Неточные совпадения
Они не знают, как он восемь лет душил мою жизнь, душил всё, что было во мне
живого, что он ни разу и не
подумал о том, что я
живая женщина, которой нужна любовь.
Подумайте не
о мертвых душах, а <
о> своей
живой душе, да и с Богом на другую дорогу!
— Не бойся, — сказал он, — ты, кажется, не располагаешь состареться никогда! Нет, это не то… в старости силы падают и перестают бороться с жизнью. Нет, твоя грусть, томление — если это только то, что я
думаю, — скорее признак силы… Поиски
живого, раздраженного ума порываются иногда за житейские грани, не находят, конечно, ответов, и является грусть… временное недовольство жизнью… Это грусть души, вопрошающей жизнь
о ее тайне… Может быть, и с тобой то же… Если это так — это не глупости.
Тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то, по крайней мере,
живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы, и от самого себя; все готовился к поприщу, к роли — прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его приезда в Петербург. Потом он
думал и
о роли в обществе; наконец, в отдаленной перспективе, на повороте с юности к зрелым летам, воображению его мелькало и улыбалось семейное счастие.
Думая только дать другое направление слухам
о Вере,
о себе и
о Тушине, он нечаянно наткнулся на забытую, но
живую страницу своей фамильной хроники, другую драму, не опасную для ее героев — ей минула сорокалетняя давность, но глубоко поглотившую его самого.
— Деточка, что же из этого? Ну, я скоро помру, будешь носить по мне траур, разве это доказательство? Все помрем, а пока живы —
о живом и будем
думать… Ты знаешь,
о ком я говорю?
Мертвых мы с тобой никогда не воротим, а
о живых следует
подумать.
«Господи! — мыслю про себя, —
о почтении людей
думает в такую минуту!» И до того жалко мне стало его тогда, что, кажись, сам бы разделил его участь, лишь бы облегчить его. Вижу, он как исступленный. Ужаснулся я, поняв уже не умом одним, а
живою душой, чего стоит такая решимость.
Только убивать что-нибудь можно этим средством, как ты и делал над собою, а делать
живое — нельзя, — Лопухов расчувствовался от слов Кирсанова: «но
о чем я
думаю, то мне знать».
Одушевление Катерины Васильевны продолжалось, не ослабевая, а только переходя в постоянное, уже обычное настроение духа, бодрое и
живое, светлое. И, сколько ей казалось, именно это одушевление всего больше привлекало к ней Бьюмонта. А он уж очень много
думал о ней, — это было слишком видно. Послушав два — три раза ее рассказы
о Кирсановых, он в четвертый раз уже сказал...
Она даже боялась
думать о том, что будет дальше, и чувствовала себя
живым покойником.
Лиза еще жила где-то, глухо, далеко; он
думал о ней, как
о живой, и не узнавал девушки, им некогда любимой, в том смутном, бледном призраке, облаченном в монашескую одежду, окруженном дымными волнами ладана.
— А ежели она у меня с ума нейдет?.. Как
живая стоит… Не могу я позабыть ее, а жену не люблю. Мамынька женила меня, не своей волей… Чужая мне жена. Видеть ее не могу… День и ночь
думаю о Фене. Какой я теперь человек стал: в яму бросить — вся мне цена. Как я узнал, что она ушла к Карачунскому, — у меня свет из глаз вон. Ничего не понимаю… Запряг долгушку, бросился сюда, еду мимо господского дома, а она в окно смотрит. Что тут со мной было — и не помню, а вот, спасибо, Тарас меня из кабака вытащил.
— Дураки вы все, вот что… Небось, прижали хвосты, а я вот нисколько не боюсь родителя… На волос не боюсь и все приму на себя. И Федосьино дело тоже надо рассудить: один жених не жених, другой жених не жених, — ну и не стерпела девка. По человечеству надо рассудить… Вон Марья из-за родителя в перестарки попала, а Феня это и обмозговала:
живой человек
о живом и
думает. Так прямо и объясню родителю… Мне что, я его вот на эстолько не боюсь!..
Думал ли он когда-нибудь
о том, что перед ним
живые люди, или
о том, что он является последним и самым главным звеном той страшной цепи, которая называется узаконенной проституцией?..
