Неточные совпадения
Хлестаков. Сделайте милость, Артемий Филиппович, со мной странный случай: в дороге совершенно издержался.
Нет ли у вас
денег взаймы — рублей четыреста?
Хлестаков. Да что? мне
нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы не смеете высечь, до этого вам далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу
деньги, но у меня теперь
нет. Я потому и сижу здесь, что у меня
нет ни копейки.
Нет хлеба — у кого-нибудь
Попросит, а за соль
Дать надо
деньги чистые,
А их по всей вахлачине,
Сгоняемой на барщину,
По году гроша не было!
По моему расчету, не тот богат, который отсчитывает
деньги, чтоб прятать их в сундук, а тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб помочь тому, у кого
нет нужного.
Стародум. Детям? Оставлять богатство детям? В голове
нет. Умны будут — без него обойдутся; а глупому сыну не в помощь богатство. Видал я молодцов в золотых кафтанах, да с свинцовой головою.
Нет, мой друг! Наличные
деньги — не наличные достоинства. Золотой болван — все болван.
—
Нет, право, я иногда жалею, что послушалась мама. Как бы хорошо было в деревне! А то я вас всех измучала, и
деньги мы тратим…
«Все о вас поминали, да и
денег больше
нет».
— А знаешь, я о тебе думал, — сказал Сергей Иванович. — Это ни на что не похоже, что у вас делается в уезде, как мне порассказал этот доктор; он очень неглупый малый. И я тебе говорил и говорю: нехорошо, что ты не ездишь на собрания и вообще устранился от земского дела. Если порядочные люди будут удаляться, разумеется, всё пойдет Бог знает как.
Деньги мы платим, они идут на жалованье, а
нет ни школ, ни фельдшеров, ни повивальных бабок, ни аптек, ничего
нет.
В то время как Степан Аркадьич приехал в Петербург для исполнения самой естественной, известной всем служащим, хотя и непонятной для неслужащих, нужнейшей обязанности, без которой
нет возможности служить, — напомнить о себе в министерстве, — и при исполнении этой обязанности, взяв почти все
деньги из дому, весело и приятно проводил время и на скачках и на дачах, Долли с детьми переехала в деревню, чтоб уменьшить сколько возможно расходы.
«Если я сказал оставить мужа, то это значит соединиться со мной. Готов ли я на это? Как я увезу ее теперь, когда у меня
нет денег? Положим, это я мог бы устроить… Но как я увезу ее, когда я на службе? Если я сказал это, то надо быть готовым на это, то есть иметь
деньги и выйти в отставку».
—
Нет, ничего не будет, и не думай. Я поеду с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли. Пред обедом тебя жду. Ах, да! Ты знаешь, что положение Долли становится решительно невозможным? Она кругом должна,
денег у нее
нет. Мы вчера говорили с мама и с Арсением (так она звала мужа сестры Львовой) и решили тебя с ним напустить на Стиву. Это решительно невозможно. С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
—
Нет, ты постой. — Она удержала его за руку. — Поговорим, меня это беспокоит. Я, кажется, ничего лишнего не плачу, а
деньги так и плывут. Что-нибудь мы не так делаем.
— Да
нет же! По делу, по которому я еду, доверенности и
деньги не получатся завтра, — отвечал он.
— „А солдатскую шинель, — говорит капитан-исправник, загвоздивши тебе опять в придачу кое-какое крепкое словцо, — зачем стащил? и у священника тоже сундук с медными
деньгами?“ — „Никак
нет, — говоришь ты, не сдвинувшись, — в воровском деле никогда еще не оказывался“.
Логики
нет никакой в мертвых душах; как же покупать мертвые души? где ж дурак такой возьмется? и на какие слепые
деньги станет он покупать их? и на какой конец, к какому делу можно приткнуть эти мертвые души? и зачем вмешалась сюда губернаторская дочка?
—
Нет, Павел Иванович, только на том условии, чтобы
деньги как можно скорее. Теперь вы мне дайте пятнадцать тысяч, по крайней мере, а остальные никак не дальше, как через две недели.
Чичиков стал было отговариваться, что
нет; но Собакевич так сказал утвердительно, что у него есть
деньги, что он вынул еще бумажку, сказавши...
