Неточные совпадения
В то время как она
входила,
лакей Вронского с расчесанными бакенбардами, похожий на камер-юнкера,
входил тоже. Он остановился у двери и, сняв фуражку, пропустил ее. Анна узнала его и тут только вспомнила, что Вронский вчера сказал, что не приедет. Вероятно, он об этом прислал записку.
Так как никто не обращал на него внимания и он, казалось, никому не был нужен, он потихоньку направился в маленькую залу, где закусывали, и почувствовал большое облегчение, опять увидав
лакеев. Старичок-лакей предложил ему покушать, и Левин согласился. Съев котлетку с фасолью и поговорив с
лакеем о прежних господах, Левин, не желая
входить в залу, где ему было так неприятно, пошел пройтись на хоры.
В конце февраля случилось, что новорожденная дочь Анны, названная тоже Анной, заболела. Алексей Александрович был утром в детской и, распорядившись послать за докторов, поехал в министерство. Окончив свои дела, он вернулся домой в четвертом часу.
Войдя в переднюю, он увидал красавца
лакея в галунах и медвежьей пелеринке, державшего белую ротонду из американской собаки.
— Она собралась уже читать, как опять
вошел лакей.
— Не обращайте внимания, — сказала Лидия Ивановна и легким движением подвинула стул Алексею Александровичу. — Я замечала… — начала она что-то, как в комнату
вошел лакей с письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала записку и, извинившись, с чрезвычайною быстротой написала и отдала ответ и вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый разговор, — что Москвичи, в особенности мужчины, самые равнодушные к религии люди.
— Ну вот видишь ли, что ты врешь, и он дома! — ответил голос Степана Аркадьича
лакею, не пускавшему его, и, на ходу снимая пальто, Облонский
вошел в комнату. — Ну, я очень рад, что застал тебя! Так я надеюсь… — весело начал Степан Аркадьич.
Бал только что начался, когда Кити с матерью
входила на большую, уставленную цветами и
лакеями в пудре и красных кафтанах, залитую светом лестницу.
Едва Сергей Иванович с Катавасовым успели подъехать к особенно оживленной нынче народом станции Курской железной дороги и, выйдя из кареты, осмотреть подъезжавшего сзади с вещами
лакея, как подъехали и добровольцы на четырех извозчиках. Дамы с букетами встретили их и в сопровождении хлынувшей за ними толпы
вошли в станцию.
«Впрочем, это дело кончено, нечего думать об этом», сказал себе Алексей Александрович. И, думая только о предстоящем отъезде и деле ревизии, он
вошел в свой нумер и спросил у провожавшего швейцара, где его
лакей; швейцар сказал, что
лакей только что вышел. Алексей Александрович велел себе подать чаю, сел к столу и, взяв Фрума, стал соображать маршрут путешествия.
— Две телеграммы, — сказал вернувшийся
лакей,
входя в комнату. — Извините, ваше превосходительство, я только что вышел.
— Ну, и тем лучше для него, — сказал Вронский улыбаясь. — А, ты здесь, — обратился он к высокому старому
лакею матери, стоявшему у двери, —
войди сюда.
— Все скажу, все скажу! — проговорил
лакей. — Нехорошо, ваше сиятельство! — прибавил он особенно выразительно в то время, как мы
входили в залу, и пошел с салопами к ларю.
— Ваше сиятельство, — сказал
лакей,
входя в переднюю, — Филипп спрашивает: куда вы кнут изволили деть?
Входит барыня с палкой и два
лакея в треугольных шляпах сзади.
Входит барыня с
лакеями. Катерина с криком прячется.
Хозяйка побранила ее за раннюю осеннюю прогулку, вредную, по ее словам, для здоровья молодой девушки. Она принесла самовар и за чашкою чая только было принялась за бесконечные рассказы о дворе, как вдруг придворная карета остановилась у крыльца, и камер-лакей [Камер-лакей — придворный слуга.]
вошел с объявлением, что государыня изволит к себе приглашать девицу Миронову.
Вошли лакеи с подносами посуды и закусок, он оборвал речь и подмигнул Самгину...
