Неточные совпадения
Он у постели
больной жены в первый раз в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое в нем вызывали
страдания других людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и жалость
к ней, и раскаяние в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих
страданий, но и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
О, кто б немых ее
страданийВ сей быстрый миг не прочитал!
Кто прежней Тани, бедной Тани
Теперь в княгине б не узнал!
В тоске безумных сожалений
К ее ногам упал Евгений;
Она вздрогнула и молчит
И на Онегина глядит
Без удивления, без гнева…
Его
больной, угасший взор,
Молящий вид, немой укор,
Ей внятно всё. Простая дева,
С мечтами, сердцем прежних дней,
Теперь опять воскресла в ней.
Живут все эти люди и те, которые кормятся около них, их жены, учителя, дети, повара, актеры, жокеи и т. п., живут той кровью, которая тем или другим способом, теми или другими пиявками высасывается из рабочего народа, живут так, поглощая каждый ежедневно для своих удовольствий сотни и тысячи рабочих дней замученных рабочих, принужденных
к работе угрозами убийств, видят лишения и
страдания этих рабочих, их детей, стариков, жен,
больных, знают про те казни, которым подвергаются нарушители этого установленного грабежа, и не только не уменьшают свою роскошь, не скрывают ее, но нагло выставляют перед этими угнетенными, большею частью ненавидящими их рабочими, как бы нарочно дразня их, свои парки, дворцы, театры, охоты, скачки и вместе с тем, не переставая, уверяют себя и друг друга, что они все очень озабочены благом того народа, который они, не переставая, топчут ногами, и по воскресеньям в богатых одеждах, на богатых экипажах едут в нарочно для издевательства над христианством устроенные дома и там слушают, как нарочно для этой лжи обученные люди на все лады, в ризах или без риз, в белых галстуках, проповедуют друг другу любовь
к людям, которую они все отрицают всею своею жизнью.
«
Больной», с которым я имею дело как врач, — это нечто совершенно другое, чем просто
больной человек, — даже не близкий, а хоть сколько-нибудь знакомый; за этих я способен болеть душою, чувствовать вместе с ними их
страдания; по отношению же
к первым способность эта все больше исчезает; и я могу понять одного моего приятеля-хирурга, гуманнейшего человека, который, когда
больной вопит под его ножом, с совершенно искренним изумлением спрашивает его...
Да, не нужно ничего принимать
к сердцу, нужно стоять выше
страданий, отчаяния, ненависти, смотреть на каждого
больного как на невменяемого, от которого ничего не оскорбительно. Выработается такое отношение, — и я хладнокровно пойду
к тому машинисту, о котором я рассказывал в прошлой главе, и меня не остановит у порога мысль о незаслуженной ненависти, которая меня там ждет. И часто-часто приходится повторять себе: «Нужно выработать безразличие!» Но это так трудно…
— Таким образом, милостивые государи, — продолжал профессор, — смерть
больной, несомненно, была вызвана нашею операциею; не будь операции,
больная, хотя и не без
страданий, могла бы прожить еще десятки лет…
К сожалению, наша наука не всесильна. Такие несчастные случайности предвидеть очень трудно, и
к ним всегда нужно быть готовым. Для избежания подобной ошибки Шультце предлагает…
А Каратаев,
больной и ослабевший, уж не в силах идти. Он знает, что его сейчас пристрелят. «В своей шинельке он сидел, прислонившись
к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном
страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности».
Все остальные удэхейцы отнеслись
к больному очень сочувственно и всячески старались облегчить его
страдания.
Имея на руках порученную ему
больную, он все свои мысли направил
к всевозможному разъяснению по данным его науки ее болезни и столь же возможному если не излечению, то облегчению ее
страданий, забывая носимую им в сердце страшную рану.
Пройдите по большой толпе людей, особенно городских, и вглядитесь в эти истомленные, тревожные,
больные лица и потом вспомните свою жизнь и жизнь людей, подробности которой вам довелось узнать; вспомните все те насильственные смерти, все те самоубийства, о которых вам довелось слышать, и спросите: во имя чего все эти
страдания, смерти и отчаяния, приводящие
к самоубийствам?
Он его сравнивал с парижскими известностями,
к которым обращался несколько раз. Те, быть может, и шарлатаны, и деньгу любят, но формы у них есть, декорум, уважение
к своей науке и
к страданиям пациентов. А у этого кутейника ничего кроме грубости и зубоскальства не только над
больным, но даже и над своею наукой, которую он ни в грош не ставит, рисуется этим и цинически хапает деньги за визиты и консилиумы.