–…для расходов по экономии в моем отсутствии. Понимаешь? За мельницу ты должен получить тысячу рублей… так или
нет? Залогов из казны ты должен получить обратно восемь тысяч; за сено, которого, по твоему же расчету, можно продать семь тысяч пудов, — кладу по сорок пять копеек, — ты получишь три тысячи: следовательно, всех
денег у тебя будет сколько? Двенадцать тысяч… так или
нет?
— А вот изволите видеть: насчет мельницы, так мельник уже два раза приходил ко мне отсрочки просить и Христом-богом божился, что
денег у него
нет… да он и теперь здесь: так не угодно ли вам будет самим с ним поговорить?
— Что ж ты, чертов гайдук, — сказал Бульба, —
деньги взял, а показать и не думаешь?
Нет, ты должен показать. Уж когда
деньги получил, то ты не вправе теперь отказать.
—
Нет, — сказал Грэй, доставая
деньги, — мы встаем и уходим. Летика, ты останешься здесь, вернешься к вечеру и будешь молчать. Узнав все, что сможешь, передай мне. Ты понял?
Однажды он узнал, что Бетси не может выйти замуж за конюха Джима, ибо у них
нет денег обзавестись хозяйством.
—
Нет, Соня, — торопливо прервал он, — эти
деньги были не те, успокойся! Эти
деньги мне мать прислала, через одного купца, и получил я их больной, в тот же день как и отдал… Разумихин видел… он же и получал за меня… эти
деньги мои, мои собственные, настоящие мои.
— Кто? Вы? Вам поймать? Упрыгаетесь! Вот ведь что у вас главное: тратит ли человек
деньги или
нет? То
денег не было, а тут вдруг тратить начнет, — ну как же не он? Так вас вот этакий ребенок надует на этом, коли захочет!
— Я бы вот как сделал: я бы взял
деньги и вещи и, как ушел бы оттуда, тотчас, не заходя никуда, пошел бы куда-нибудь, где место глухое и только заборы одни, и почти
нет никого, — огород какой-нибудь или в этом роде.
—
Нет, я, я более всех виновата! — говорила Дунечка, обнимая и целуя мать, — я польстилась на его
деньги, но, клянусь, брат, я и не воображала, чтоб это был такой недостойный человек! Если б я разглядела его раньше, я бы ни на что не польстилась! Не вини меня, брат!
Кудряш.
Нет, Борис Григорьич, вы, я вижу, здесь еще в первый раз, а у меня уж тут место насиженное, и дорожка-то мной протоптана. Я вас люблю, сударь, и на всякую вам услугу готов; а на этой дорожке вы со мной ночью не встречайтесь, чтобы, сохрани Господи, греха какого не вышло. Уговор лучше
денег.
Иван. Нельзя-с, игра не равна: я ставлю
деньги, а вы
нет; выигрываете — берете, а проигрываете — не отдаете. Ставьте деньги-с!
Паратов.
Нет, со мной, господа, нельзя, я строг на этот счет.
Денег у него
нет, без моего разрешения давать не велено, а у меня как попросит, так я ему в руки французские разговоры, на счастье нашлись у меня; изволь прежде страницу выучить, без того не дам… Ну и учит сидит. Как старается!
Лариса.
Нет, и сердце есть. Я сама видела, как он помогал бедным, как отдавал все
деньги, которые были с ним.
— Искусство наживать
деньги, или
нет более геморроя! — воскликнул Базаров с презрительною усмешкой.
— Да вы думаете, я
денег хочу? — перебил ее Базаров. —
Нет, мне от вас не
деньги нужны.
—
Нет, прежде извольте отсчитать
деньги.
— Евреи — это люди, которые работают на всех. Ротшильд, как и Маркс, работает на всех —
нет? Но разве Ротшильд, как дворник, не сметает
деньги с улицы, в кучу, чтоб они не пылили в глаза? И вы думаете, что если б не было Ротшильда, так все-таки был бы Маркс, — вы это думаете?
—
Нет, не случалось. Знаете, в нашем деле любовь приедается. Хотя иные девицы заводят «кредитных», вроде как любовников, и
денег с них не берут, но это только так, для игры, для развлечения от скуки.
— Это парень предусмотрительно сам выдумал, — обратился он к Самгину, спрятав глаза в морщинах улыбки. — А Миша — достоверно деловой! Мы, стало быть, жалобу «Красному Кресту» втяпали — заплатите нам
деньги, восемь сотен с излишком. «Крест» требует: документы! Мы — согласились, а Миша:
нет, можно дать только копии… Замечательно казенные хитрости понимает…
— Ты продашь все.
