Неточные совпадения
— Вот — сорок две тысячи в банке
имею. Семнадцать выиграл в карты, девять — спекульнул
кожей на ремни в армию, четырнадцать накопил по мелочам. Шемякин обещал двадцать пять. Мало, но все-таки… Семидубов дает. Газета — будет. Душу продам дьяволу, а газета будет. Ерухимович — фельетонист. Он всех Дорошевичей в гроб уложит. Человек густого яда. Газета — будет, Самгин. А вот Тоська… эх, черт… Пойдем, поужинаем где-нибудь, а?
— Очень
имеют. Особенно — мелкие и которые часто в руки берешь. Например — инструменты: одни любят вашу руку, другие — нет. Хоть брось. Я вот не люблю одну актрису, а она дала мне починить старинную шкатулку, пустяки починка. Не поверите: я долго бился — не мог справиться. Не поддается шкатулка. То палец порежу, то
кожу прищемлю, клеем ожегся. Так и не починил. Потому что шкатулка знала: не люблю я хозяйку ее.
Одет он был в куртку и штаны из выделанной изюбровой
кожи и сохатиные унты, на голове
имел белый капюшон и маленькую шапочку с собольим хвостиком. Волосы на голове у него заиндевели, спина тоже покрылась белым налетом. Я стал усиленно трясти его за плечо. Он поднялся и стал руками снимать с ресниц иней. Из того, что он не дрожал и не подергивал плечами, было ясно, что он не озяб.
Он, видимо, чувствовал, что
имеет дело с людьми сведущими, и потому, как говорится, просто лез из
кожи.
Есть еще замечательная особенность в куликах-сороках: красный цвет, которым окрашены их глаза, носы и ноги, проявляется в самом цвете
кожи, мяса и преимущественно жира: когда кулик будет изжарен, жир
имеет ярко-оранжевый цвет.
— Гаршнеп вдвое меньше бекаса; складом, носом, ногами и пестрым брюшком совершенно сходен с дупелем, а перьями — и с бекасом и с дупелем; только пестрины у него на спине несколько темнее и красноватее,
имеют сизо-зеленоватый, как будто металлический отлив;
кожа на шее толста и мясиста, очевидно для того, чтоб могли расти из нее длинные перышки и косички.
Она была несколько больше самой крупной дворовой утки; перья
имела светло-коричневого цвета, испещренные мелкими темными крапинками; глаза и лапки красные, как киноварь, а верхнюю половинку носа — окаймленную такого же красного цвета узенькою полоскою; по правильным перьям поперек крыльев лежала голубовато-сизая полоса; пух был у ней розовый, как у дрофы и стрепета, а жир и
кожа оранжевого цвета; вкус ее мяса был превосходный, отличавшийся от обыкновенного утиного мяса; хвост длинный и острый, как у селезня шилохвости, но сама она была утка, а не селезень.
Вместо обуви на ногах мы
имели не то чулки, не то мешки, сшитые из тряпок, овчины и рыбьей
кожи.
На головах
имели меховые шапки с наушниками, на руках — вязаные рукавицы, а на ногах шерстяные портянки и унты из рыбьей
кожи, с расчетом по одной паре на семь суток.
И вот, когда у него оспаривается право на осуществление даже этой скромной программы, он, конечно, получает полное основание сказать: я охотно верю, что история должнаутешать, но не могу указать на людей, которых
имеют коснуться ее утешения. Что касается до меня лично, то я чувствую только одно: что история сдирает с меня
кожу.
Попробуй я завещать мою
кожу на барабан, примерно в Акмолинский пехотный полк, в котором
имел честь начать службу, с тем чтобы каждый день выбивать на нем пред полком русский национальный гимн, сочтут за либерализм, запретят мою
кожу… и потому ограничился одними студентами.
Мы ничего не
имели в мыслях, кроме интересов казны; мы ничего не желали, кроме благополучного разрешения благих начинаний; мы трудились, усердствовали, лезли из
кожи и в свободное от усердия время мечтали: о! если бы и волки были сыты, и овцы целы!.. Словом сказать, мы день и ночь хлопотали о насаждении древа гражданственности. И вот теперь нам говорят: вы должны претерпеть!
В партии «крепкоголовых» он представлял начало письмянности и ехидства; говорил плавно, мягко, словно змей полз; голос
имел детский; когда злился, то злобу свою обнаруживал чем-то вроде хныканья, от которого вчуже мороз подирал по
коже.
Клещенки, или клешни, у крупных раков отрывают у самого туловища, во всю их длину, не повредив нигде ни маленького кончика, очищают от старой
кожи и так же осторожно насаживают с верхнего узкого конца на крючок, который прячется в самой клешне при ее раздвоении: она расправляется на поводке и
имеет вид вытянутой длинной женской перчатки. На нее очень жадно берет рыба средней величины и даже крупная.
Ерш
имеет необыкновенно большие навыкате, темно-синие глаза; от самой головы, как я уже сказал, идет у него жесткий гребень, почти в вершок вышиною; он оканчивается, не доходя пальца на два до хвоста, но и это место занято у него другим небольшим гребешком, уже мягким, похожим на обыкновенное плавательное рыбье перо; ерш колется, как окунь, если взять его неосторожно; он весь пестрый, кроме брюшка, но пестрины какого-то темноватого, неопределенного цвета; он весь блестит зеленовато-золотистым лоском, особенно щеки;
кожа его покрыта густою слизью в таком изобилии, что ерш превосходит в этом отношении линя и налима; хвост и верхние перья пестроваты, нижние перья беловато-серые.
