Неточные совпадения
В день, когда царь переезжал из Петровского дворца в Кремль, Москва напряженно притихла. Народ ее плотно прижали
к стенам домов двумя линиями
солдат и двумя рядами охраны, созданной из отборно верноподданных обывателей.
Солдаты были непоколебимо стойкие, точно выкованы из железа, а охранники, в большинстве, — благообразные, бородатые люди
с очень широкими спинами. Стоя
плечо в
плечо друг
с другом, они ворочали тугими шеями, посматривая на людей сзади себя подозрительно и строго.
Особенно звонко и тревожно кричали женщины. Самгина подтолкнули
к свалке, он очутился очень близко
к человеку
с флагом, тот все еще держал его над головой, вытянув руку удивительно прямо: флаг был не больше головного платка, очень яркий, и струился в воздухе, точно пытаясь сорваться
с палки. Самгин толкал спиною и
плечами людей сзади себя, уверенный, что человека
с флагом будут бить. Но высокий, рыжеусый, похожий на переодетого
солдата, легко согнул руку, державшую флаг, и сказал...
За спиною Самгина, толкнув его вперед, хрипло рявкнула женщина, раздалось тихое ругательство, удар по мягкому, а Самгин очарованно смотрел, как передовой
солдат и еще двое, приложив ружья
к плечам, начали стрелять. Сначала упал, высоко взмахнув ногою, человек, бежавший на Воздвиженку, за ним, подогнув колени, грузно свалился старик и пополз, шлепая палкой по камням, упираясь рукой в мостовую; мохнатая шапка свалилась
с него, и Самгин узнал: это — Дьякон.
Припоминая это письмо, Самгин подошел
к стене, построенной из широких спин полицейских
солдат: плотно составленные
плечо в
плечо друг
с другом, они действительно образовали необоримую стену; головы, крепко посаженные на красных шеях, были зубцами стены.
— Как они подскочили, братцы мои, — говорил басом один высокий
солдат, несший два ружья за
плечами, — как подскочили, как крикнут: Алла, Алла! [Наши
солдаты, воюя
с турками, так привыкли
к этому крику врагов, что теперь всегда рассказывают, что французы тоже кричат «Алла!»] так так друг на друга и лезут. Одних бьешь, а другие лезут — ничего не сделаешь. Видимо невидимо… — Но в этом месте рассказа Гальцин остановил его.
— Спасибо — сухо, — сказал унтер-офицер Панов, снимая
с плеча длинное
с штыком ружье, и, брякнув им, прислонил его
к стволу дерева. Три
солдата сделали то же.
Мерный топот шагов на конце улицы прервал хохот. Три
солдата в шинелях,
с ружьями на
плечо шли в ногу на смену
к ротному ящику. Ефрейтор, старый кавалер, сердито глянув на казаков, провел
солдат так, что Лукашка
с Назаркой, стоявшие на самой дороге, должны были посторониться. Назарка отступил, но Лукашка, только прищурившись, оборотил голову и широкую спину и не тронулся
с места.
И все уже это было собрано и готово, они стали совсем выходить:
солдаты взяли набранные на болты скибы икон на
плечи и понесли
к лодкам, а Михайлица, которая тоже за народом в горницу пробралась, тем часом тихонько скрала
с аналогия ангельскую икону и тащит ее под платком в чулан, да как руки-то у нее дрожат, она ее и выронила.
В таком размышлении я стою возле Михайлицы да думаю, не может ли для нас из этого чего вредного воспоследовать и не надо ли против сего могущего произойти зла какие-либо меры принять, как вдруг вижу, что все это предприятие уже поздно, потому что
к берегу привалила большая ладья, и я за самыми
плечами у себя услыхал шум многих голосов и, обернувшись, увидал несколько человек разных чиновников, примундиренных всяким подобием, и
с ними немалое число жандармов и
солдат.
Он торопливо вышел в дверь направо. Бледная кухарка тяжело вздыхала.
Солдаты смотрели на блестящий паркет, на большой черный рояль. Высокий подошел
к двери налево и открыл ее. За ним оба другие пошли. На потолке висел розовый фонарь. Девушка,
с обнаженными руками и
плечами, приподнявшись на постели, испуганно прислушивалась. Она вскрикнула и закрылась одеялом. Из темноты соседней комнаты женский голос спросил...
29 сентября пальба особенно усилилась. Пушки гремели непрерывно, вдоль позиций как будто
с грохотом валились друг на друга огромные шкапы. Снаряды со свистом уносились вдаль, свисты сливались и выли, как вьюга… Непрерывно трещал ружейный огонь. Шли слухи, что японцы обошли наше правое крыло и готовы прорвать центр.
К нам подъезжали конные солдаты-ординарцы, спрашивали, не знаем ли мы, где такой-то штаб. Мы не знали.
Солдат в унылой задумчивости пожимал
плечами.
Из темноты выделилась фигура
солдата с огромною связкою каоляна за
плечами.
Солдат шел
к люнету, согнувшись под тяжестью, медленно и неспешно) как дворник, несущий дрова. Резцов возмущенно следил за ним; всею своею огромною, медленно движущейся фигурою он как будто намеренно выставлял себя под выстрелы. И правда, в японских окопах засверкали огоньки, и пули зажужжали в воздухе.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил где командир и офицеры? Человек этот,
с мешком на
плече,
солдат, остановился, близко подошел
к лошади Долохова, дотрагиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе
с правой стороны на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).