Среди измятой временем, расшатанной половодьем толпы мещанских домишек торчит красная кирпичная часовня во имя Александра Невского: ее построил предок вымерших помещиков Бубновых на том месте, где его, — когда он, по гневному повелению Павла I,
ехал в ссылку в Тобольск, — догнал курьер с приказом нового царя немедля возвратиться в Питер.
Неточные совпадения
Мазепы враг, наездник пылкий,
Старик Палей из мрака
ссылкиВ Украйну
едет в царский стан.
— Вы
едете в Пензу, неужели вы думаете, что это случайно?
В Пензе лежит
в параличе ваш отец, князь просил государя вам назначить этот город для того, чтоб ваше присутствие сколько-нибудь ему облегчило удар вашей
ссылки. Неужели и вы не находите причины благодарить князя?
Она у нас прожила год. Время под конец нашей жизни
в Новгороде было тревожно — я досадовал на
ссылку и со дня на день ждал
в каком-то раздраженье разрешения
ехать в Москву. Тут я только заметил, что горничная очень хороша собой… Она догадалась!.. и все прошло бы без шага далее. Случай помог. Случай всегда находится, особенно когда ни с одной стороны его не избегают.
Итак, первые ночи, которые я не спал
в родительском доме, были проведены
в карцере. Вскоре мне приходилось испытать другую тюрьму, и там я просидел не восемь дней, а девять месяцев, после которых
поехал не домой, а
в ссылку. Но до этого далеко.
— Видите ли, у нас все как-то так выходило — она
в тюрьме — я на воле, я на воле — она
в тюрьме или
в ссылке. Это очень похоже на положение Саши, право! Наконец ее сослали на десять лет
в Сибирь, страшно далеко! Я хотел
ехать за ней даже. Но стало совестно и ей и мне. А она там встретила другого человека, — товарищ мой, очень хороший парень! Потом они бежали вместе, теперь живут за границей, да…
— Хорошая! — кивнул головой Егор. — Вижу я — вам ее жалко. Напрасно! У вас не хватит сердца, если вы начнете жалеть всех нас, крамольников. Всем живется не очень легко, говоря правду. Вот недавно воротился из
ссылки мой товарищ. Когда он
ехал через Нижний — жена и ребенок ждали его
в Смоленске, а когда он явился
в Смоленск — они уже были
в московской тюрьме. Теперь очередь жены
ехать в Сибирь. У меня тоже была жена, превосходный человек, пять лет такой жизни свели ее
в могилу…
— Опять ты сиротой останешься, Домна Степановна, — проговорил он ласково, жалея жену. — Сколь времени, а поживу у Гарусова, пока игумен утишится… Не то горько мне, што
в ссылку еду и тебя одну опять оставлю, а то горько, што на заводах все двоеданы [Двоеданами называли при Петре I раскольников, потому что они были обложены двойной податью. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)] живут. Да и сам Гарусов двоеданит и ихнюю руку держит… Тошно и подумать-то, Домна Степановна.
Упомянув о
ссылке своей
в Сибирь, об отравлении ядом, о воспитании, полученном при персидском дворе, о предложении, сделанном шахом, она говорит о поездке своей
в Европу и о решимости, по совету друзей,
ехать в Константинополь и там искать покровительства у султана, для чего она и соединилась с князем Радзивилом
в Венеции.
— Он пишет, что из
ссылки едет в Екатеринослав и по дороге от поезда до поезда заедет ко мне
в Томилинск. Шестого августа, на Преображение. Хотите его видеть?
Упомянутое достопримечательное средство «показала» ей одна бедная барынька на пароходе: она была из бедных полячек и
ехала к мужу
в Сибирь, а муж у нее до
ссылки его содержал трактир и удивительно
в чем провинился: к нему пришли бунтари и говорят...