Неточные совпадения
— Я поставлен в еще более невыгодные условия вследствие невозможности восстановить точно требуемые сведения за отсутствием каких-либо данных, которые в
предыдущие годы собираемы вовсе не были.
Его же о
предыдущем, каким образом отправлять ценсуру: «
Лета 1486 Бертольд и пр. Почтеннейшим, ученейшим и любезнейшим нам во Христе И. Бертраму богословия, А. Дидриху законоучения, Ф. де Мешеде врачевания докторам и А. Елеру словесности магистру здравие и к нижеписанному прилежание.
Впервые опубликован в журнале «Время», январь-июль 1861 г. под заглавием «Униженные и оскорбленные. Из записок неудавшегося литератора» с посвящением М.М.Достоевскому. Текст был переработан для отдельного издания этого же
года, при последующих изданиях проводилась только стилистическая правка. Воспроизводится по изданию 1879 г. (последнее при жизни автора) с исправлением опечаток по
предыдущим изданиям. 1859 г.
С окончанием войны пьяный угар прошел и наступило веселое похмелье конца пятидесятых
годов. В это время Париж уже перестал быть светочем мира и сделался сокровищницей женских обнаженностей и съестных приманок. Нечего было ждать оттуда, кроме модного покроя штанов, а следовательно, не об чем было и вопрошать. Приходилось искать пищи около себя… И вот тогда-то именно и было положено основание той"благородной тоске", о которой я столько раз упоминал в
предыдущих очерках.
Помню только, что в этот
год, несмотря на все мое нетерпение поскорей кончить срок, мне было легче жить, чем во все
предыдущие годы ссылки.
Старый рыбак, как все простолюдины, вставал очень рано.
Летом и весною просыпался он вместе с жаворонками, зимою и осенью — вместе с солнцем. На другое утро после разговора, описанного в
предыдущей главе, пробуждение его совершилось еще раньше. Это была первая ночь, проведенная им на открытом воздухе.
Год предыдущего ученья у Тиммермана и практических занятий под руководством Бранта мог только способствовать полному раскрытию необычайной любознательности отрока, мог пробудить в нем множество вопросов и вместе с тем внушить, что решения этих вопросов нужно ждать от иноземцев.
Другие охотники, переходя с детских
лет постепенно от одной охоты к другой, предпочитают всегда последнюю всем
предыдущим; но совершенно оставляя прежние охоты, они сохраняют теплое и благодарное воспоминание о них, в свое время доставлявших им много наслаждений.
О славные мои советники и достоверные и премудрые охотники! Радуйтеся и веселитеся, утешайтеся и наслаждайтесь сердцами своими добрым и веселым сим утешением в
предыдущие лета!»
Через 4
года, в 1767
году, возникли какие-то темные подозрения, и коллегии экономии велено было собрать точные ведомости, сколько в
предыдущие годы посеяно было хлеба на бывших монастырских землях.
И в прошлом
году, как в
предыдущих, она громила преимущественно уездные власти, о которых, если правду сказать, — после Гоголя и говорить-то бы не стоило…
Есть в
предыдущем поколении и другие исключения из определенной нами нормы. Это, например, те, суровые прежде, мудрецы, которые поняли наконец, что надо искать источник мудрости в самой жизни, и вследствие того сделались в сорок
лет шалунами, жуирами и стали совершать подвиги, приличные только двадцатилетним юношам, — да, если правду сказать, так и тем неприличные. Но об исключениях такого рода распространяться не стоит.
У князя Игоря Ольговича (1146
год) киевляне просили правосудия, жалуясь на тиунов
предыдущего князя.
Таким образом, вся колония, испорченная и расстроенная в настоящем не имела никаких шансов и в будущем: нельзя было надеяться даже на то, что вот через несколько
лет подрастет новое поколение, которое будет лучше
предыдущего.
Дорушка гребла не хуже Нан. Напрактиковавшись за все
предыдущие годы у господ на даче по части гребного спорта, Дорушка и за зиму не разучилась грести.
Тогда империя казалась чем-то очень прочным и сам Наполеон III в массе столичного люда и во всей стране достаточно популярным после торжества Франции на выставке
предыдущего года.
Надо опять отступить назад к моменту освобождения крестьян, то есть к марту 1861
года, так как манифест был обнародован в Петербурге не 19 февраля, а в начале марта, в воскресенье на Масленице. Тогда я проводил первую свою зиму уже писателем, который выступил в печати еще дерптским студентом в октябре
предыдущего 1860
года.
