Как вам кажется, недалеко от себя слышите вы удар ядра, со всех сторон, кажется, слышите различные звуки пуль, — жужжащие, как пчела, свистящие, быстрые или визжащие, как струна, — слышите ужасный
гул выстрела, потрясающий всех вас, и который вам кажется чем-то ужасно страшным.
Сначала один горнист, где-то далеко, затрубил чуть слышно, меж
гулом выстрелов: та-та-та-та, та-ти та-та, та-ти, та-та, та-ти-тата, та, та, та, а потом, все ближе и ближе, на разные голоса и другие горнисты заиграли наступление… Выстрелы сделались еще чаще… Среди нас громыхала артиллерия, и, как на ученье, в ногу, шли колонны… Когда они поравнялись с нами, раздалась команда: «Пальба батальонами»… Присоединились мы кучками к надвинувшимся войскам…
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что-то в дыму, и
гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который надрываясь кричит из последних сил.
Неточные совпадения
Как скоро обогреет хорошенько солнце — снежная кора распустится, раскровеет, как говорит парод, начнет садиться с глухим
гулом, похожим на отдаленный пушечный
выстрел, и не поднимет ноги человека; с каждым шагом будет он вязнуть по пояс в снежную громаду.
Утренняя заря только что начинает окрашивать небосклон над Сапун-горою; темно-синяя поверхность моря уже сбросила с себя сумрак ночи и ждет первого луча, чтобы заиграть веселым блеском; с бухты несет холодом и туманом; снега нет — всё черно, но утренний резкий мороз хватает за лицо и трещит под ногами, и далекий неумолкаемый
гул моря, изредка прерываемый раскатистыми
выстрелами в Севастополе, один нарушает тишину утра. На кораблях глухо бьет 8-я стклянка.
Выстрелы уже слышались, особенно иногда, когда не мешали горы, или доносил ветер, чрезвычайно ясно, часто и, казалось, близко: то как будто взрыв потрясал воздух и невольно заставлял вздрагивать, то быстро друг за другом следовали менее сильные звуки, как барабанная дробь, перебиваемая иногда поразительным
гулом, то всё сливалось в какой-то перекатывающийся треск, похожий на громовые удары, когда гроза во всем разгаре, и только что полил ливень.
В тишине вечера я начал различать звук, неопределенный, как бормотание; звук с припевом, с
гулом труб, и я вдруг понял, что это музыка. Лишь я открыл рот сказать о догадке, как послышались далекие
выстрелы, на что все тотчас обратили внимание.
Изредка с заречной стороны доносился дальний
гул пушечного
выстрела.
Тизана помогла ему, он начал приходить в себя и собирался было прочесть в Тите Ливии о народном возмущении против Тарквиния Старшего, как вдруг раздался ружейный залп, прогремела пушка, еще раз и еще — а там
выстрелы вразбивку; временами слышался барабан и дальний
гул; и
гул, и барабан, и
выстрелы, казалось, приближались.
Следом за пушечными
выстрелами, за
гулом и треском разрывающихся снарядов, засвистела, завыла шрапнель, затрещали пулеметы, зажужжали пули. В прояснившейся дали, в первых проблесках рассвета то и дело теперь вспыхивали огни… Бело-розовые облачка австрийской шрапнели поминутно взлетали к небу над русскими окопами.
По-прежнему моросивший холодный дождь приятно освежал горевшую голову. Небольшой болотистый лесок стал заметно редеть. Все менее слышным становился шум битвы. Удалялось громовое «ура», треск ружейных
выстрелов и беспорядочный
гул погони.
Но тишина и тьма пугали меня. Я открыл форточку, выходившую во двор, и стал слушать. Вначале, вероятно, оттого, что езда прекратилась, мне показалось, совершенно тихо. И
выстрелов не было. Но я скоро ясно различил отдаленный
гул голосов, крики, трески чего-то падающего и хохот. Звуки заметно увеличивались в силе. Я посмотрел на небо: оно было багровое и быстро бежало. И сарай против меня, и мостовая на дворе, и конура собаки были окрашены в тот же красноватый цвет. Тихонько я позвал из окна собаку...
Между тем все с нетерпением посматривали то на озеро, то на крепостные стены. Вдруг гром пушечного
выстрела потряс все сердца,
гул прокатился по окрестным горам и густое облако взвилось над одной из крепостных башен. За ним грянул другой, третий
выстрел. Народ бросился к крепостному валу.
Огромные снаряды и
гул их полета радовали солдатиков, которые со свойственною им шутливостью приговаривали при всяком
выстреле из орудия большого калибра...
Начался смертельный бой. Поляки защищались, как львы. Битва продолжалась в течение двенадцати часов. Кровь лилась рекой, стоны, вопли, мольбы, проклятия и боевые крики стояли
гулом, сопровождаемые барабанным боем, ружейной трескотней и пушечными
выстрелами. На общую беду своих, многие, спрятавшиеся в домах, стали оттуда стрелять, бросать каменьями и всем тяжелым, что попадалось под руку. Это еще более усилило ярость солдат.
В воздухе стоял какой-то треск и
гул, заглушавший свист пуль и шип шрапнелей, которые были слышны лишь во время небольших перерывов между
выстрелами.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три
выстрела и потом один или два орудийных
выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми
выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных
выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий
гул.