Неточные совпадения
— Позвольте вам доложить, Петр Александрыч, что как вам будет угодно, а в Совет к сроку заплатить нельзя. Вы изволите говорить, — продолжал он с расстановкой, — что должны получиться
деньги с залогов, с мельницы и с сена… (Высчитывая эти статьи, он
кинул их на кости.) Так я боюсь, как бы нам не ошибиться в расчетах, — прибавил он, помолчав немного и глубокомысленно взглянув на папа.
— Ну, из этих-то
денег ты и пошлешь десять тысяч в Совет за Петровское. Теперь
деньги, которые находятся в конторе, — продолжал папа (Яков смешал прежние двенадцать тысяч и
кинул двадцать одну тысячу), — ты принесешь мне и нынешним же числом покажешь в расходе. (Яков смешал счеты и перевернул их, показывая, должно быть, этим, что и
деньги двадцать одна тысяча пропадут так же.) Этот же конверт с
деньгами ты передашь от меня по адресу.
— Между тем поверенный этот управлял большим имением, — продолжал он, — да помещик отослал его именно потому, что заикается. Я дам ему доверенность, передам планы: он распорядится закупкой материалов для постройки дома, соберет оброк, продаст хлеб, привезет
деньги, и тогда… Как я рад, милая Ольга, — сказал он, целуя у ней руку, — что мне не нужно
покидать тебя! Я бы не вынес разлуки; без тебя в деревне, одному… это ужас! Но только теперь нам надо быть очень осторожными.
Старик, оставь пустые бредни:
Сегодня
покидая свет,
Питайся мыслию суровой.
Шутить не время. Дай ответ,
Когда не хочешь пытки новой:
Где спрятал
деньги?
— Это четыре-то тысячи! Да я пошутил-с, что вы это? Слишком легковерно, сударыня, сосчитали. Сотенки две я, пожалуй, с моим даже удовольствием и охотою, а четыре тысячи — это
деньги не такие, барышня, чтоб их на такое легкомыслие
кидать. Обеспокоить себя напрасно изволили.
Вошел впопыхах Миша с пачкой размененных
денег и отрапортовал, что у Плотниковых «все заходили» и бутылки волокут, и рыбу, и чай — сейчас все готово будет. Митя схватил десятирублевую и подал Петру Ильичу, а другую десятирублевую
кинул Мише.
Дед догадался: забрал в горсть все бывшие с ним
деньги и
кинул, словно собакам, им в середину.
Как только
кинул он
деньги, все перед ним перемешалось, земля задрожала, и, как уже, — он и сам рассказать не умел, — попал чуть ли не в самое пекло.
— Ну, дети, сюда! — закричал Александр Иванович, и к нему сейчас же сбежались все ребятишки, бабы, девки и даже мужики; он начал
кидать им
деньги, сначала медные, потом серебряные, наконец, бумажки. Все стали их ловить, затеялась даже драка, рев, а он кричал между тем...
„Куда, говорит, сестру девала?“ Замучил старуху совсем, так что она, и умирая, позвала его да и говорит: „Спасибо тебе, ваше благородие, что меня, старуху, не
покинул, венца мученического не лишил“. А он только смеется да говорит: „Жаль, Домна Ивановна, что умираешь, а теперь бы
деньги надобны! да куда же ты, старая, сестру-то девала?“
Палагея Евграфовна сердито брала
деньги и с пренебрежением
кидала их в рабочий ящик.
Под ее влиянием я
покинул тебя, мое единственное сокровище, хоть, видит бог, что сотни людей, из которых ты могла бы найти доброго и нежного мужа, — сотни их не в состоянии тебя любить так, как я люблю; но, обрекая себя на этот подвиг, я не вынес его: разбитый теперь в Петербурге во всех моих надеждах, полуумирающий от болезни, в нравственном состоянии, близком к отчаянию, и, наконец, без
денег, я пишу к тебе эти строчки, чтоб ты подарила и возвратила мне снова любовь твою.
«Играй, говорит, мне на гитаре и танцуй, а я буду лежать и в тебя
деньги кидать, потому как я самый богатый человек».
— Я сбираюсь
покинуть ваш дом, полковник, — проговорил Фома самым спокойным голосом. — Я решился идти куда глаза глядят и потому нанял на свои
деньги простую, мужичью телегу. На ней теперь лежит мой узелок; он не велик: несколько любимых книг, две перемены белья — и только! Я беден, Егор Ильич, но ни за что на свете не возьму теперь вашего золота, от которого я еще и вчера отказался!..
