Неточные совпадения
Человеческая
жизнь — сновидение, говорят философы-спиритуалисты, [Спиритуали́зм — реакционное идеалистическое учение, признающее истинной реальностью дух, а не
материю.] и если б они были вполне логичны, то прибавили бы: и история — тоже сновидение.
И Боже мой, какими знаниями поменялись они в хозяйственном деле, не по одной только кулинарной части, но и по части холста, ниток, шитья, мытья белья, платьев, чистки блонд, кружев, перчаток, выведения пятен из разных
материй, также употребления разных домашних лекарственных составов, трав — всего, что внесли в известную сферу
жизни наблюдательный ум и вековые опыты!
Самый процесс
жизни он выдавал и за ее конечную цель. Разлагая
материю на составные части, он думал, что разложил вместе с тем и все, что выражает
материя.
Они делают такие же
материи, такие же лакированные вещи, только все грубее и проще; едят то же самое, как те, — вся японская
жизнь и сама Япония в миньятюре.
Но к
жизни в
материи этого мира нельзя применить абсолютного, как закон и норму.
Человек умирает, как природное существо, и телесный состав его рассеивается в
материи и мировой
жизни.
Национальность, как ступень индивидуализации в
жизни общества, есть сложное историческое образование; она определима не только кровью, — раса есть зоология, праисторическая
материя, — но также языком, не только землей, но прежде всего общей исторической судьбой.
Россию почти невозможно сдвинуть с места, так она отяжелела, так инертна, так ленива, так погружена в
материю, так покорно мирится со своей
жизнью.
Или нужно бесстрастно стать на другой путь и признать, что дух не зависит от
материи и что функциональная связь духовного и материального на поверхности
жизни из глубины, изнутри совсем иное означает.
Машинность, механичность культуры распыляет плоть мира, убивает органическую
материю, в ней отцветает и погибает органическая
материя, родовая материальная
жизнь.
Мне всегда с укором говорили, что я не люблю
материи и чураюсь материальной стороны
жизни.
Спасение есть победа над первоисточником мировой испорченности, вырывание корней зла; спасение есть полное преобразование всего бытия, рождение к новой
жизни самой
материи мира.
Ах, никогда в
жизни он не позабудет, как его щека ощутила шершавое прикосновение тонкого и теплого молдаванского полотна и под ним мраморную гладкость крепкого женского бедра. Он стал целовать сквозь
материю эту мощную и нежную ногу, а Юлия, точно в испуге, горячо и быстро шептала...
Есть нежные и тонкие организации, которые именно от нежности не перерываются горем, уступают ему по-видимому, но искажаются, но принимают в себя глубоко, ужасно глубоко испытанное и в продолжение всей
жизни не могут отделаться от его влияния; выстраданный опыт остается какой-то злотворной
материей, живет в крови, в самой
жизни, и то скроется, то вдруг обнаруживается со страшной силой и разлагает тело.
Молодой доктор был мастер лечить женские болезни; пациентки были от него без ума; лечил он от всего пиявками и красноречиво доказывал, что не только все болезни — воспаление, но и
жизнь есть не что иное, как воспаление
материи; о Круциферском он отзывался с убийственным снисхождением; словом, он вошел в моду.
— Недаром говорят, что медицинские занятия прививают человеку какой-то сухой материальный взгляд на
жизнь; вы так коротко знакомитесь с вещественной стороной человека, что из-за нее забыли другую сторону, ускользающую от скальпеля и которая одна и дает смысл грубой
материи.
— Э, голубчик, оставим это! Человек, который в течение двух лет получил петербургский катарр желудка и должен питаться рубцами, такой человек имеет право на одно право — быть откровенным с самим собой. Ведь я средний человек, та безразличность, из которой ткется ткань
жизни, и поэтому рассуждаю, как нитка в
материи…
Результаты, однако, скоро показали, что лепта, добываемая Софьею Карловною через обтягивание
материей всяких, дождевых и летних, зонтиков, совсем и не была даже такою ничтожною лептою, чтобы ее не было заметно в домашней корване; а главное-то дело, что лепта эта, как грош евангельской вдовицы, клалась весело и усердно, и не только радовала Иогана-Христиана Норка при его счастливой
жизни, но даже помогала ему и умереть спокойно, с упованием на бога и с надеждой на Софью Карловну.
Тела живых существ исчезли в прахе, и вечная
материя обратила их в камни, в воду, в облака, а души их всех слились в одну. Общая мировая душа — это я… я… Во мне душа и Александра Великого, и Цезаря, и Шекспира, и Наполеона, и последней пиявки. Во мне сознания людей слились с инстинктами животных, и я помню все, все, все, и каждую
жизнь в себе самой я переживаю вновь.
Нина. Я одинока. Раз в сто лет я открываю уста, чтобы говорить, и мой голос звучит в этой пустоте уныло, и никто не слышит… И вы, бледные огни, не слышите меня… Под утро вас рождает гнилое болото, и вы блуждаете до зари, но без мысли, без воли, без трепетания
жизни. Боясь, чтобы в вас не возникла
жизнь, отец вечной
материи, дьявол, каждое мгновение в вас, как в камнях и в воде, производит обмен атомов, и вы меняетесь непрерывно. Во вселенной остается постоянным и неизменным один лишь дух.
— Вот видите… И с моей точки зрения ваше понятие о простоте будет грубо. Но оставим это… Скажите — представляя себе
жизнь только механизмом, вырабатывающим всё — и в том числе идеи, — неужели вы не ощущаете внутреннего холода и нет в душе у вас ни капли сожаления о всём таинственном и чарующе красивом, что низводится вами до простого химизма, до перемещения частиц
материи?