В жизнь Самгина бесшумно
вошел Миша. Он оказался исполнительным
лакеем, бумаги переписывал не быстро, но четко, без ошибок, был молчалив и смотрел в лицо Самгина красивыми глазами девушки покорно, даже как будто с обожанием. Чистенький, гладко причесанный, он сидел за маленьким столом в углу приемной, у окна во двор, и, приподняв правое плечо, засевал бумагу аккуратными, круглыми буквами. Попросил разрешения читать книги и, получив его, тихо сказал...
Странно, во мне всегда была, и, может быть, с самого первого детства, такая черта: коли уж мне сделали зло, восполнили его окончательно, оскорбили до последних пределов, то всегда тут же являлось у меня неутолимое желание пассивно подчиниться оскорблению и даже пойти вперед желаниям обидчика: «Нате, вы унизили меня, так я еще пуще сам унижусь, вот смотрите, любуйтесь!» Тушар бил меня и хотел показать, что я —
лакей, а не сенаторский сын, и вот я тотчас же сам
вошел тогда в роль
лакея.
Они оставались там минут десять совсем не слышно и вдруг громко заговорили. Заговорили оба, но князь вдруг закричал, как бы в сильном раздражении, доходившем до бешенства. Он иногда бывал очень вспыльчив, так что даже я спускал ему. Но в эту самую минуту
вошел лакей с докладом; я указал ему на их комнату, и там мигом все затихло. Князь быстро вышел с озабоченным лицом, но с улыбкой;
лакей побежал, и через полминуты
вошел к князю гость.
Разговор наш вдруг прервал
лакей, который
вошел о чем-то доложить. Завидев его, князь, кажется ожидавший его, встал, не докончив речи, и быстро подошел к нему, так что тот доложил уже вполголоса, и я, конечно, не слыхал о чем.
Тут вдруг
вошел лакей и возвестил визит; я опустился опять на мой стул.
Лакей уже успел доложить, когда они
вошли, и Анна Игнатьевна, вице-губернаторша, генеральша, как она называла себя, уже с сияющей улыбкой наклонилась к Нехлюдову из-за шляпок и голов, окружавших ее у дивана. На другом конце гостиной у стола с чаем сидели барыни и стояли мужчины — военные и штатские, и слышался неумолкаемый треск мужских и женских голосов.
Вошел лакей, денщик, одетый по-военному.
Теперь он, достав из портфеля прошение сектантов, перечитывал его, когда к нему постучался и
вошел лакей графини Катерины Ивановны с приглашением пожаловать наверх чай кушать.
— Пожалуйста, Филипп, опустите эту гардину, — сказала она, указывая глазами на гардину окна, когда на звонок ее
вошел красавец
лакей.
— Ну, хорошо, я попытаюсь сделать, — сказала она и легко
вошла в мягко капитонированную коляску, блестящую на солнце лаком своих крыльев, и раскрыла зонтик.
Лакей сел на козлы и дал знак кучеру ехать. Коляска двинулась, но в ту же минуту она дотронулась зонтиком до спины кучера, и тонкокожие красавицы, энглизированные кобылы, поджимая затянутые мундштуками красивые головы, остановились, перебирая тонкими ногами.
Когда же одно блюдо было съедено, графиня пожимала в столе пуговку электрического звонка, и
лакеи беззвучно
входили, быстро убирали, меняли приборы и приносили следующую перемену.
Тотчас же найдя в ящике огромного стола, под отделом срочные,повестку, в которой значилось, что в суде надо было быть в одиннадцать, Нехлюдов сел писать княжне записку о том, что он благодарит за приглашение и постарается приехать к обеду. Но, написав одну записку, он разорвал ее: было слишком интимно; написал другую — было холодно, почти оскорбительно. Он опять разорвал и пожал в стене пуговку. В двери
вошел в сером коленкоровом фартуке пожилой, мрачного вида, бритый с бакенбардами
лакей.
Вот
вхожу я в переднюю, спрашиваю: «Дома?..» А мне высокий такой
лакей говорит: «Как об вас доложить прикажете?» Я говорю: «Доложи, братец, дескать, помещик Каратаев приехал о деле переговорить».