Рыба
имеет болезни, которые часто обнаруживаются черными пятнами по всему телу; если эти пятна находятся только на поверхности
кожи, то рыба переносит их благополучно, но если чернота пойдет вглубь и коснется внутренних органов — рыба умирает.
— Мы тут
имеем дело с одним из явлений электричества, — говорил он по-французски, обращаясь к даме. — В
коже каждого человека заложены микроскопические железки, которые содержат в себе токи. Если вы встречаетесь с особью, токи которой параллельны вашим, то вот вам и любовь.
Графиня Антонида была чинна, и от нее холодком так и повевало; впрочем, в общем всегда мало изменявшийся вид ее
имел в себе на этот раз нечто торжественное: ее коски на висках были словно круче, одутловатые щечки под смуглою
кожею горели румяным подсветом, изумительной чистоты руки сверкали от гладкости, а каленое платье погромыхивало.
Если даже согласимся, что в Виттории были совершенны все основные формы, то кровь, теплота, процесс жизни с искажающими красоту подробностями, следы которых остаются на
коже, — все эти подробности были бы достаточны, чтобы поставить живое существо, о котором говорит Румор, несравненно ниже тех высоких произведений искусства, которые
имеют только воображаемую кровь, теплоту, процесс жизни на
коже и т. д.
Матушка называла его жиденком, и он действительно своими курчавыми волосиками, своими черными и вечно мокрыми, как вареный чернослив, глазами, своим ястребиным носом и широким красным ртом напоминал еврейский тип; только цвет
кожи он
имел белый и был вообще весьма недурен собою.
«Плохие игрушки!» — сказал бы он сам себе, если бы
имел время размыслить над этим. В его голове толпились еще некоторое время леса мачт, фантастические узоры, отдельные, мертвые, как он сам, слова, но скоро все кончилось. Пэд сочно хрипел, и это были последние пары. Матросы, подбежав к капитану, с содроганием увидели негра: лицо Пэда было черно, как чугун, даже шея приняла синевато-черный цвет крови, выступившей под
кожей.
— Я, признаться, и сам об этом господину описывал. Неужели же, Иван Семеныч, я смел бы
иметь против вас какое-нибудь сопротивление, если бы сил моих только хватало; сами изволите знать, половина запашки идет на барских лошадях — сморены так, что
кожа да кости. Вдруг барин наедет, куда я тогда поспел?
В числе женщин, пришедших с больными детьми, стояла баба неопределенных лет, худая, с почерневшей
кожей; она была беременна и
имела при себе трех детей, из которых двое тянулись за материну юбку, а третье беспомощно пищало у ее изможденной груди.
Как при первом свидании на Хуту, так и теперь, когда я ближе присмотрелся к ним, я не нашел их однотипными. Одни из них
имели овальные лица без усов и бороды, небольшой нос, смуглую
кожу и правильный разрез глаз. У других было плоское скуластое лицо, обросшее черной бородой, широкий выгнутый нос и глаза с монгольской складкой век. Первые были небольшого роста с поразительно маленькими руками и ногами, вторые роста выше среднего, широкие в костях и с хорошо развитыми конечностями.
Обыкновенно бывают очень хорошо сложены и
имеют на всем теле великолепную розовую
кожу.
— То-то!.. Мы не муравьи, не черви, не сосны и ели! Мы — люди! — все распалялся Аршаулов, и щеки его начинали пылать сквозь бурую
кожу, натянутую на мышцах, изъеденных болезнью. — Мы люди, господа! А потому
имеем священное право — руководиться нашим разумом, негодовать и радоваться, класть душу свою за то, во что мы верим, и ратовать против всякой пакости и скверны…
Князь Холмский, о котором рассказывали, что он сдирал
кожу с неприятельских воинов и собственною рукою убивал своих за грабеж, был чувствителен к добру, ему оказанному. Он не принял назад жуковины и просил лекаря оставить ее у себя на память великодушного поступка. Перстень, по металлу, не
имел высокой цены, и Антон не посмел отказать.
Подобные вещи прощают великим людям. Но Домбрович говорит, что на Лермонтова смотрели тогда в свете как на гусарского офицерика. Он и сам из
кожи лез, только бы ему
иметь успех у дам. Но бодливой корове Бог рог не дает.
У стола, на судейском месте, сидел худощавый старик отвратительной наружности: рыжие космы падали беспорядочно на плеча, голова его, вытянутая, иссохшая,
имела форму лошадиной, обтянутой человеческой
кожей, с глазами гиены, с ушами и ртом орангутана, расположенными так близко одни от другого, что, когда сильно двигались челюсти, шевелились дружно и огромные уши и ежились рыжие волосы.
Доктора ездили к Наташе и отдельно, и консилиумами, говорили много по-французски, и по-немецки, и по-латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которою страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которою одержим живой человек: ибо каждый живой человек
имеет свои особенности и всегда
имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени,
кожи, сердца, нервов и т. д., записанную в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений страданий этих органов.