Деньги — независимость, милый. В сумке. И в портфеле, в чемодане. Ах, боже мой!.. Неужели…
нет — неужели я… Погаси огонь над кроватью… Режет глаза.
— А пребываем здесь потому, ваше благородие, как, будучи объявлены беженцами, не имеем возможности двигаться. Конечно, уехать можно бы, но для того надобно получить заработанные нами
деньги. Сюда нас доставили бесплатно, а дальше, от Риги, начинается тайная торговля. За посадку в вагоны на Орел с нас требуют полсотни.
Деньги — не малые, однако и пятак велик, ежели
нет его.
— Ага! Ну — с ним ничего не выйдет. И вообще — ничего не будет! Типограф и бумажник сбесились, ставят такие смертные условия, что проще сразу отдать им все мои
деньги, не ожидая, когда они вытянут их по сотне рублей.
Нет, я, кажется, уеду в Японию.
— Слезайте, дальше не поеду.
Нет,
денег мне не надо, — отмахнулся он рукою в худой варежке. — Не таков день, чтобы гривенники брать. Вы, господа, не обижайтесь! У меня — сын пошел. Боюсь будто чего…
— Но —
нет! Хлыстовство — балаган. За ним скрывалось что-то другое. Хлыстовство — маскировка. Она была жадна,
деньги любила. Муж ее давал мне на нужды партии щедрее. Я смотрел на него как на кандидата в революционеры. Имел основания. Он и о деревне правильно рассуждал, в эсеры не годился. Да, вот что я могу сказать о ней.
—
Нет, подожди! — продолжал Дмитрий умоляющим голосом и нелепо разводя руками. — Там — четыре, то есть пять тысяч. Возьми половину, а? Я должен бы отказаться от этих
денег в пользу Айно… да, видишь ли, мне хочется за границу, надобно поучиться…
— Набережную у нас Волга каждую весну слизывает; ежегодно чиним,
денег на это ухлопали — баржу! Камня надобно нам, камня! — просил он, протягивая Самгину коротенькие руки, и весело жаловался: — А камня —
нет у нас; тем, что за пазухами носим, от Волги не оборонишься, — шутил он и хвастался...
—
Нет, он вообще веселый, но дома выдерживает стиль. У него нелады с женой, он женат. Она очень богатая, дочь фабриканта. Говорят — она ему
денег не дает, а он — ленив, делами занимается мало, стишки пишет, статейки в «Новом времени».
— Спасибо. О Толстом я говорила уже четыре раза, не считая бесед по телефону. Дорогой Клим Иванович — в доме
нет денег и довольно много мелких неоплаченных счетов. Нельзя ли поскорее получить гонорар за дело, выигранное вами?
— Ну да, понятно! Торговать
деньгами легче, спокойней, чем строить заводы, фабрики, возиться с рабочими, — проговорила Марина, вставая и хлопая портфелем по своему колену. —
Нет, Гриша, тут банкира мало, нужен крупный чиновник или какой-нибудь придворный… Ну, мне — пора, если я не смогу вернуться через час, — я позвоню вам… и вы свободны…
— По пьяному делу. Воюем, а? — спросил он, взмахнув стриженой, ежовой головой. — Кошмар! В 12-м году Ванновский говорил, что армия находится в положении бедственном: обмундирование плохое, и его недостаточно, ружья устарели, пушек — мало, пулеметов —
нет, кормят солдат подрядчики, и — скверно,
денег на улучшение продовольствия — не имеется, кредиты — запаздывают, полки — в долгах. И при всем этом — втюрились в драку ради защиты Франции от второго разгрома немцами.
Бальзаминов. В самом деле не возьму. Все равно и дома украдут. Куда ж бы их деть? В саду спрятать, в беседке под диван? Найдут. Отдать кому-нибудь на сбережение, пока мы на гулянье-то ездим? Пожалуй, зажилит, не отдаст после.
Нет, лучше об
деньгах не думать, а то беспокойно очень; об чем ни задумаешь, всё они мешают. Так я без
денег будто гуляю.
Чебаков. Насчет
денег?
Нет, господин Бальзаминов, я в этом никогда не ошибаюсь.