С какой стороны ни взглянуть,
предыдущий период, 1860–1863
годов, и в Петербурге и в Москве был гораздо ярче, живее, полнее новыми движениями и крупными фактами общественного и литературного характера.
Эти конгрессы начались только с
предыдущего года. Первый был в Женеве. На него я не попал. Они служили тогда как бы отдушинами от наполеоновского режима и сборным пунктом для представителей европейской эмиграции, в том числе и русской.
Мне в эти
годы, как журналисту, хозяину ежемесячного органа, можно было бы еще более участвовать в общественной жизни, чем это было в
предыдущую двухлетнюю полосу. Но заботы чисто редакционные и денежные хотя и расширяли круг деловых сношений, но брали много времени, которое могло бы пойти на более разнообразную столичную жизнь у молодого, совершенно свободного писателя, каким я был в два
предыдущих петербургских сезона.
О своих встречах и беседах с Островским я рассказывал в
предыдущей главе. Я ездил к нему в Москве и как редактор; но он в те
годы печатал свои вещи только у Некрасова и редко давал больше одной вещи в
год.
Альбисбрунн и молодую компанию Цюриха я оставил не без сожаления и перед возвращением в Париж на осенний сезон, побывал на конгрессе вроде того, как был в
предыдущем году в Берне.
Вспоминая о впечатлении, произведенном на него одним из первых русских легальных марксистов, Н. В. Водовозовым, Короленко в некрологе его писал в 1896
году: «Хочется верить, что родина наша не оскудела еще молодыми силами, идущими на свою очередную смену поколений для трудной работы, намеченной лучшими силами поколений
предыдущих».
В конце
предыдущего, 1886
года, Союз студенческих землячеств открыл свою студенческую столовую. Союз был учреждением нелегальным, и юридически столовая числилась частным предприятием. Я стал обедать в этой столовой.
Ставить крест над молодым писателем только потому, что на протяжении трех
лет два последующих его рассказа оказались слабее
предыдущего, было, конечно, несправедливо и предвзято-придирчиво.
Немногочисленные высшие женские учебные заведения, которые существовали в
предыдущее царствование, либо были закрыты, либо доживали последние
годы: доводили до выпуска наличные курсы, а новых уж не принимали.
И ни единой священной искры не замечаю теперь в вас, той искры, которая так радовала меня в
предыдущем году.
После описанных нами в
предыдущих главах нашего рассказа событий незаметно прошел
год однообразной в своем разнообразии петербургской жизни.
Прежде чем нам придется, по необходимости, перенестись почти на пять
лет назад для объяснения всего таинственного и недосказанного в
предыдущих главах, мы считаем не лишним, скажем более, неизбежным, познакомить читателей, хотя вкратце, с первою, славною половиною царствования грозного царя, дабы по возможности выяснить характер этого загадочного до сей поры исторического деятеля, который явится и одним из главных действующих лиц нашего повествования, а также причины и обстоятельства, сложившиеся для образования этого характера.
Когда Ирене минуло восемь
лет, к ней была приглашена гувернантка, тринадцати же
лет она была помещена в пансион г-жи Дюгамель в Москве, в приемной которой мы и застали ее в
предыдущей главе нашего рассказа.
Своей демонической красотой Станислава Лысенко, принявшая в Варшаве свою девичью фамилию Свянторжецкой, произвела роковое впечатление на одинокого еврея, уже пожилого
годами, но не телом и духом, так как вся его
предыдущая жизнь была сплошным воздержанием от страстей.
Мы застаем его на другой день описанных нами в
предыдущих главах событий в собственных, роскошных московских хоромах, в местности, отведенной в столице исключительно для местожительства опричников, откуда, по распоряжению царя, еще в 1656
году были выселены все бояре, дворяне и приказные люди. Местность эта заключала в себе улицы Чертольскую, Арбатскую с Сивцевым-Врагом и половину Никитской с разными слободами.
Ирена храбрилась, она казалась спокойнее, чем в
предыдущие годы. Однако в ту минуту, когда мать садилась в вагон, она разрыдалась.
Описанные нами в
предыдущей главе потрясающие сцены, имевшие место у Волховского моста, явились как бы финальными картинами той кровавой драмы новгородского погрома, разыгравшейся в течение января и февраля месяца 1570
года в «отчине святой Софии».
Да простит мне мой благосклонный читатель невольную жалкую бессвязность
предыдущих строк, но мне шестьдесят
лет, и силы мои слабеют.