— Более всего надо беречь свое здоровье, — говорил он догматическим тоном, — и во-первых, и главное, для того чтоб остаться в
живых, а во-вторых, чтобы всегда быть здоровым и, таким образом, достигнуть счастия в жизни. Если вы имеете, мое милое дитя, какие-нибудь горести, то забывайте их или лучше всего старайтесь
о них не
думать. Если же не имеете никаких горестей, то… также
о них не
думайте, а старайтесь
думать об удовольствиях…
о чем-нибудь веселом, игривом…
Он жестокий человек, он меня не любит, —
думал Ромашов, и тот,
о ком он
думал, был теперь не прежний Осадчий, а новый, страшно далекий, и не настоящий, а точно движущийся на экране
живой фотографии.
— Конечно, дурной человек не будет откровенен, — заметила Сусанна Николаевна и пошла к себе в комнату пораспустить корсет, парадное бархатное платье заменить домашним, и пока она все это совершала, в ее воображении рисовался, как
живой, шустренький Углаков с своими проницательными и насмешливыми глазками, так что Сусанне Николаевне сделалось досадно на себя. Возвратясь к мужу и стараясь
думать о чем-нибудь другом, она спросила Егора Егорыча, знает ли он, что в их губернии, как и во многих, начинается голод?
И вот начала она меня прикармливать: то сладенького даст, а то просто так, глазами обласкает, ну, а известно,
о чём в эти годы мальчишки
думают, — вытягиваюсь я к ней, как травина к теплу. Женщина захочет — к ней и камень прильнёт, не то что
живое. Шло так у нас месяца три — ни в гору, ни под гору, а в горе, да на горе: настал час, подошла она вплоть ко мне, обнимает, целует, уговаривает...
Карп. Действительно… располагает… Что ж, погуляйте! И то сказать,
живой человек, а
живой о живом и
думает.
Старик следит, как всё вокруг него дышит светом, поглощая его
живую силу, как хлопочут птицы и, строя гнезда, поют; он
думает о своих детях: парни за океаном, в тюрьме большого города, — это плохо для их здоровья, плоховато, да…
Но он понимает свое положение, толкует
о нем и нередко даже обманывает, на первый раз, истинно-живые и крепкие натуры, которые, судя по себе,
думают, что если человек так
думает, так понимает, то так должен и делать.
Слова Тихона дают ключ к уразумению пьесы для тех, кто бы даже и не понял ее сущности ранее; они заставляют зрителя
подумать уже не
о любовной интриге, а обо всей этой жизни, где
живые завидуют умершим, да еще каким — самоубийцам!
— Эх ты… Ты вот что знай — любит тот, кто учит… Твердо это знай… И насчет смерти не
думай… Безумно
живому человеку
о смерти
думать. «Екклезиаст» лучше всех
о ней
подумал,
подумал и сказал, что даже псу
живому лучше, чем мертвому льву…
— Вы уж меня извините, голубчик, — обратился ко мне Осип Иваныч: —
живой о живом и
думает… Ей-богу, отличная девчонка!
Несколько пушечных выстрелов уже разбили ее; ее защитники, оставшиеся в
живых, ее покидали и только
думали о собственном спасении, как вдруг на самой ее вершине, на продавленном кузове поваленного омнибуса, появился высокий человек в старом сюртуке, подпоясанном красным шарфом, и соломенной шляпе на седых, растрепанных волосах.
«Чай он, мой голубчик, — продолжала солдатка, — там либо с голоду помер, либо вышел да попался в руки душегубам… а ты, нечесанная голова, и не
подумал об этом!.. да знаешь ли, что за это тебя черти на том свете
живого зажарят… вот родила я какого негодяя, на свою голову… уж кабы знала, не видать бы твоему отцу от меня ни к…..а!» — и снова тяжкие кулаки ее застучали
о спину и зубы несчастного, который, прижавшись к печи, закрывал голову руками и только по временам испускал стоны почти нечеловеческие.
Первое воззрение заключает в себе более отвлеченности и формальности; оно опирается на то, что должно было бы развиться и существовать; оно берет систему, но не хочет знать ее применений, разбирает анатомический скелет государственного устройства, не
думая о физиологических отправлениях
живого народного организма.