Невелико было хозяйство смотрителя, а весь придворный штат его состоял из кухарки Пелагеи да училищного сторожа, отставного унтера Яковлева, исправлявшего должность
лакея и ходившего за толстою, обезножившею от настоя смотрительскою лошадью. Женни в два дня
вошла во всю домашнюю администрацию, и на ея поясе появился крючок с ключами.
В это время дверь из коридора отворилась, и
вошел коридорный
лакей, а за ним высокая дама в длинном клетчатом плюшевом бурнусе, с густым вуалем на лице.
— Выйди отсюда, — сказала дама
лакею, спокойно
входя в нумер, и сейчас же спросила Розанова...
В залу
вошел лакей. Он с замешательством тщательно запер за собою дверь из передней и пошел на цыпочках к коридору, но потом вдруг повернул к Лизе и, остановись, тихо произнес...
Генерал, впрочем, совершенно уже привык к нервному состоянию своей супруги, которое в ней, особенно в последнее время, очень часто стало проявляться. В одно утро, наконец, когда Мари сидела с своей семьей за завтраком и, по обыкновению, ничего не ела, вдруг раздался звонок; она по какому-то предчувствию вздрогнула немного. Вслед за тем
лакей ей доложил, что приехал Вихров, и герой мой с веселым и сияющим лицом
вошел в столовую.
Войдя в парадные сени, Вихров велел отдать визитную карточку о себе.
Лакей, понесший ее, почти сейчас же возвратился и просил Вихрова вверх.
Он
вошел в него и встретил, наконец,
лакея, который объявил ему, что господа уехали сначала в Петербург, а потом и за границу.
А Павел, напротив, потирал от удовольствия руки, и когда они
вошли в залу, предназначенную для театра, он спросил стоявшего тут солидной наружности
лакея...
В комнату между тем
вошел ливрейный
лакей.
В передней Вихров застал довольно странную сцену. Стоявшие там приезжие
лакеи забавлялись и перебрасывали друг на друга чей-то страшно грязный, истоптанный женский плисовый сапог, и в ту именно минуту, когда Вихров
вошел, сапог этот попал одному
лакею в лицо.
Я был вне себя; я готов был или разбить себе голову, или броситься на нее (tu sais, comme je suis impetueux! [ты знаешь, какой я пылкий! (франц.)]), но в это время
вошел лакей и принес лампу.
Помнится, я пробродил целый день, но в сад не заходил и ни разу не взглянул на флигель — а вечером я был свидетелем удивительного происшествия: отец мой вывел графа Малевского под руку через залу в переднюю и, в присутствии
лакея, холодно сказал ему: «Несколько дней тому назад вашему сиятельству в одном доме указали на дверь; а теперь я не буду
входить с вами в объяснения, но имею честь вам доложить, что если вы еще раз пожалуете ко мне, то я вас выброшу в окошко.
Наконец генерал проснулся.
Лакей провел ходоков прямо в кабинет, где генерал сидел у письменного стола с трубкой в руках. Пред ним стоял стакан крепкого чая. Старички осторожно
вошли в кабинет и выстроились у стены в смешанную кучу, как свидетели на допросе у следователя.
— Это, брат, самое худое дело, — отвечает второй
лакеи, — это все равно значит, что в доме большого нет. Примерно, я теперь в доме у буфета состою, а Петров состоит по части комнатного убранства… стало быть, если без понятия жить, он в мою часть, а я в его буду
входить, и будем мы, выходит, комнаты два раза подметать, а посуду, значит, немытую оставим.
Вошел другой
лакей, постарше и еще с более приличной физиономией, во фраке и белом жилете.
В связи с удалением этих эпизодов не
вошла в журнальный текст и история
лакея Давыдки, который по предложению Медиокритского должен был убить Калиновича.
«Этакий бесстрастный болван!» — подумал Калинович и хотел уже выпроводить гостя, сказав, что спать хочет, но в это время
вошел лакей.
М-lle Полина позвонила;
вошел лакей.