Неточные совпадения
Разумеется, есть выражение чиновника в Пилате и жалости в
Христе, так как один олицетворение плотской, другой духовной
жизни.
— Вы вступаете в пору
жизни, — продолжал священник, — когда надо избрать путь и держаться его. Молитесь Богу, чтоб он по своей благости помог вам и помиловал, — заключил он. «Господь и Бог наш Иисус
Христос, благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит ти чадо»… И, окончив разрешительную молитву, священник благословил и отпустил его.
Эта живость, эта совершенная извращенность мальчика начала сказываться на восьмом году его
жизни; тип рыцаря причудливых впечатлений, искателя и чудотворца, т. е. человека, взявшего из бесчисленного разнообразия ролей
жизни самую опасную и трогательную — роль провидения, намечался в Грэе еще тогда, когда, приставив к стене стул, чтобы достать картину, изображавшую распятие, он вынул гвозди из окровавленных рук
Христа, т. е. попросту замазал их голубой краской, похищенной у маляра.
— Господа! — возгласил он с восторгом, искусно соединенным с печалью. — Чего можем требовать мы, люди, от
жизни, если даже боги наши глубоко несчастны? Если даже религии в их большинстве — есть религии страдающих богов — Диониса, Будды,
Христа?
«Что может внести в
жизнь вот такой хитренький, полуграмотный человечишка? Он — авторитет артели, он тоже своего рода «объясняющий господин». Строит дома для других, — интересно: есть ли у него свой дом? Вообще — «объясняющие господа» существуют для других в качестве «учителей
жизни». Разумеется, это не всегда паразитизм, но всегда — насилие, ради какого-нибудь
Христа, ради системы фраз».
— Был я там, — сказал
Христос печально,
А Фома-апостол усмехнулся
И напомнил: — Чай, мы все оттуда. —
Поглядел
Христос во тьму земную
И спросил Угодника Николу:
— Кто это лежит там, у дороги,
Пьяный, что ли, сонный аль убитый?
— Нет, — ответил Николай Угодник. —
Это просто Васька Калужанин
О хорошей
жизни замечтался.
Вот на пути моем кровавом
Мой вождь под знаменем креста,
Грехов могущий разрешитель,
Духовной скорби врач, служитель
За нас распятого
Христа,
Его святую кровь и тело
Принесший мне, да укреплюсь,
Да приступлю ко смерти смело
И
жизни вечной приобщусь!
— Ну,
Христос с тобой, — сказала она вдруг, восклонившись и вся сияя, — выздоравливай. Зачту это тебе. Болен он, очень болен… В
жизни волен Бог… Ах, что это я сказала, да быть же того не может!..
— Только подумаем, любезные сестры и братья, о себе, о своей
жизни, о том, что мы делаем, как живем, как прогневляем любвеобильного Бога, как заставляем страдать
Христа, и мы поймем, что нет нам прощения, нет выхода, нет спасения, что все мы обречены погибели. Погибель ужасная, вечные мученья ждут нас, — говорил он дрожащим, плачущим голосом. — Как спастись? Братья, как спастись из этого ужасного пожара? Он объял уже дом, и нет выхода.
Да, несмотря на арестантский халат, на всё расширевшее тело и выросшую грудь, несмотря на раздавшуюся нижнюю часть лица, на морщинки на лбу и на висках и на подпухшие глаза, это была несомненно та самая Катюша, которая в Светло-Христово Воскресение так невинно снизу вверх смотрела на него, любимого ею человека, своими влюбленными, смеющимися от радости и полноты
жизни глазами.
И потому чистая Истина христианства была приспособлена к обыденной человеческой
жизни и искажена, было исправлено дело
Христа, как говорит Великий Инквизитор у Достоевского.
Кто написал гениальную хулу на
Христа «об Иисусе Сладчайшем и о горьких плодах мира», кто почувствовал темное начало в
Христе, источник смерти и небытия, истребление
жизни, и противопоставил «демонической» христианской религии светлую религию рождения, божественное язычество, утверждение
жизни и бытия?
Нельзя достаточно сильно подчеркивать, что абсолютная
Христова любовь есть новая благодатная
жизнь духа, а не закон для относительной материальной
жизни.
И тогда возрождение России к новой
жизни может быть связано лишь с мужественными, активными и творящими путями духа, с раскрытием
Христа внутри человека и народа, а не с натуралистической родовой стихией, вечно влекущей и порабощающей.
— Ну, с Богом, с Богом! — повторял он с крыльца. — Ведь приедешь еще когда в жизни-то? Ну и приезжай, всегда буду рад. Ну,
Христос с тобою!
— А я насчет того-с, — заговорил вдруг громко и неожиданно Смердяков, — что если этого похвального солдата подвиг был и очень велик-с, то никакого опять-таки, по-моему, не было бы греха и в том, если б и отказаться при этой случайности от
Христова примерно имени и от собственного крещения своего, чтобы спасти тем самым свою
жизнь для добрых дел, коими в течение лет и искупить малодушие.
