то же время пугало своей неизвестностью. В спокойном проявлении сил природы здесь произрастали представители всех лиственных и хвойных пород маньчжурской флоры. Эти молчаливые великаны могли бы многое рассказать из того, чему они были свидетелями за 200 и 300 с лишним лет своей жизни на земле.
Верховья Ното по справедливости считаются самыми
глухими местами Уссурийского края. Китайские фанзы, разбросанные по
тайге, нельзя назвать ни охотничьими, ни земледельческими. Сюда стекается весь беспокойный манзовский элемент, падкий до легкой наживы, способный на грабежи и убийства.
Чем дальше, тем
тайга становилась
глуше.
Ох, и люта же тоска на бродягу живет! Ночка-то темная, тайга-то
глухая… дождем тебя моет, ветром тебя сушит, и на всем-то, на всем белом свете нет тебе родного угла, ни приюту… Все вот на родину тянешься, а приди на родину, там тебя всякая собака за бродягу знает. А начальства-то много, да начальство-то строго… Долго ли на родине погуляешь — опять тюрьма!
Вот, думаем, он сейчас зевнет, да перекрестится, да и завалится спать… в тепле, да в сытости, да никого-то он не боится, а мы пойдем по дикой
тайге путаться
глухою ночью да точно нечисть болотная с петухами от крещеных людей хорониться.
Бурмакин был очень известный в тех местах глава спиртоносов, ежегодно снаряжавших в
тайгу целую экспедицию хищников золота, устраивавших в
глухих притонах свои становища и скупавших у приисковых рабочих подъемное золото за деньги или за спирт.
Зеленые пятна, там и сям причудливыми массами разбросанные кистью чертежника, — это
глухая, дремучая
тайга, непроходимою, дикою чащею раскинувшаяся по горным уступам и ущельям.
Но, чу!.. Легкий шорох… В
тайге мелькнула красноватая шерсть, на этот раз в освещенном месте, так близко!.. Макар ясно видел острые уши лисицы; ее пушистый хвост вилял из стороны в сторону, как будто заманивая Макара в чащу. Она исчезла между стволами, в направлении Макаровых ловушек, и вскоре по лесу пронесся
глухой, но сильный удар. Он прозвучал сначала отрывисто, глухо, потом как будто отдался под навесом
тайги и тихо замер в далеком овраге.
Его родина —
глухая слободка Чалган — затерялась в далекой якутской
тайге. Отцы и деды Макара отвоевали у
тайги кусок промерзшей землицы, и, хотя угрюмая чаща все еще стояла кругом враждебною стеной, они не унывали. По расчищенному месту побежали изгороди, стали скирды и стога; разрастались маленькие дымные юртенки; наконец, точно победное знамя, на холмике из середины поселка выстрелила к небу колокольня. Стал Чалган большою слободой.
Тогда это было
глухое и неустроенное поселение среди
тайги, остатки которой долго еще были видны в самом центре города. Единственным путем сообщения был Амур. Осенью и весною во время ледостава и при вскрытии реки Хабаровск оказывался отрезанным от других городов на несколько месяцев. Эта изоляция называлась «почтовым стоянием».
Назади остались степи, местность становилась гористою. Вместо маленьких, корявых березок кругом высились могучие, сплошные леса. Таежные сосны сурово и сухо шумели под ветром, и осина, красавица осени, сверкала средь темной хвои нежным золотом, пурпуром и багрянцем. У железнодорожных мостиков и на каждой версте стояли охранники-часовые, в сумерках их одинокие фигуры темнели среди
глухой чащи
тайги.