Когда торг кончился, ему пришло в голову: «Хорошо ли я делаю, вталкивая этого юношу в глупую жизнь полустепного помещика?» Даже мысль дать ему своих
денег и уговорить его не
покидать Москвы пришла ему в голову; лет пятнадцать тому назад он так бы и сделал, но старыми руками ужасно трудно развязывать кошелек.
— В таком случае я очень рад за вас, — прервал его князь, с трудом сдерживая себя и как-то порывисто
кидая валявшиеся на столе
деньги в ящик, — он полагал, что этим кончится его объяснение с Миклаковым, но тот, однако, не уходил.
— О, да!.. — протянул Жуквич и опять
кинул косвенный взгляд на ящик с
деньгами, а затем, как бы не удержавшись, присовокупил несколько странным голосом и сам потупляясь при этом: — Такую ж большую сумму
денег вы держите не в запертом ящике!..
— Не возьму-с! — отвечал тот, снова
кинув какой-то огненный взор на
деньги и надевая калоши. Через минуту он хлопнул дверьми и скрылся совсем из глаз князя.
— Не нужно-с! Не нужно! — ответил вдруг Елпидифор Мартыныч,
кинув быстрый взгляд на
деньги и отстраняя их своей рукой от себя. — Я не из корысти спасал больную, а прежде всего — по долгу врача, а потом и для того, чтобы вы оба устыдились и не на каждом бы перекрестке кричали, что я дурак и идиот: бывают обстоятельства, что и идиоты иногда понадобятся!
Кучумов (садится). Вам меня надо или убивать или прощать за мою рассеянность. Сейчас отсчитывал
деньги в бумажник, чтобы взять с собой, вошла вдруг жена, я его
кинул в стол и запер. Заболтался с ней, так и позабыл. Я вам привезу
деньги через полчаса.
Домна Осиповна, конечно, отгадала истинную причину его холодности и окончательно убедилась, что в душе он подлец; Бегушев показался ей сравнительно с ним полубогом по благородству своих чувств; он бесился на нее, когда она наживала
деньги, и никогда бы, конечно, не
кинул ее при какой-нибудь денежной беде.
Многие приближались к образу и, приложившись после земляного поклона,
кидали в кружку медные
деньги, которые, упадая, отдавали глухой звук.
Аполлон, уже усевшийся за работу и уже надевший опять очки, сначала, не
покидая иглы, молча накосился на
деньги; потом, не обращая на меня никакого внимания и не отвечая мне ничего, продолжал возиться с ниткой, которую все еще вдевал.
Челкаш сунул руку в карман своей куртки, вытащил пачку
денег, одну радужную бумажку положил обратно в карман, а все остальные
кинул Гавриле.
Пришел до Грипы Ковалевой: «Гей, курва, горилки!» В стакан бросил серебряного рубля, горилку выпил, а
деньги музыкантам
кинул.
Никита (достает наливку, баранки, селедки). Это, значит, себе, это бабе пряжа, карасин там в сенях. А вот и
деньги. Постой. (Берет счеты.) Сейчас смекну. (
Кидает.) Мука пшеничная восемь гривен, масло постное… Батюшке 10 рублев. Батюшка! Иди чай пить.
Он любил кутнуть, прихвастнуть, выпить на «ты», набуянить, дать взаймы и задолжать без отдачи, метнуть лихой банк, расплакаться под гитару и
кинуть пачку
денег цыганам, — словом, был добрый, веселый, честный и беспутный малый.
Или, трудясь, как глупая овца,
В рядах дворянства, с рабским униженьем,
Прикрыв мундиром сердце подлеца, —
Искать чинов, мирясь с людским презреньем,
И поклоняться немцам до конца…
И чем же немец лучше славянина?
Не тем ли, что куда его судьбина
Ни
кинет, он везде себе найдет
Отчизну и картофель?.. Вот народ:
И без таланта правит и за
деньги служит,
Всех давит он, а бьют его — не тужит!
— Бери! —
кинул черкес записку. —
Деньги отдашь в Качуге.