Он говорил колодникам в пересыльном остроге на Воробьевых горах: «Гражданский закон вас осудил и гонит, а церковь гонится за вами, хочет сказать еще слово, еще помолиться об вас и благословить на путь». Потом, утешая их, он прибавлял, что «они, наказанные, покончили с своим прошедшим, что им предстоит новая
жизнь, в то время как между другими (вероятно, других, кроме чиновников, не было налицо) есть ещё большие преступники», и он ставил в пример разбойника, распятого вместе с
Христом.
Собственно мистический характер зодчество теряет с веками Восстановления. Христианская вера борется с философским сомнением, готическая стрелка — с греческим фронтоном, духовная святыня — с светской красотой. Поэтому-то храм св. Петра и имеет такое высокое значение, в его колоссальных размерах христианство рвется в
жизнь, церковь становится языческая, и Бонаротти рисует на стене Сикстинской капеллы Иисуса
Христа широкоплечим атлетом, Геркулесом в цвете лет и силы.
Увы! нет для раба иного закона, кроме беззакония. С печатью беззакония он явился на свет; с нею промаячил постылую
жизнь и с нею же обязывается сойти в могилу. Только за пределами последней, как уверяет Аннушка, воссияет для него присносущий свет
Христов… Ах, Аннушка, Аннушка!
А язычники, не слыхавшие о
Христе и, однако, жертвовавшие
жизнью за ближних?..
Бухарев, один из наиболее интересных богословов, порожденных нашей духовной средой. Он был архимандритом и ушел из монашества. Он интегрировал человечность целостному христианству. Он требует приобретения
Христа всей полнотой человеческой
жизни. Всякая истинная человечность для него
Христова. Он против умаления человеческой природы
Христа, против всякой монофизической тенденции.
Устраивают землю и земную
жизнь злые силы, отступившие от правды
Христовой, добрые же силы ждут Града Грядущего, Царства Божьего.
Он почитал Конфуция, Будду, Соломона, Сократа, к мудрецам причислял и Иисуса
Христа, но мудрецы не были для него культурой, а были учителями
жизни, и сам он хотел быть учителем
жизни.
Розанов отталкивался от образа
Христа, в котором видел вражду к
жизни, к рождению, но он любил быт православной церкви, видел в нем много плоти.
Оригинальность его была в том, что он не столько хотел осуществления в полноте
жизни христианских принципов, сколько приобретения полноты
жизни самого
Христа, как бы продолжения воплощения
Христа во всей
жизни.
Для нее
Христос — один из многих, наше воплощение в этой
жизни — одно из многих.
Христос был один, являлся всего раз на этой земле, в этой истории человечества; спасающее приобщение к
Христу совершается для каждого данного человека в этой его
жизни.
Религия
Христа зовет нас к борьбе за
жизнь, к мировой победе над смертью, к завоеванию воскресения историей и творчеством.
Если бы можно было доказать, что
Христос воскрес, то чудо воскресения потеряло бы свой спасительный смысл, оно вошло бы в круговорот природной
жизни.
Христос Сам был чудом, Его
жизнь была чудесной.
Христос учит мужественному отношению к
жизни и ее мукам.
В восточноправославной мистике
Христос принимается внутрь человека, становится основой
жизни, в западнокатолической мистике
Христос остается предметом подражания, объектом влюбленности, остается вне человека.
Со стороны величайшее чудо истории не видно, неверующему нельзя доказать, что
Христос воскрес, тут нет доказательного насилия, но тот, кто увидел это чудо, кто поверил в него, тот знает, что мертвые встанут для вечной
жизни.
Воскресение
Христа есть единственный абсолютно разумный факт мировой
жизни; в победе
жизни над смертью, правды над злом есть Разум, Смысл.
А дочки тоже подивились на свою мамашу, так торжественно объявившую им, что «главнейшая черта ее
жизни — беспрерывная ошибка в людях», и в то же самое время поручавшую князя вниманию «могущественной» старухи Белоконской в Москве, причем, конечно, пришлось выпрашивать ее внимания
Христом да богом, потому что «старуха» была в известных случаях туга на подъем.
— Думала я о своей
жизни — господи Иисусе
Христе!
И ей казалось, что сам
Христос, которого она всегда любила смутной любовью — сложным чувством, где страх был тесно связан с надеждой и умиление с печалью, —
Христос теперь стал ближе к ней и был уже иным — выше и виднее для нее, радостнее и светлее лицом, — точно он, в самом деле, воскресал для
жизни, омытый и оживленный горячею кровью, которую люди щедро пролили во имя его, целомудренно не возглашая имени несчастного друга людей.
— Послушайте, ради
Христа! Все вы — родные… все вы — сердечные… поглядите без боязни, — что случилось? Идут в мире дети, кровь наша, идут за правдой… для всех! Для всех вас, для младенцев ваших обрекли себя на крестный путь… ищут дней светлых. Хотят другой
жизни в правде, в справедливости… добра хотят для всех!