При таком точном дознании уже невозможно было оставаться в грубом, слепом материализме, считавшем душу каким-то кусочком тончайшей, эфирной
материи; тут уже нельзя было ставить вопросы об органической
жизни человека так, как их ставили древние языческие философы и средневековые схоластики.
Карты давно уже потеряли в их глазах значение бездушной
материи, и каждая масть, а в масти каждая карта в отдельности, была строго индивидуальна и жила своей обособленной
жизнью.
Он создан из праха земного, из общей тварной
материи, но в него вдунуто самим Богом дыхание
жизни.
И то, что мы в мире дальнем познаем как стремление каждого земного существа к своей идее, как эрос творчества, муку и тревогу всей
жизни, то в мире умопостигаемом, «в небе», есть предвечно завершенный блаженный акт, эротическое взаимопроникновение формы и
материи, идеи и тела, духовная, святая телесность.
Отсюда все, что порождает различие родов, видов, что создает разницы и свойства, все, что существует в возникновении, гибели, изменении и перемене, — есть не сущность, не бытие, но состояние и определение сущности и бытия, а это последнее есть единый бесконечный, неподвижный субстрат,
материя,
жизнь, душа, истинное и доброе.
Смертность
жизни и есть следствие недолжного вторжения магизма, нарушившего гармонию
жизни в духоносном теле, отсюда и возникла та косность
материи, которая постоянно преодолевается, но никогда не может быть окончательно преодолена хозяйственным трудом.
В том, что небытие, ничто, сделалось
материей бытия, было вызвано к
жизни, сказалась самоотверженная любовь Божия и безмерное божественное смирение; в этом же проявилась и безмерная мудрость, и всемогущество Божие, создающее мир из ничего.
Господство законнической этики во всех сферах мировой
жизни есть выражение объективного закона большего числа, т. е. необходимой организации порядка в
жизни больших масс, большой массы человечества, как и большой массы
материи в
жизни природы.
Если оно в том, что ты так ешь, пьешь, плодишься, строишь жилища, одеваешься, так или иначе относишься к другим людям и животным, то ведь всё это есть отношение всякого человека, как рассуждающего животного, к
жизни, и это отношение пропасть никак не может; таких было, и есть, и будет миллионы, и порода их сохранится наверное так же несомненно, как каждая частица
материи.
Существует
материя и ее энергия. Энергия движет, движение механическое переходит в молекулярное, молекулярное выражается теплом, электричеством, нервной, мозговой деятельностью. И все без исключения явления
жизни объясняются отношениями энергий. Всё так красиво, просто, ясно и, главное, удобно. Так что, если нет всего того, чего нам так хочется и что так упрощает всю нашу
жизнь, то всё это надо как-нибудь выдумать.
Спорят о том, есть ли
жизнь в клеточке или в протоплазме или еще ниже, в неорганической
материи? Но прежде чем спорить, надо спросить себя: имеем ли мы право приписывать понятие
жизни клеточке?
С древнейших времен известны рассуждения о том, отчего происходит
жизнь? от невещественного начала или от различных комбинаций
материи? И рассуждения эти продолжаются до сих пор, так что не предвидится им никакого конца, именно потому, что цель всех рассуждений оставлена и рассуждается о
жизни независимо от ее цели; и под словом
жизнь разумеют уж не
жизнь, а то, отчего она происходит, или то, что ей сопутствует.
— Да как это можно разделять? Будущее, настоящее… Все равно что стараться ножом отделить в организме
жизнь от
материи.
Жизнь радостна, прекрасна, потому что освещена будущим и, конечно, дай бог, чтобы будущее как можно скорее пришло… Какой-то разврат душевный копаться в этом. Болтун! Почему же он ничего не делает?
Более утонченные философские направления видят в духе не эпифеномен
материи, а эпифеномен
жизни, которой приписывают неистощимую творческую силу.
Душевная пневма происходит от первоначального гилозоистического понимания
материи, пневма отождествлялась с воздухом, огнем или телом, но это все же было целостное понимание
жизни.
Ныне мир переходит к высшей духовной
жизни, и осознает человек окончательно, что церковь не может иметь физической плоти, а может иметь лишь плоть духовную [Та концепция церкви, которая была у Хомякова, церкви как органической соборной
жизни в свободе и любви, не имеющей никаких внешних признаков и критериев, в сущности, должна отрицать физическую плоть церкви, историческую
материю православия.
И в глубине космического кризиса свершается преодоление рождающего пола, материнства, как начала мирового, т. е. избавление от
материи, освобождение от родовой
жизни через раскрытие девственности, андрогинического образа человека творящей, а не рождающей
жизни антропоса.
Наступает футуристически-технический конец религии рода, религии материнства и
материи, и нет сил охранить и предотвратить от гибели родовую, материнскую, материальную органическую
жизнь.
В этом кризисе рода и
материи и в окончательном рождении человека и
жизни духа — сущность нашей эпохи.
Хаотическая перестановка и круговращение мертвой
материи никуда не движется и никакой новой
жизни не творит.
Но, захваченный интересною работой, я постепенно привык к дурному запаху, а вскоре, в один из увлекательнейших вечеров, когда случайно мне пришлось работать одному, я неожиданно почувствовал глубочайший восторг перед необыкновенным зрелищем — обратного шествия
материи от
жизни к смерти, от сложнейшей конструкции живого организма к простейшим элементам вещества.
Совершенно бесспорно, что «буржуазность» есть состояние духа человеческого, а не социально-классовое положение человека, — она определяется отношением духа к материальной
жизни, несвободой духа и бессилием духа преодолеть власть
материи, а не самой материальной
жизнью.
И это есть материализм, прикованность духа к органической
материи, это есть натурализм, обращенный назад, к остаткам первобытной
жизни.