Вынул каждый лесник из зепи [Зепь — кожаная, иногда холшовая, мошна привесная, а если носится за пазухой, то прикрепленная к зипуну тесемкой или ремешком. В зепи держат
деньги и паспорт.] по грошу. На одном Захар накусил метку. Дядя Онуфрий взял шапку, и каждый парень
кинул туда свой грош. Потряс старшой шапкой, и лесники один за другим стали вынимать по грошу.
— Стой, погоди, еще не совсем в расчете, — сказал дядя Онуфрий, не принимая
денег. — Волочки-то здесь
покинете аль с собой захватите?
А если не нароет он на Ветлуге дорогой казны?.. Пропадай тогда жизнь бедовая, доля горькая!.. А если помимо Ветлуги выпадут ему несметные
деньги, во всем обилье, житье-бытье богатое?.. И если за такую счастливую долю надо будет
покинуть Настасью Патаповну… забыть ее, другую полюбить?..
Это взорвало Чубалова. Всегда бывало ему обидно, ежели кто усомнится в знании его насчет древностей, но ежели на подлог намекнут, а он водится-таки у старинщиков, то честный Герасим тотчас, бывало, из себя выйдет. Забыл, что
денег хочет просить у Марка Данилыча, и
кинул на его грубость резкое слово...
— Вот оно что! — тихо промолвил Патап Максимыч. — Да что ж вы ничего не расскажете? Три тысячи
деньги ведь немалые,
кидать их зря не годится. Может быть, одолжения Сивкова и десятой доли этих
денег не стоят.
— Видно, что надо будет разойтись, — равнодушно проговорил Марко Данилыч и при этом зевнул с потяготой, — со скуки ли, от истомы ли — кто его знает. — Пошли тебе Господи тороватых да слепых покупателей, чтобы полторы тысячи тебе за все за это дали, а я
денег зря
кидать не хочу.
— Умоляю вас, — сказал он, обращаясь к фельдмаршалу, — простите мне, что я отрекся от первого моего показания и не хотел стать на очную ставку с этою женщиной. Мне жаль ее, бедную. Наконец, я откроюсь вам совершенно: я любил ее и до сих пор люблю без памяти. Я не имел сил
покинуть ее, любовь приковала меня к ней, и вот — довела до заключения. Не
деньги, которые она должна была мне, но страстная, пламенная любовь к ней заставила меня
покинуть князя Радзивила и отправиться с ней в Италию.
Доманскому был предложен вопрос: зачем он оставался при ней, получив должные ему
деньги? Он признался, что до безумия влюблен в эту очаровательную женщину. «Страстная привязанность к ней и желание знать, чем кончатся запутанные ее обстоятельства, — говорил он князю Голицыну, — заставили меня остаться при ней и уговорить Чарномского не
покидать ее». Доманский подтвердил все, что относительно его говорил на допросе Чарномский, извиняясь, что он прежде не показал всего по слабости памяти.
— А что, братцы, — заговорил Теркин, не
покидая ласкового тона. — Вы ведь все знаете друг друга (оба лежавшие у костра приподнялись немного): вот у меня на днях выхватили бумажник, у Воскресенских ворот, на конке…
денег четыреста рублей. Их теперь, известное дело, и след простыл. Мне бы бумаги вернуть… письма нужные и одну расписку… Они ведь все равно господам рыцарям тумана ни на что не пригодятся.
— Не знаю, что есть слово «любят», но меня, пожалуй, и любят, и
кидают мне
деньги за мои забавы, и угощают меня за своими столами. Я пью на чужой счет дорогое вино и плачу за него моими шутками.
Зато умная гетера Азелла, видя, как меня обижали, обратила это все в мою пользу: она раскрыла свою тунику и заставила всех
кинуть мне несколько
денег, гости же спьяну набросали мне много, а особенно один, горделивый и тучный Ор коринфянин, с надутым брюхом без шеи.
Не с тем
кинул мне
деньги на пиру у гетеры гордый коринфянин Ор, чтобы это оставалось в тайне.
— Без
денег что и князь, только
кинуть в грязь… — пошутил успокоившийся Степан.
— Безрассудно было бы мне
покинуть на произвол судьбы жену и двух малолетних детей; не могу жертвовать и
деньгами, потому что я беден и только своими трудами содержу семейство свое.
Две-три недели в год, продавая каждый поцелуй, каждую ласку на вес золота, и, отобрав у меня все, уезжал,
покидая меня до тех пор, пока у тебя были
деньги.
Сундук разбили.
Деньги вынули, бумаги в печь
покидали.