"Ты почто, раба,
жизнью печалуешься? Ты воспомни, раба, господина твоего, господина твоего самого
Христа спаса истинного! как пречистые руце его гвоздями пробивали, как честные нозе его к кипаристу-древу пригвождали, тернов венец на главу надевали, как святую его кровь злы жидове пролияли… Ты воспомни, раба, и не печалуйся; иди с миром, кресту потрудися; дойдешь до креста кипарисного, обретешь тамо обители райские; возьмут тебя, рабу, за руки ангели чистые, возьмут рабу, понесут на лоно Авраамлее…"
Для всех воскрес
Христос! Он воскрес и для тебя, мрачный и угрюмый взяточник, для тебя, которого зачерствевшее сердце перестало биться для всех радостей и наслаждений
жизни, кроме наслаждений приобретения и неправды. В этот великий день и твоя душа освобождается от тяготевших над нею нечистых помыслов, и ты делаешься добр и милостив, и ты простираешь объятия, чтобы заключить в них брата своего.
— Ну, ну, пошутить-то ведь не грех. Не все же серьезничать; шутка тоже, в свое время, не лишняя.
Жизнь она смазывает. Начнут колеса скрипеть — возьмешь и смажешь. Так-то, голубчик.
Христос с тобой! Главное — здоровье береги!
Разве можно сказать про такую
жизнь, что это
жизнь? разве можно сравнить такое существование с французским, хотя и последнее мало-помалу начинает приобретать меняльный характер? Француз все-таки хоть над Гамбеттой посмеяться может, назвать его le gros Leon, [толстяк Леон] а у нас и Гамбетты-то нет. А над прочими, право, и смеяться даже не хочется, потому что… Ну, да уж
Христос с вами! плодитеся, множитеся и населяйте землю!
«Имею удовольствие препроводить Вам при сем жития святых и книгу Фомы Кемпийского «О подражании
Христу». Читайте все сие со вниманием: тут Вы найдете вехи, поставленные нам на пути к будущей
жизни, о которой Вы теперь болеете Вашей юной душой. Еще посылаю Вам книгу, на русском языке, Сен-Мартена об истине и заблуждениях. Перевод очень верный. Если что будет затруднять Вас в понимании, спрашивайте меня. Может быть, при моей душевной готовности помогать Вам, я и сумею растолковать».
Начатки духовной
жизни во
Христе бывают слабы:
Христос рождается в яслях от бедной, горькой Марии; одне высшие духовные силы нашего бытия, ангелы и мудрые Востока, знают небесное его достоинство; могут однакоже и низшие душевные силы, пастыри, ощутить сие рождение, если оне бдят и примечают.
— Ты, боярин, сегодня доброе дело сделал, вызволил нас из рук этих собачьих детей, так мы хотим тебе за добро добром заплатить. Ты, видно, давно на Москве не бывал, боярин. А мы так знаем, что там деется. Послушай нас, боярин. Коли
жизнь тебе не постыла, не вели вешать этих чертей. Отпусти их, и этого беса, Хомяка, отпусти. Не их жаль, а тебя, боярин. А уж попадутся нам в руки, вот те
Христос, сам повешу их. Не миновать им осила, только бы не ты их к черту отправил, а наш брат!
Весь длинный 1800-летний ход
жизни христианских народов неизбежно привел их опять к обойденной ими необходимости решения вопроса принятия или непринятия учения
Христа и вытекающего из него для общественной
жизни решения вопроса о противлении или непротивлении злу насилием, но только с тою разницею, что прежде люди могли принять и не принять решение, данное христианством, теперь же это решение стало неизбежно, потому что оно одно избавляет их от того положения рабства, в котором они, как в тенетах, запутали сами себя.
Он верит теперь, что царство бога наступит тогда, когда люди будут исполнять 5 заповедей
Христа, именно: 1) жить в мире со всеми людьми; 2) вести чистую
жизнь; 3) не клясться; 4) никогда не противиться злу и 5) отказываться от народных различий».
Непонимание учения
Христа в его истинном, простом и прямом смысле в наше время, когда свет этого учения проник уже все самые темные углы сознания людского; когда, как говорил
Христос, теперь уже с крыш кричат то, что он говорил на ухо; когда учение это проникает все стороны человеческой
жизни: и семейную, и экономическую, и гражданскую, и государственную, и международную, — непонимание это было бы необъяснимо, если бы непониманию этому не было причин.
В этом состоит пятый и самый действительный способ устранения того противоречия, в которое поставило себя церковное христианство, исповедуя на словах
Христа и отрицая в
жизни его учение и научая этому людей.
Учение христианское кажется исключающим возможность
жизни только тогда, когда люди указание идеала принимают за правило. Только тогда представляются уничтожающими
жизнь те требования, которые предъявляются учением
Христа. Требования эти, напротив, одни дают возможность истинной
жизни. Без этих требований невозможна бы была истинная
жизнь.