Не знаю, бывал ли когда-нибудь покойный император Николай I в Балаклаве.
Думаю всячески, что во время Крымской войны он вряд ли, за недостатком времени, заезжал туда. Однако
живая история уверенно повествует
о том, как на смотру, подъехав на белом коне к славному балаклавскому батальону, грозный государь, пораженный воинственным видом, огненными глазами и черными усищами балаклавцев, воскликнул громовым и радостным голосом...
Мухоедов принимал
живое участие в этих движениях, но больше своим присутствием, а не словом; он изображал из себя «народ», как говорят
о статистах на театральной сцене, предоставляя роль вожаков более красноречивым и более умным, как он
думал в простоте своего доброго сердца.
— Послушай, Трушко, что я вздумала. У твоего пан-отца (маменька
о батеньке и за глаза отзывались политично) есть книга, вся в кунштах. Меня совесть мучит, и нет ли еще греха, что все эти знаменитые лица лежат у нас в доме без всякого уважения, как будто они какой арапской породы, все черные, без всякого человеческого вида. Книга, говорят, по кунштам своим редкая, но я
думаю, что ей цены вдвое прибавится, как ты их покрасишь и дашь каждому
живой вид.
Ложились спать молча; и старики, потревоженные рассказами, взволнованные,
думали о том, как хороша молодость, после которой, какая бы она ни была, остается в воспоминаниях одно только
живое, радостное, трогательное, и как страшно холодна эта смерть, которая не за горами, — лучше
о ней и не
думать!
Живой о живом думает, и нынешняя литература стремится изведать жизнь и на практике приложить и проверить истины, привитые общему сознанию достопамятными деятелями прежних лет.
Афоня. Нет, не к росту. Куда мне еще расти, с чего! Я и так велик по годам. А это значит: мне не жить. Ты, дедушка, возьми то:
живой человек
о живом и
думает, а у меня ни к чему охоты нет. Другой одёжу любит хорошую, а мне все одно, какой ни попадись зипунишко, было бы только тепло. Вот ребята теперь, так у всякого своя охота есть: кто рыбу ловит, кто что; в разные игры играют, песни поют, а меня ничто не манит. В те поры, когда людям весело, мне тошней бывает, меня тоска пуще за сердце сосет.
«Эге, это уже, видно, становится на свете полночь», —
подумал он про себя и, зевнув во всю глотку, стал быстро спускаться под гору,
думая опять
о своем стаде. Ему так и виделись его карбованцы, как они, точно
живые, ходят по разным рукам, в разных делах и все пасутся себе, и все плодятся. Он даже засмеялся, представивши, как разные дурни
думают, что стараются для себя. А придет срок, и он, хозяин стада, опять сгонит его в свой кованый сундук вместе с приплодом.
Сначала он выезжал по вечерам почти ежедневно, но ездил уже не в светское общество, а к самым коротким друзьям, где нередко увлекался своим
живым характером, забывая на мгновение мучительные боли, горячился в спорах
о каких-нибудь современных интересах, а иногда в спорах
о картах за пятикопеечным ералашем: громкий голос его звучно раздавался по-прежнему, по-прежнему все были живы и веселы вокруг него, и взглянув в такие минуты на Загоскина, нельзя было
подумать, что он постоянно страдал недугом, тяжким и смертельным.
Он говорил и
думал о том, что вот он идет на свидание и ни одна
живая душа не знает об этом и, вероятно, никогда не будет знать.
И когда я направлял струю воды на обнаженные кровавые места, на показавшуюся и блестевшую, как перламутр, ключицу, на вену, проходившую через всю рану и лежавшую чисто и свободно, точно это была не рана на
живом человеке, а анатомический препарат, я
думал о других ранах, гораздо более ужасных и качеством и подавляющим количеством и, сверх того, нанесенных не слепым, бессмысленным случаем, а сознательными действиями людей.
Вы говорите
о вашем сапожнике, им кажется что вы на них намекаете; ничего не говорите, не
думаете даже
о них, — страдают. Оказываете им важную услугу; прекрасно; они принимают ее с благодарностию; но мысль, что они одолжены именно вами, не дает им покоя, и снова их коробит. Вы женитесь, делаетесь отцом семейства, получаете наследство, добиваетесь места, лишаетесь жены, награждены чином, все это задевает их за
живое, и они страдают; короче сказать, не знаешь, с какой стороны приступиться!
Сусанна попросту
думала себе, что это он все
о проигранных деньгах, и потому в благодарность за его ласки еще
живее старалась всячески развлечь, приголубить и успокоить его.
Без любви протекли и все восемь лет их брачной жизни. «Любит? — с насмешкою
думает Анна. — Разве он может любить? Если бы он не слыхал, что бывает любовь, он никогда бы не употреблял этого слова. Он и не знает, что такое любовь. Они не видят, что я видела. Они не знают, как он восемь лет душил мою жизнь, душил все, что было во мне
живого, — что он ни разу не
подумал о том, что я
живая женщина, которой нужна любовь. Не знают, как на каждом шагу он оскорблял меня и оставался доволен собой».
Собаки тоже провожали Палтусова. Он сбежал с лестницы, чувствуя, что щеки его горят. В первый раз он
подумал о том, как можно придушить
живого человека из-за денег.
Она читала великолепным грудным голосом, с чувством, на лице у нее загорелся
живой румянец, и на глазах показались слезы. Это была прежняя Варя, Варя-курсистка, и, слушая ее, Подгорин
думал о прошлом и вспоминал, что и сам он, когда был студентом, знал наизусть много хороших стихов и любил читать их.
Так было и теперь. Но Вера Дмитриевна не чувствовала неловкости за себя. Ей вдруг стало вызывающе странно, — почему это обыкновенная,
живая жизнь так непереносима для него? Вот, даже эти кипарисы, дымчатая даль моря, горы — всё это как будто немножко конфузится перед ним оттого, что не
думает о критериях познания… С какой стати всем им конфузиться?
В том сложном, большом деле, которое творилось вокруг, всего настоятельнее требовалась
живая эластичность организации, умение и желание приноровить данные формы ко всякому содержанию. Но огромное, властное бумажное чудовище опутывало своими сухими щупальцами всю армию, люди осторожными, робкими зигзагами ползали среди этих щупальцев и
думали не
о деле, а только
о том, как бы не задеть щупальца.
Ничего не зная, не подозревая ничего, Анастасия
думала только
о восторгах любви. Самая память об отце посещала ее душу, как сладкое видение. Не в гробу мертвецом представлялся он ей, а
живой, с улыбкою, с благословением, как бы говорил: «Видишь, Настя, я отгадал, что ты любишь Антона; живите счастливо, буди над вами благословение божье!» Добрый отец, он веселится теперь между ангелами и любуется благополучием детей своих.
Двадцативосьмилетняя красавица, высокая ростом, стройная, прекрасно сложенная, с чудными голубыми глазами с поволокой, с прекрасными белокурыми волосами и ослепительно белым цветом лица, чрезвычайно веселая и
живая, не способная, казалось,
думать о чем-то серьезном — такова была в то время цесаревна Елизавета Петровна.
Идти прямо к архиерею, но у отца Илиодора недоставало храбрости, особенно же архиерей, говорят, строгий и суровый, а
о губернаторе бедный поп в то время и
подумать не смел, потому что губернатор в то время был всякому человеку все равно что Олоферн: кричит, орет, брыкает, хвостом машет и из
живых лиц творит со слюною своею брение.
«Что-то тут есть», —
подумал казак и стал примечать. Когда молодая полячка вышла ночью к тарантасу, он притворился, что спит, и явственно услыхал мужской голос из ящика. Рано утром он пошел в полицию и заявил
о том, что полячки, какие ему поручены, не добром едут, а вместо мертвых везут какого-то
живого человека в ящике.
Я и сам люблю Павлушу и без содрогания не могу
подумать, что, быть может, сейчас, в эту самую минуту, как я пишу его имя, его убивают или уже давно он мертв и похоронен; вчера ночью, случайно проснувшись, я долго потом не мог уснуть от какой-то нелепой и мучительной раздвоенности в душе: решительно не могу
думать о Павлуше как
о живом и в то же время не имею никакого права
думать о нем как
о мертвом.